Штамповка 2067
Шрифт:
Не важно – я бегу к лестнице, ведущей туда, куда ушёл Кейн.
Меня пытаются остановить, выбегают отовсюду, стреляя в меня. Я действую быстрее, чем успеваю подумать: взгляд – выстрел, взгляд – выстрел. Разум для этого не нужен, он только замедляет. Достаточно обострённых рефлексов и опыта.
Мысли возвращаются лишь тогда, когда заканчиваются противники. В руках у меня дробовик – только сейчас вспоминаю, как подхватил его прямо в воздухе. Револьвер в кобуре – при всех преимуществах его неудобно перезаряжать. На полу несколько тел,
Взбегая по лестнице, я думаю, что с моей работой здесь справился бы и андроид, если бы его удалось создать. Машина без сознания, с имитацией ума, выполняющая заранее прописанные действия… Никаких лишних мыслей, только задача. Никаких сомнений.
Мотнув головой, пинком распахиваю дверь и врываюсь в условную диспетчерскую.
Кейна здесь нет. Похоже, это чей-то рабочий кабинет, и, скорее всего, его, но сейчас здесь никого. Перестрелка снаружи не утихает – наоборот, мне кажется, что я слышу стрельбу уже с разных сторон.
Заметив ещё один выход из диспетчерской, иду к нему, и из-за суматохи снаружи слишком поздно замечаю приближающиеся шаги из-за двери – я уже протянул руку к ручке. Дверь с треском распахивается – кто-то саданул по ней с той стороны так сильно, что она отбивает мне руки. Весь дверной проём занимает Железяка. Я пытаюсь навести на него ствол дробовика и не успеваю.
Удар в грудь отбрасывает меня на метр, я падаю на спину. Оружие вылетает из рук, и я слишком поздно вспоминаю, что барабан револьвера пуст.
– Да сколько вас тут, уродов?! – ревёт Кейн и бежит на меня, сотрясая пол.
Я откатываюсь и вскакиваю, едва избежав удара ногой в лицо. Металлический кулак с жутким гудением рассекает воздух над головой, усиленные конечности врезаются в выставленные руки так, что у меня лязгают зубы. Если бы не вшитые рефлексы, Кейн уже превратил бы меня в кровавый мешок с переломанными костями. Я уклоняюсь, ныряю и кручусь, пытаясь зайти ему за спину – и у меня получается взять его в захват раньше, чем ему удаётся разнести мне голову.
Вместо удушающего приёма у меня получается чёрт знает что – Кейн слишком силён, я едва удерживаюсь у него на спине и никак не могу свести руки в нужное положение. Он вертится, пытаясь то сбросить меня, то впечатать в стену. Я мешаю ему как могу, и в конце концов мы, сцепившись, вышибаем окно и падаем в цех.
При падении ему приходится хуже, чем мне, и я встаю чуть раньше. Шатаясь, пытаюсь сориентироваться; сфокусировав взгляд, вижу на полу автомат и бреду к нему, но железная рука хватает меня за шиворот и бросает в сторону. Разнося пластик и фанеру, я влетаю в операционную. Что-то тонкое и острое режет мне ладонь, когда пытаюсь встать.
Железяка вваливается в пробитую мной дыру – несокрушимый, непробиваемый, страшный, он идёт ко мне.
– Сколько бы вас ни пришло за мной, я задавлю каждого, – гудит он, глядя на меня сверху вниз.
Я вяло шевелюсь, будто бы безуспешно пытаясь подняться, а когда он наклоняется, протягивая ко мне руки, я вскакиваю и взмахиваю хирургической пилой, которую прятал за спиной.
Не издав ни звука, Кейн падает на колено, хватаясь за лицо. Из-под металлических ладоней сочится кровь. Несколько секунд он сидит неподвижно, потом валится на бок и замирает.
Занеся кулак, я с опаской переворачиваю его, но можно уже не осторожничать – его руки безвольно разваливаются в стороны. Поперёк лица зияет узкая рытвина, залитая кровью. Я зачем-то проверяю его пульс, хоть уже и понимаю, что он мёртв. Несколько мгновений ещё надеюсь, что он поднимется, что какие-нибудь чудесные импланты вернут его к жизни, но зря – поверженные злодеи оживают в последний момент только в кино. Я бросаю пилу и бессмысленно смотрю на труп.
Я этого не хотел. Собирался хлестнуть его пилой по глазам, ослепить, но, видимо, ударил слишком сильно и разрубил ему голову. Я перенервничал.
Ещё бы. Он меня чуть не убил.
Не зная, что делать, возвращаюсь в его кабинет. Вместо окна здесь дыра, на металлических стенах полно округлых вмятин – следы его кулаков. У меня немеет левое плечо и что-то нехорошее происходит с левым глазом – передо мной всё становится то размытым, то плоским, будто он время от времени перестаёт работать. Я чувствую, как наливаются кровью скула и висок – похоже, сломана бровь.
Компьютерный стол развален надвое, внутренности компьютера растоптаны. Смысла искать здесь какую-то информацию о Дэе не больше, чем пытаться выловить руками рыбу в заливе Возрождения.
В комнату вваливается бородатый тип. Я замираю, безоружный и видимый как на ладони. Вошедший наводит на меня револьвер.
– Где Железяка? – хрипит бородач.
– Там, – указываю в выбитое окно. – Он устал и просил его не будить – примерно до Страшного суда.
У бородатого вдруг подламываются колени, оружие выпадает из руки. Он оседает на пол и странно дрожит, прижав ладонь к лицу – я не сразу понимаю, что он плачет. Ещё через секунду замечаю, что он весь изрешечен пулями.
Подхожу осторожно, но он не обращает на меня внимания, даже когда я подбираю оброненный револьвер. Это «Мамонт» – точно такой же, как мой.
Незнакомец изранен так, что трудно представить, как он вообще смог куда-то дойти. Длинные седые волосы запятнаны кровью, байкерская борода вся бурая. Он давится кровью и рыданиями, пытаясь что-то сказать.
– Я… не смог, – выталкивает он. – Не получилось. Надо было… в оазис, там бы всё узнал… Простите меня. Прости, Эльвира… Прости, Вера…
Меня как током прошибает.
– Что ты сказал?! – я хлопаю его по щекам. – Откуда ты их знаешь? Откуда ты знаешь мою жену и мою дочь?!
Он молчит, глядя куда-то в пространство, не двигается и не дышит. Слёзы пополам с кровью текут по его щекам.