Шоу должно продолжаться
Шрифт:
Андрей и Кира пили красное вино и мирно беседовали, пока к ним не вломился грязный и взъерошенный Герман, и не начал сбивчиво рассказывать, что с ним приключилась, тряся грязными седыми волосами. Знай они, что не скоро им придётся ещё вот так сидеть и тихо болтать обо всём на свете (а в этой юдоли и вовсе – никогда), то, вероятнее всего: собрали бы манатки и укатили бы прочь.
Влад консультировался с Юрой, которому уже утром предстояло убедиться, что все его знания и гроша ломанного не стоят, потому
Дмитрий стоял и смотрел на заходящее солнце. А, может быть, на город, в окнах которого начинали зажигаться вечерние огоньки.
О чём он думал?
Об этом не знала ни одна живая душа, кроме него самого. Можно сказать лишь, что глаза его излучали уверенность.
Андрей плеснул в бокалы вина. Хороший вечерок. Хотелось, чтобы закончился он тихо и спокойно, несмотря ни на что.
– Что ты думаешь по поводу всей этой истории с Лилей? – Спросил он Киру.
Та сделала небольшой глоток, поставила бокал на столик, задумалась.
– Ты знаешь, – сказала он немного погодя, – меня терзают смутные сомнения. – Вымученно улыбнулась. – Конечно, я не очень хорошо знаю Лилю, но что-то не могу я поверить в эту версию с галлюцинациями.
– Почему?
– Ну, во-первых, – это первое, что приходит на ум. Но совсем не обязательно, что это именно так и есть. Во-вторых, – все мы проходили психолога. В-третьих, – в наше время ужасы смерти и нечеловеческих зверств на каждом шагу, так что психика их воспринимает почти, как должное. И, в-четвёртых, – слишком уж настойчиво нам пытаются подсунуть эту версию.
– Твоя правда. Но есть ли у нас какие-либо факты, опровергающие эту версию?
– Нет. Но между таймами возле Лилиного покрывала крутились двое: Макс и поэт.
– Дмитрий?
– Да, он. Однако по его поведению нельзя было сказать, что он что-то замышляет.
– По нему никогда и ничего нельзя сказать. Ладно, завтра присмотрюсь, поспрашиваю. А пока… – Андрей ласково посмотрел на девушку, – иди ко мне.
Она пересела со своего места к нему на колени. Сделала ещё глоток красного вина.
– Слушай, а где Герман? – Я его сегодня целый день не вижу. – Кире явно нравились её логические выкладки, и отношение к ним Андрея.
– Он ушёл в город, искать Анжелу.
– Кто сказал, что она в городе?
– Влад. Но он получил эту информацию сверху, я сам видел распечатку.
– Никак не могу понять Влада: то ли он что-то замышляет, то ли действительно держится в стороне от всего.
– Есть сомнения? – Андрей подобрался, хотя одной рукой по-прежнему обнимал Киру за талию.
– Да в том-то и дело, что он не даёт поводов сомневаться в себе. Вчера он, увидев меня, совершенно искренне позвал в медпункт, сказав, что ты там, и, наверное, уже соскучился по мне. Когда он открыл дверь, у него был такой вид, что он совсем не ожидал увидеть ту самую картину, которую мы с ним узрели.
– И встретил он тебя случайно?
– Да. Я возвращалась в номер, а он шёл откуда-то со стороны склада.
– Надо присмотреться к нему.
– Присмотрись, и получше. Но я вспомнила о нём в связи с другим делом.
– Анжела?
– Да. Мне думается, что её исчезновение подстроено.
– И она одна из них?
– Не исключено. Подождали, пока Герман привяжется к ней, а это произошло довольно скоро, потому что он человек неопытный. Затем изъяли объект симпатий, и теперь следят за его действиями, чтобы всё это стало достоянием публики.
– А как они всё это снимут? В городе же нет камер.
– Да, вопрос. Но, может быть, уже есть специально оборудованное место, квартира какая-нибудь, куда его заманят. Не знаю.
– Одним словом, нас здесь держат в качестве подопытных кроликов?
– Не знаю. Вот знать бы, что видел Герман, можно было бы построить неплохую гипотезу, и попытаться подтвердить её.
– Какая ты у меня умная, аж страх берёт! Всё меньше и меньше верится, что ты работаешь на парфю…
Кира не дала ему договорить; закрыла рот губами. Терпкий привкус вина доминировал в их поцелуе. Андрей положил свободную руку ей на грудь, чувствуя, как набухает её сосок…
Дверь в их номер распахнулась – Сабуров забыл закрыть её на задвижку – и на пороге появился грязный, взъерошенный, трясущийся…
Герман, глаза которого бегали по ним и по обстановке, словно, не узнавая ничего вокруг. Наконец, взгляд его стал несколько более осмысленным.
– Андрей, поговорить надо. – Выдохнул он.
– Да ты заходи, чего в дверях-то застрял? – Проговорил Сабуров, убирая руку с желанной Кириной груди.
– Наедине.
– Здесь все свои.
– Верю, но девушке такое… это не для её ушей.
– Сядь! Выпей! Успокойся! И, в конце концов, расскажи, что случилось.
Герман сел. Андрей налил ему полный бокал. Тот выпил залпом и поморщился, словно это была водка. Андрей налил ещё. Герман отхлебнул примерно половину.
– Ты заметил, что произошло с его волосами? – Шепнула Кира.
– Да. Видать, дело не шуточное. – Это Кире, а Герману: – Давай, говори.
– Поначалу всё было нормально… – Начал он свой рассказ.
… – И вот, я у вас.
Прошло уже более получаса. Герман немного пришёл в себя. Но вместо того, чтобы успокоиться, он начал нервничать ещё больше: сгрыз все ногти, оторвал две пуговицы.