Шестая жена короля Генриха VIII

Мюльбах Ф.

– Я представлю вам доказательство, ваше величество! – ответил Дуглас.

– Когда? – нетерпеливо спросил король.

– Через четыре дня, ваше величество, на большом состязании поэтов, которое вы приказали устроить по случаю дня рождения королевы! – пообещал Дуглас.

– Благодарю тебя, Дуглас, очень благодарю, – почти довольным тоном проговорил Генрих. – Значит, через четыре дня ты освободишь меня от ненавистного рода Говардов.

– А как мне поступить, ваше величество, – притворно робким голосом спросил Дуглас, – если, представляя вам доказательство вины Говарда, мне придется обвинить и другое лицо?

Король,

собиравшийся переступить порог своего кабинета, вдруг остановился.

– Вы имеете в виду королеву? – странным, жутким голосом спросил он. – Если она окажется виновной, то и ее придется наказать. Бог вложил в мои руки скипетр, чтобы я правил им на славу Англии и на страх людям. Если королева согрешила, то должна быть наказана. Достаньте мне доказательство вины Говарда и не беспокойтесь, если при этом обнаружится измена королевы. Я не отступлю малодушно пред актом правосудия!…

V

ДРУГ КОРОЛЕВЫ

Граф Дуглас, Гардинер и Райотчесли последовали за королем в его рабочий кабинет.

Наконец-то мог быть нанесен решительный удар и приведен в исполнение так долго готовившийся и обдумывавшийся план трех врагов королевы. Вот почему, следуя за королем, с необычной живостью опередившим их, они еще раз обменялись многозначительными взглядами. Взгляд графа Дугласа говорил: «Час наступил, будьте готовы!» А взоры его друзей отвечали ему: «Мы готовы».

Джон Гейвуд, скрытый портьерой и наблюдавший за всем, не мог побороть в себе некоторый ужас при виде этих четырех мужчин, суровые и мрачные лица которых свидетельствовали о полном отсутствии в их душе всякого проблеска сострадания и милосердия.

– Ваше величество, – сказал Гардинер, когда король медленно опустился на оттоманку, – дозвольте нам прежде всего испросить благословение Господа Бога нашего на эти минуты совещания. Господь, олицетворяющий Собою любовь, а также и гнев, да просветит и благословит нас!…

Король набожно сложил руки, но в его душе нашла место только молитва гнева.

– Помоги мне, о Боже, наказать всех Твоих врагов и истребить повсюду нарушивших Твои законы! – пробормотал он.

– Аминь! – произнес Гардинер, серьезно и торжественно повторив слова короля.

– Пошли нам молниеносные стрелы Твоего гнева, – молился Райотчесли, – чтобы мы могли научить людей признавать Твою власть и Твое могущество!

– А теперь, милорды, скажите мне, как все обстоит в моем государстве и при моем дворе? – воскликнул король, глубоко вздохнув.

– Дурно, – сказал Гардинер. – Неверие по-прежнему подымает свою голову. Оно подобно дракону, у которого тотчас вместо отрубленной головы вырастают две новые. Достойная проклятия секта реформистов и богоотступников увеличивается с каждым днем; наши тюрьмы уже не вмещают их, а когда мы тащим их на костры, они умирают с таким мужеством, с такой радостью, что это создает еще новых прозелитов, новых еретиков.

– Да, дело обстоит плохо, – сказал лорд-канцлер Райотчести. – Напрасно мы обещали милость и прощение тем, кто вернется к нам с сокрушением и раскаянием; они смеются над нашей милостью и предпочитают мученическую смерть королевскому прощению. К чему нам послужило сожжение Миля Ковор-даля, дерзнувшего перевести Библию? Его смерть, подобно набату колокола, только пробудила других фанатиков; и теперь эти книги – мы даже не можем понять и сообразить, откуда они появляются, – наводнили всю страну, дав нам в настоящее время более четырех переводов Библии; народ читает их с жадностью, и ядовитое семя познания и вольнодумия с каждым днем дает все более сильные и вредные ростки.

– Ну, а что скажете вы, граф Дуглас? – спросил король, когда лорд-канцлер замолчал. – Эти благородные лорды рассказали мне о том, что делается в моем государстве, теперь расскажите мне, что делается при моем дворе?

– Ваше величество! – ответил граф Дуглас медленно и торжественно, словно он хотел, чтобы каждое его слово вонзилось в грудь короля, как ядовитая стрела. – Народ только следует примеру, который подает ему двор. Как вы можете требовать веры от народа, если сам двор смеется над этой верой, если неверующие находят пособников и защитников при дворе?

– Вы обвиняете, но не называете имен, – с нетерпением сказал король. – Кто осмеливается при моем дворе быть защитником еретиков?

– Кранмер, епископ кентерберийский, – сказали все трое как бы в один голос.

Лозунг был произнесен, знамя кровавой борьбы было поднято.

– Кранмер? – в раздумье повторил король. – Он был всегда моим верным слугой и заботливым другом. Ведь это он тогда освободил меня от недостойного брака с Екатериной Арагонской, он же предостерег меня от Екатерины Говард и дал мне доказательства ее вины. В каком же преступлении вы обвиняете его?

– Он не признает шести статей*, – тихо сказал Гардинер, причем его лукавое лицо приняло выражение мрачной ненависти. – Он отрицает тайную исповедь и не верит, что добровольно принятый обет обязывает к целомудрию.

– Если это так, то он – государственный изменник! – воскликнул Генрих VIII, любивший облекать священным покровом почтения к целомудрию и непорочности свою собственную порочную и нецеломудренную жизнь, причем ничто так не раздражало его, как встреча другого лица на этом порочном пути, который он, благодаря своему королевскому могуществу и власти, данной от Бога, проходил совершенно безнаказанно. – Если это так, то Кранмер – государственный изменник и моя карающая рука должна поразить его! – еще раз гневно повторил король. – Я сам дал моему народу шесть статей как священный символ веры и не потерплю, чтобы кто-либо хулил и пятнал это единственно верное и истинное учение. Но вы ошибаетесь, милорды. Я знаю Кранмера, он надежный и верующий человек.

* Билль о шести статьях был издан в 1539 г. Он упразднял монастыри и показывал, что религия – не дело индивидуальной совести, а представляет собою национальный интерес, нарушение которого является уголовным преступлением. На основании этого акта было обвинено и казнено немало протестантов.

– И все же именно он поддерживает еретиков в их упрямстве и закоренелости, – сказал Гардинер. – Именно он мешает этим отступникам, хотя бы из боязни Божьего гнева, вернуться к своему светскому и духовному владыке. Кранмер проповедует им, что Бог есть любовь и милосердие; он учит их, что Христос пришел на землю, чтобы принести людям любовь и прощение грехов, и что только те истинные последователи и слуги Христа, кто следует Его заветам любви. Разве вы не видите, ваше величество, в этом тайной и скрытой жалобы против вас лично? Прославляя всепрощающую любовь, Кранмер в то же время как бы порицает ваш справедливый и карающий гнев.