Школа. Первый пояс
Шрифт:
***
— Ты такие вопросы задаёшь, будто у меня есть всевидящее око. Я сам половины того, что творится в Школе в этом году, не понимаю.
— Кто же знает больше чем ты?
— Вон, — Дарит кивнул мне за спину, — к старшей иди. Она три пояса видела и чтобы я про её семью не говорил, но к ним приходят за покупками все, кто хоть что-то значит в городе. А я простой писарь, что любит слухи.
Я промолчал, оглядывая Виликор, что-то рассказывающую девушкам. Нет. Это мои проблемы. Она молчит, закрывая глаза на мои отлучки. И я буду делать вид, что ничего не происходит.
***
—
Я молчал, лишь убрав этот бесконечный лес вокруг. Его никто не видел, но Гунир жаловался, что взгляд, смотрящий сквозь тебя, изрядно бесит. Ни к чему это.
— Встретились во всех четырёх переходах. Да. Но их просто больше. Десять против шестерых. Тут без козырей никак. Тогрима воще сломали.
Кивнул, принимая его слова. Нужно бросить на нашу чашу ещё одну мерную гирю. Сменить шестёрки козырем.
***
— Мы собираемся отвечать?!
Вот я и узнал ответ на свой вопрос. Да, отрубленную руку можно прирастить обратно. Но это займёт три дня. А пока что один взгляд на Вати вызывал дрожь. Синюшно-белая кожа ниже рубца, непрерывно дрожащие и отказывающиеся работать пальцы. Серо-белое от боли лицо с каплями пота.
— Я тебя спрашиваю!
Я ударил назад локтём. Обернулся, глядя на отлетевшего от удара Крима.
— Я тебе не старичьё, что зря открывает рот. Где твоё уважение к более сильному? С каких пор ты что-то требуешь от меня, не отдав старые долги?
Пнул лежащего парня, который молчал и прожигал меня взглядом.
— Крим! — заорал с того края бурсы Тогрим.
— Я виноват, первый брат, — выдавил из себя парень у моих ног.
Хмыкнув, я отвернулся от него. Оглядел мрачных охотников.
— Я похож на богача, который скупил полгорода? Попробуй мы такое повторить и тут же пожалеем. Может, они на такое и рассчитывают. Мечи по-прежнему остаются здесь, в бурсе.
— И чего? Мы будем молча это сносить? Да я за простые слова выбивал зубы!
— В забытых небом песках! — я ожёг взглядом заговорившего. — Это там ты был хозяином жизни. Здесь, в землях предков, куда ты так рвался, ты ничем не отличаешься от тех, кого когда-то топтал. А здесь уже я буду выбивать тебе зубы. Подсказать за что?
— Не нужно, первый брат.
Худой, но с широченными плечами охотник выдавливал из себя эти слова. Но справился. Я одобрительно кивнул усмехаясь. Перевёл глаза на остальных, что хмуро смотрели на происходящее.
— Мы ответим в рамках правил Школы. Вот, Гунир не даст соврать. Раздробленная на кусочки кость лечится лишь чуть быстрее.
***
— Чё? — голос Гунира был полон злорадства. — Кто-то нашёптывает снежинкам?
— Может ты? — Тогрим чуть ли не шипел. — Может ваш бесполезный хвостик? Двум хозяевам виляет?
— Ты Дарита не трожь! — это уже Зимион повысил голос.
— Чем это он такой особенный? — тут же ответил ему Крим, поднимаясь с террасы.
— Я вот видал, как седня ему чето снежинки у лекаря говорили, — это грубый голос Бо.
— Ты не наговаривай! То обычные угрозы были!
— Тихо. Сели все.
Я проследил, как послушались моего окрика охотники под навесом. Ворча, неохотно, но замолчали все.
— Тихо, не тихо, — Тогрим глядел глаза в глаза, — но ясно, что одним везением
— Даже я сам не знаю, в какой переход пойду сначала.
Я был спокоен, говоря эти слова. Все так и есть. Лично я никого не подозревал именно по этой причине. Тогрим пободался взглядом, но все же пожал плечами.
— Я своё слово сказал. Решать тебе, первый.
— Как будто у нас есть выбор? Значит, теперь будет только два отряда. И пустим вперёд приманку. Так, вы, охотники, делаете?
— Ха! — на губах Тогрима заиграла тонкая улыбка. — Я уже знаю, кто будет, этим блеющим джейром!
***
— Бравур! Бравур! Какая встреча!
Сегодня снежинки успели первыми с визитом. Ну, не все же нам поднимать их с постелей. Я поднялся с камня двора четвёртой бурсы. Один открытый узел. Будем считать, что это пришёл мой подарок за труды этих дней. Развлечение, что сейчас входило в распахнутую дверь.
— Говорят, что твоя семья богата. Но не разорится ли она с таким наследником?
— Придёт к величию. И вы станете первой ступенью к этому. Я использую вас как точильный камень для своих братьев.
— Мне, нищему из жарких пустынь, не понять богачей. Каково это? Полагаться на деньги, чтобы получить возможность выиграть? Без них никак?
— Тебе, копателю трав и впрямь не понять, что деньги — это ничто. Но я утешу тебя. Я не платил никому из учителей, чтобы тебе не нашёптывала об этом девчонка.
— Лицом к лицу с ней ты был гораздо вежливей.
— Можешь рассказать ей об этом. Довольно! Братья — бейте их!
Я, не стесняясь, воспользовался своим преимуществом. Мгновение и Рывок перенёс меня правее бегущего Бравура. Его приспешник не обладал навыками хозяина и не смог предугадать опасность. Он и бежавший за ним — в отбой. Отличный навык! Я ударил ногой пробегающего мимо главного снежинку. Тот отбил атаку, но потерял меч, на что я и надеялся. Остальные снежинки убежали дальше, сцепившись с нулевыми и моими ребятами. А мы двое кружили почти у самых дверей бурсы. Привычный хоровод движений, хлёсткие удары руками и ногами. Иногда то Бравур, то я удачно попадали по узлам. Я реже, но он тут же кособочился от их силы. Снежинка чаще, но я почти не обращал внимания на вспышки боли. Главное — каждый внимательно следил за ладонями соперника. Я был вдвойне внимателен, потому что видел уходящую под рубаху цепочку на его шее и не мог ошибаться. В отличие от него. Амулет. Подстраховался.
Дарсова сволочь! Я подбил левую руку, но техника с неё не полетела. Обман! Мы закружились в тесных объятьях, пытаясь направить на противника ладонь. И в конце концов оказались с переплетёнными пальцами рук. Лицом к лицу. Рука к руке. Ладонь в ладонь. Не знаю как снежинка, но я даже так вполне могу применить технику, не обращая внимания на травмы меридианов. Вот только... Сколько раз может выдержать его амулет?
— Ты слишком зазнался со своими Душой и Телом. Это на этапе Закалки ты был сильнее всех, — Бравур оскалил зубы, блеснувшие в свете луны, как клыки зверя, в один миг, превращаясь из героя сказаний в разбойника. — Сейчас важен талант Воина. И все зависит от числа узлов. Я открыл двадцать пять, ничтожество!