Шизофрения
Шрифт:
— И так и так говорят, — махнул рукой Максимилиан. — Но до тех пор, пока у нас есть общие, одинаково понимаемые и принимаемые смыслы — мы способны к национальной самоидентификации. Пока есть эта идентичность — есть русский народ и армия. Но когда уходят одни смыслы, на их место неизбежно приходят другие, или их приносят извне, как нам в Россию. И тогда происходит подмена на разных уровнях. Возьмите, к примеру, слово «любовь», — посмотрел с лукавинкой в глазах.
— И что же такое любовь? — с интересом взглянула на него Александра. — Неужели сможете дать определение?
— Любовь, это то, о чем я собирался с вами говорить, когда увидел в Шереметьевском ВИПе, и особенно потом, когда оказался здесь — в соседнем кресле, — заулыбался он.
— Насмотрелись в юности фильмов про Эммануэль? — хмыкнула Александра.
— Это вы про ту сцену в самолете? — оживился он. — Так это же не любовь, а секс. Примитивный уровень физического тела, просто похоть.
— Перестаньте, Максимилиан, я серьезно, — нахмурилась она.
— И я серьезно. О подмене смыслов. Американское «to make love» — это что, по вашему «любить»?
Александра промолчала.
— Вот именно — «заниматься любовью», — ответил он сам, — то есть, тра-хать-ся. На животном уровне. Да и в любовь, кстати, они не взлетают, а падают. Вспомните «to fall in love».
— Куда ж денешься от инстинктов тела и играющих гормонов, — примирительно сказала она.
— А брак по расчету разве любовь? — продолжил Максимилиан.
— Нет — не любовь. Договорные отношения, — согласилась она. — Для меня любовь находится в поле романтизма. Там где стихи, романсы и одухотворенность.
— Значит, на уровне души, — уточнил он. — А еще выше — дух. Там — готовность к самопожертвованию ради любимого человека. Ведь так?
— Пожалуй, так, если пользоваться религиозной терминологией.
— А научной терминологией «любовь» не объяснить, сколько ни старайся. В русском языке смысл слова «любовь» всегда находился на уровнях души и духа, а не инстинктов и ментальности. А нам изо всех сил внушают, что любовь — это секс, то есть удовлетворение похоти, и расчет, на случай раздела имущества при разводе.
— Вам мясо или рыбу? — подошла к ним стюардесса с любезной улыбкой.
— Рыбу, — сказала Александра.
— А мне — мясо и еще коньяку, — распорядился Максимилиан, протягивая стюардессе пустой бокал. — И подмена происходит сейчас на всех уровнях, – продолжил он разговор. – Западные торговые марки, знаки и логотипы — повсюду. Рекламный «новояз», когда нам предлагают «сникерснуть» или выпить пива из «позитивной светлой бутылки». Опрокидывающие русское понимание нравственности и чести модели поведения, когда актеришка, нацепивший форму русского офицера(!) снимает с шеи своей дамы ожерелье и отдает… за пиво! Модный поп-певец, который, ничуть не смущаясь, сообщает с телеэкрана, что он, кстати, до сих пор не отдал девятьсот рублей человеку, который когда-то выручил его, жившего впроголодь. Или известный кинорежиссер, который уверенно вещает с того же телеэкрана, что государственная власть — это вертикальная часть креста, а культура — горизонтальная. Перевернутая система координат! Все смешалось в головах!
— Ну, так это он вертикаль власти, наверное, имел в виду, — заметила Александра.
— Власть — всегда пирамида и к кресту отношения не имеет! — Максимилиан откинулся на спинку, давая возможность стюардессе вытащить столики из подлокотников и накрыть их салфетками. — А вот когда русский народ «уподобится», — продолжил он, снова повернувшись к Александре, — и станет воспринимать чужой менталитет и культуру, как собственную, его станет легко победить. «Уподобленные» не будут сопротивляться. Как можно воевать против ценностей, принимаемых как свои, то есть против собственного «Я»?
— И что, никто этого не понимает? Невероятно! — воскликнула Александра, покручивая в ладонях бокал с водой.
— Бросьте! — Максимилиан махнул рукой. — Большинство наших СМИ давно уже по содержанию — желтые, по форме — голубые, а по отношению к власти — пушистые. Изредка прорывается что-то светлое, но и то — скорее по недосмотру. Их хозяева и руководители первыми же и были отравлены чужими символами в виде зеленых дензнаков и стали первыми «уподобленными». Уподобленность давно стала неотъемлемой частью их внутренней природы. Телом они вроде бы в России, но квартиры и дома по велению расчетливого разума и зову переродившейся души покупают в Америке и Европе. А потом… потом они начали старательно клонировать себе подобных на низших уровнях шкалы человеческих ценностей — там, где соблазны тела и расчет, чтобы легче было манипулировать и превращать людей в стадо. К тому же, человека легче опустить в порок и примитивизм, чем поднять до души и уж тем более до духа. Поэтому наши СМИ не ищут трудных путей, — усмехнулся он. — Зачем париться? Приобретение духовных ценностей требует работы, которая длится всю жизнь. К тому же, если «гомо сапиенс» духовен, превратить его в болванчика весьма затруднительно. Потому и государству такие СМИ ко двору, — грустно констатировал он. — Именно поэтому, товарищи, целенаправленное отключение души и духа у русского народа является архиважной политической задачей! — снова прокартавил он голосом еще недавно такого вечно живого вождя мирового пролетариата. — Главный вопрос, — Максимилиан снова стал серьезным, — кто и как трактует смыслы. Слова свобода, равенство, братство, справедливость и демократия по форме великолепны! Но смыслом их наполняют те, кто сильнее и успешнее.
— В советские времена таких, как вы, диссидентами называли, — с усмешкой заметила Александра.
— Ну, какой же я диссидент? — делано засмущался Максимилиан. — Я — простой русский кинокритик, в душе нескромно считающий себя не только интеллектуалом, но и интеллигентом, — он снова откинулся на спинку кресла, давая возможность стюардессе поставить на столики квадратные стеклянные тарелки с едой. — Должен заметить, подача в «Аэрофлоте» стала заметно лучше, — отметил он, разглядывая ломтики семги, разложенные на нарядных листьях салата в обрамлении долек тонко нарезанного лимона, крохотных помидоров-черри и розочки из сливочного масла. — А в общем, дорогая Александра, замечу, что разговор, затеянный нами, не способствует улучшению аппетита. Скажу в заключение только то, что их… «наши» СМИ, — он сделал многозначительную паузу, — усиленно формируют для русского народа цель — получение денег любыми средствами, идеал — в виде «гламурной» жизни, и исподволь обеляют почти все смертные грехи, чтобы люди не стеснялись тратить бабки на наслаждения и комфорт. Усиленно вбивают в головы американскую формулу: «Счастье — это неограниченное потребление»! Ваше здоровье! — приподнял бокал с коньяком.
— А что такое счастье, по-вашему? — немедленно поинтересовалась Александра.
— Скажу так, — Максимилиан задумался. — Счастье у каждого свое, как и правда. Зависит от внутренней шкалы ценностей или степени испорченности. Для меня счастье — это свобода и востребованность творчества. Приятного аппетита, приятная собеседница, — он взял в руки вилку и нож…
— Фильм посмотреть не желаете? — после еды к ним подошла стюардесса с подносом, на котором были разложены упакованные в пластиковые пакеты наушники.
— Нет! — в один голос воскликнули Александра и Максимилиан.
— Вы почему сказали «нет»? — спросила она, когда стюардесса отошла.
— Потому что еще насмотрюсь до тошноты на кинофестивале. А вы?
— Не хочу становиться «уподобленной», — улыбнулась она.
— Не берите в голову, — Максимилиан тоже заулыбался. — Если у вас с духовностью и здравым смыслом все в порядке — «уподобленным» вас не пробить…
Уже спускаясь по трапу самолета на летное поле Каирского аэропорта, Александра повернулась к попутчику: