Шорох песка. 1.Цель и средства
Шрифт:
3.Слуга и господин.
Он смотрел на крыши города, вплотную приблизившись к открытому настежь окну. Лёгкий свежий ветерок перебирал его, уже изрядно поредевшие, местами поседевшие, волосы. На непроницаемом жёстком лице выделялись ярко-голубые, глубоко посаженные глаза. Лицо нельзя было назвать красивым, вытянутая нижняя челюсть и крупные зубы наводили на мысли о лошадях, а некоторая асимметрия черепа намекала на близкородственные связи предков, что не соответствовало действительности. Множество мелких морщинок возле глаз, лучиками убегавших к вискам, выдавали весельчака, но глубокие, словно высеченные, морщины между бровей, подчёркивали характер юмора этого человека. Так же, на худом, почти измождённом лице, пролегали две глубокие морщины возле рта, придававшие ему некоторую скорбность,
Послышались лёгкие шаги, не оборачиваясь он произнёс:
– Такое славное утро Стор, надеюсь ты не испортишь его для меня.
Визитёр поравнялся с ним, проследил направление взгляда своего господина, он смотрел на Башню Весталок, возвышающуюся над крышами домов, как всегда.
– Утро действительно славное, мой лорд, да хранит его Крокх.
– От твоего старого, всеми забытого бога, никакого толка. Смею надеяться, что ты не возлагаешь на него надежд. Я не приемлю – расчёт на удачу. Планомерная, скрупулезная работа, вот залог успеха.
–Всё почти готово, мой лорд, все мои люди на своих местах и готовы.
– Что значит почти?
– Малозначительные детали. Нужно большое количество людей, я должен быть в них всех уверен. Приходится работать чуть ли не с каждым отдельно, этот страх укоренился глубоко. Иногда, денег и общей крови бывает недостаточно. И остались несколько позиций, которые занимают не наши люди, но они настолько малозначительны, что я принял решение, оставить часть из них без изменений. Думаю, так будет даже лучше, полная замена бросится в глаза всем.
– Согласен. Смени хоть всю стражу, во главе с командиром и казначея с главным счетоводом, но оставь поварих с водоносами и садовничими, и у людей впечатление, что ничего не изменилось.
Он сделал паузу и резко повернулся к предводителю своей неофициальной стражи, «легиона немых», как их звали в народе.
– А ты не боишься Стор?
Его взгляд пронизывал, было понятно, что он не поверит словам, он будет улавливать малейшее изменение в лице собеседника, это и станет для него ответом.
– Нет, мой лорд. Даже если сбрендивший старик окажется прав, чем нам это грозит? Ну восстанет какое то древнее божество, ну покарает нас всех. Мы умрём и на этом всё закончится, но мы так и так умрём, стоит ли тогда пугаться?
– А ты фаталист, не замечал этого за тобой раньше.
Лорд Астлендо Кахилл широко улыбнулся. Грубые, отталкивающие черты лица правящего лорда неуловимо изменились, лицо стало привлекательным, располагающим к себе. Стор усмехнулся в ответ, хоть это и было неподобающим. Уж он то знал цену этим улыбкам, обаяние этого человека, обволакивающее, сносящее все преграды на своём пути, никогда на него не действовало. Он видел за этой маской сущность, жестокую, расчётливую, несгибаемую волю, и именно за это он уважал своего хозяина, и готов был последовать за ним куда угодно. Дело было не в деньгах, власти или привилегиях дарованных ему, всего этого Стор мог добиться сотнями других способов. В этом человеке были все те качества, которые ценил предводитель легиона немых, которые так редко встречались в одном человеке, которые он хотел-бы воспитать в себе. Он с одной стороны завидовал, а с другой, преклонялся перед этим человеком. Он служил, именно что служил, а не прислуживал. Он был верен с того мгновения, как молодой, тогда ещё щупловатый лордик, наблюдавший за дракой на задворках таверны, поманил его взмахом руки, после того, как противник Стора уткнулся лицом в грязь, с двумя торчащими из спины ножами.
– Хорошо. Я доволен проделанной подготовкой.
Он снова отвернулся и посмотрел на город, вздымавшийся волнами до горизонта. Немного помолчав, он продолжил:
–Стор, я решил включить ещё один важный этап. Ты сам должен будешь осуществить задуманное.
Стор внимательно всмотрелся в профиль своего лорда, мысли лихорадочно заметались. Что он не учёл? О чём не подумал? Какой важный элемент умозрительной головоломки он упустил по скудоумию? Менять продуманный, рассчитанный по минутам план , за неделю до исполнения, это должно быть что-то очень важное.
– Если возникнут осложнения, а такое всегда возможно, мы не можем учесть всего, – многозначительно проговорил Астлендо, – то права наследования должны быть безоговорочными. Я подумал, что если предметы наших изысканий послужат причиной абсолютного утверждения моих прав, то таким способом мы обрубим два конца одним махом. Подумай, как лучше всего это осуществить, вечером обсудим. Мне нужно идти, совет уже собрался.
Он развернулся и не торопясь вышел из обзорной гостиной. Стор повернулся к окну и посмотрел на город. Он не сразу понял, что же такое он сейчас услышал, переворачивая эти слова в своей голове так и сяк, как куски разбитой чашки. Почему нельзя сказать прямо? Вот любит он эти словесные инсинуации, понимай как знаешь … . Иногда Стору казалось, что великий Кахилл просто издевается над ним.
Вдруг его затопило понимание, в одно мгновение просветления, все кусочки головоломки встали на своё место. «Избавься от моего старшего брата, Стор, и выдай это за дело рук чёртовых ведьм. Это навсегда заткнёт рты тем, кто мечтает заменить меня, на моего покладистого родственника, и подстелит соломки в нашем деле… . Стор рассмеялся, гениальная мысль, как он сам об этом не подумал.
4. Разбитое сердце матери.
День близился к концу. Роун проходил быстрым шагом по ответвлению одной из торговых улиц. Если главная улица всё ещё бурлила активной торговлей, то здесь лавочки уже начали готовиться к закрытию. Разнощиков свечей и уличной еды не было видно, зазывалы разбрелись кто куда, торговцы заносили свои лотки внутрь лавок, кое где уже даже двери были наглухо закрыты. Он обходил и перешагивал уличный мусор, скопившийся за день. Это была знакомая до мелочей дорога, усталые ноги шагали сами по себе. Он должен принести успокоительную мысль, пока ещё не слишком поздно, это меньшее, что он может сделать.
Роун втиснулся в закуток, здесь в узком и душном пространстве, между двумя домами, почти примыкающими друг к другу, с правой стороны, притаилась щербатая дверь. Он тихо постучал. Прошло не меньше минуты, прежде чем дверь приоткрылась, из щели на него вытаращилась рябая физиономия.
– Да хранят тебя боги Василь, как сегодня дела у госпожи Трулли?
– Всё по прежнему, входи, она спрашивала о тебе.
Роун вошёл, рыжая девочка захлопнула дверь и задвинула хлипкий засов.
– Как твоя матушка? У вас всё в порядке? – участливо поинтересовался он.
Девчушка равнодушно кивнула головой. Роун прошёл по маленькой захламлённой кухне, Василь явно не была обучена уборке и не имела желания блюсти чистоту в чужом доме. Вот погоди, увидит это твоя мать, всыпет тебе по первое число, подумал Роун. Он приостановился в тёмном коридоре перед дверью, тяжело вздохнул, выпрямился, постучал и бодро вошёл.
– Добрый вечер госпожа Трулли, как вы сегодня себя чувствуете?
На круглом столе у мутного грязного окна горела лампа, она нещадно чадила дешёвым маслом, поэтому окно было приоткрыто, впуская внутрь приглушённые звуки улицы. Спальня госпожи Трулли была раньше небольшой кладовкой при лавке, а жилые помещения располагались наверху, но с тех пор как она потеряла мужа, а вскоре после этого заболела, она сдала лавку и верхний этаж предприимчивым соседям. Они сделали вход на второй этаж из своих комнат наверху, таким образом значительно расширив жилое пространство для своей большой семьи. Василь была одним из детей соседей арендаторов, мать пристроила её к делу, чтобы та не мешалась под ногами. Кроме стола, в комнатке ещё поместились пара стульев, шкаф у стены и умывальник в углу. В центре небогатой обстановки располагалась небольшая кровать с балдахином, последний признак утраченного благоденствия. В кровати, откинувшись на подушки, лежала женщина средних лет. Она плохо выглядела, болезнь уже довольно давно подтачивала её силы. Лицо землистого цвета с запавшими глазами, обрамляли жидкие седые пряди, разметавшиеся по подушке, шумное натужное дыхание перемежалось свистом и хрипами. Роун знал, что ей всего сорок лет, но выглядела она в данный момент на все шестьдесят. Он устало плюхнулся на стул рядом с кроватью, протянул руку, приоткрыл окно пошире, чтоб впустить больше свежего воздуха. Девочка молча мялась в дверях. Он достал мелкую монетку и поманил её, она радостно заулыбавшись, подбежала, схватила монетку и стрелой вылетела из комнаты, не поблагодарив. Где-то в отдалении хлопнула входная дверь, Василь умчалась тратить свалившееся на неё состояние.