Шпионский берег
Шрифт:
Он выкладывает свои шестьдесят бат, забирает тарелку супа и осматривает помещение в поисках свободного столика, но его нет. Мгновение он стоит, держа свою миску, с растерянным видом. Дождь барабанит по тенту, и река воды течет по затопленной улице, пачкая его сандалии. За моим столом есть пустой стул. Я могла бы опустить голову и продолжать есть, притворяясь, что его здесь нет. Проходят секунды, пока я взвешиваю все за и против.
— Вы можете сесть здесь — предлагаю я.
Дождь шумит так громко, что он меня не слышит.
— Эй! — зову
Он поворачивается и видит, что я указываю на пустой стул. Улыбнувшись, он ставит свою миску на стол и складывает свои невероятно длинные ноги, чтобы устроиться на табурете.
— Мне не хотелось есть стоя. Спасибо!
— Я вижу, вы заказали тот же суп. — говорю я.
— Он выглядит таким аппетитным, что я решил последовать вашему примеру. Вы, кажется, в этом разбираетесь.” Он наклоняется над своей миской, отхлебывает немного бульона и восклицает: Божественно!
— Действительно вкусно, правда?
Он сосредотачивается на вкусах. — Звездчатый анис. Корица. Калган. Рыбный соус и… — Он кашляет, и его лицо внезапно становится пунцово-красным. — …чили.
— Первоцвет. Не самый острый перец чили, но достаточно острый.
Он покраснел и вспотел от чили, но продолжает есть, возможно, из благодарности за то, что я наблюдаю за ним, или потому, что ему действительно это нравится, несмотря на жгучесть. Я это понимаю. Боль — это мощная приправа, другая сторона удовольствия. Некоторые из нас жаждут этого, ровно настолько, чтобы это напоминало нам, что мы живы.
— Здесь есть еще что-то, чего я не могу определить, — говорит он, откладывая ложку — что-то землистое, металлическое…
— Говяжья кровь.
Он удивленно поднимает на меня взгляд, и я вижу, что у него ярко-зеленые глаза. С этой спутанной гривой светлых волос он напоминает мне викинга, затерявшегося не в том веке, не на том континенте. — Серьезно?
— Абсолютно. — Интересно, не напугала ли я его, не оттолкнет ли он миску с отвращением?
Вместо этого он смеется. — Это блестяще! Это объясняет цвет. Насыщенность. — Он подносит миску к губам и допивает остатки супа. Я наблюдаю удовольствие в его самом первобытном и беззастенчивом проявлении.
Вот тогда-то у меня в голове и возникает видение. Образ нас двоих, лежащих в постели, наши конечности сплетены друг с другом, наши тела скользкие от пота.
— Вы всегда пытаетесь разобрать каждый компонент в пище? — спрашиваю я.
— Это раздражающе, да?
— Это аналитически. Вы, случайно, не химик?
— Вообще-то, врач. Такова уж моя натура — препарировать вещи, даже тарелки с супом с лапшой.
— Врач? — переспросила я.
Он, должно быть, слышит скептицизм в моем голосе, потому что смеется. По морщинкам вокруг его глаз я вижу, что он не так молод, как я думала, но близок к моему возрасту. — Я знаю, что сейчас не очень-то на него похож.
— Старый рюкзак сбил меня с толку.
Он опускает взгляд на заклеенную лямку. — Этот рюкзак через многое прошел, и я слишком сентиментален, чтобы выбросить
— Где?
— В основном я бывал в Кении и Судане. Лечил все, от огнестрельных ранений до малярии.
— Так вы в Таиланде по работе?
— Нет, просто турист. Через несколько недель я должен вернуться домой в Лондон, и у меня никогда не было возможности исследовать Азию. Я пытаюсь охватить как можно больше мира, пока могу, прежде чем мне придется надеть галстук.
— Не похоже, чтобы вас радовала такая перспектива.
— Да нет, но… — вздыхает он. — …мне пора начинать зарабатывать на жизнь.
— Для чего?
— Никогда не задавался таким вопросом.
— А всё-таки?
— Моей маме нужна помощь.
Такого ответа я не ожидала. — Похоже, вы очень хороший сын.
— Сейчас она сама по себе, и у нее задолженности по счетам. — Он пожимает плечами. — Ты делаешь то, что должен, но… — Он смотрит на тележки с дымящейся едой, на продавцов, на их столы, заваленные зеленью и неоново-красным перцем чили. — я буду скучать по жизни без своего рюкзака.
— Вы, случайно, не в Бангкоке купили эту футболку?
Он опускает взгляд на свою рубашку. — Купил у продавщицы с тележкой.
— Вам кто-нибудь сказал, что там написано?
— Дама, которая мне её продала, сказала, что это означает ”счастливый турист".
В конце концов, я решаю не говорить ему правду. Он действительно счастливый турист, в отличие от некоторых иностранцев с кислыми лицами, которых я вижу на террасе своего отеля. Те, кто вечно недоволен и всегда раздражен какой-нибудь мелочью, которая не соответствует их стандартам.
— Куда вы отправитесь дальше? — спрашиваю я.
— Я не знаю. У меня есть еще три недели свободы, прежде чем мне придется лететь обратно. Посоветуйте, куда отправиться.
— Я не уверена, что знаю ответ.
— Вы выглядите человеком хорошо ориентирующемся в мире. Во всех лучших местах, которые еще не нашли другие туристы.
Дождь прекратился, но вода продолжает капать с тента, забрызгивая тротуар прямо у него за спиной. Я думаю обо всех секретных местах, которые я знаю, о местах, о которых я не могу ему рассказать из-за того, что там происходит на службе нашей национальной безопасности. Места с щемящей красотой и ужасной историей.
— Попробуйте Чиангмай, — говорю я. — многие туристы любят это место.
— А вы?
— Там красиво. Не так изнуряюще жарко. И вам почти наверняка понравится тамошняя еда.
— А вы куда ездите в отпуск?
— Мне нравятся бывать в местах, где я никогда не бывала.
— Например, где?
Я делаю глоток из своей бутылки с водой и смотрю ему в глаза. — Мадагаскар.
Он разражается смехом. — Почему-то я так и знал, что вы это скажете! Все говорят о поездке на Мадагаскар, как будто это место их мечты, но я не знаю никого, кому на самом деле довелось там побывать.