Штормовое предупреждение
Шрифт:
– Как все же правильно, что мы не стали тащить с собой огнемет…
– Ковальски, – предупреждающе начал Шкипер.
– Как ты и говорил, он был бы для нас совершенно бесполезен…
– Ковальски, закрой пасть.
– Только место занимал бы.
– Ковальски, единственная причина, почему я тебя еще не бью – здесь женщины и дети.
– Женщины – это мы? – уточнила Марлин, обводя рукой себя, Стейси и Бекки. – А дети кто?
– Я, – пояснил Прапор.
– А-а-а… – понимающе протянула она.
– Какой, к дьяволу, огнемет?! – рявкнул всегда быстро раздражавшийся Шкипер. – Хочешь, чтобы Рико сравнял этот вигвам с землей?!
– Вигвам годов эдак сороковых, – на глаз
– Марш за лопатой!
– Так точно.
– Рико, стой тут, возле машины. От тебя толку в переговорах все равно никакого. Марлин, Прапор, нам эта сторона улицы. Ковальски, раз ты у нас такой умный, то тебе и этим двум милым барышням вторая сторона.
– Сэр, а Рико точно один справится с тем, чтоб стоять у машины? Может, скрасить его одиночество милым женским обществом?
– Кру-гом! Вы-полнять!
– Так точно.
Марлин не выдержала и захихикала в кулак. Оказывается, ей недоставало всего этого, и она успела соскучиться. Очевидно, в ближайшее время ей предстоит обновить свои воспоминания.
Лопаты им действительно охотно одолжили соседи, а история злополучной тети Розы и ее ноги распространилась между жильцами улицы со скоростью лесного пожара. Слухи еще приукрасили эту прискорбную историю, так что через несколько дней судачили, будто несчастная старушка попала под снегоход и у нее не осталось ни одной целой косточки.
Получив на руки инструмент, Шкипер разделил их на две группы: девушек отправил ковырять снежок вокруг машины, с тем, чтобы образовать площадку для маневра. Судя по следам шин в снегу и комментариям Ковальски, подрывник в очередной раз стяжал себе звание «бронтозавр на колесах» и тем самым заложил основу для создания будущего парковочного места. Своих подчиненных же Шкипер отправил к дому, собираясь ударными темпами добраться до него или умереть в снегах. И, насколько могла судить Марлин, последнее им не грозило: дорожка к дому, пока что больше похожая на канаву к дому, удлинялась с каждой минутой. На улице, впрочем, успели загореться фонари, прежде, чем Прапор победоносно выкрикнул:
– Дверь!
В его голосе было столько же восторга, сколько было, вероятно, у впередсмотрящего из команды Магеллана, когда после долгого плаванья через Тихий океан впереди замаячил островок, и с вершины горт-мачты донеслось счастливое: «Земля!».
Марлин, заслышав этот радостный сигнал, воткнула свою лопату в снег (ее кузины поспешили сделать то же) и понеслась к дому, потому что именно у нее были ключи. Оскальзываясь и толкая локтями разгорячившихся от физической работы своих гостей, она принялась орудовать с замком и даже ухитрилась вставить ключ куда положено, однако провернуть его не смогла.
– Ковальски, – задумчиво произнес Шкипер, – если поднажать, мы не сломаем его?
– Смотря, кто поднажмет, – философски отозвался тот.
– Я.
– Думаю, не сломаешь. Он просто замерз.
Шкипер оттеснил Марлин в сторону и правда поднажал, сначала осторожно, но постепенно увеличивая натиск. Замок сопротивлялся недолго – покаянно щелкнул, и дверь перестала быть для них преградой. Марлин хотела было кричать победное «ура», но взглянув на то, что простиралось за дверью, а тем паче вздохнув, резко передумала.
В доме было темно. И, очевидно, ничуть не теплее, чем на улице. Марлин, на правах «наследницы» тети Розы, вошла в холл первой и сразу заметила, что ее дыхание и тут вырывается облачками пара. Она пошарила рукой по стене, в поисках выключателя, нашла и безуспешно пощелкала. Электрика не отзывалась. В доме
– М-м-м… – протянула Марлин задумчиво. – Кажется, у нас проблемы…
– На крыше торчит труба, – послышался за ее спиной голос лейтенанта. – А значит, в доме есть камин. Его можно протопить.
– Чем? – тут же озадачил его Шкипер.
– Дровами. А те, скорее всего, в дровяном сарае.
– Рико! Обкопать дом по периметру! Найдешь этот чертов сарай – свисти. Ковальски, иди, посмотри пробки.
– Не думаю, что дело в пробках, Шкипер. В соседних домах свет есть.
– Тогда в чем еще?
– Надо смотреть при дневном свете. Этой ночью рационально рассчитывать на камин.
– Значит, там и накашеварим. Прапор, фонарик близко? Ищи камин. Его наверняка надо почистить перед тем, как топить. Марлин, у тебя есть фонарик? Нет? Держи мой. Найди здесь кухню, а на кухне посуду, в которой можно что-то готовить без плиты, на открытом огне. Девушки! – это уже кузинам. – Заканчивайте раскопки! Брезент в багажнике есть, я видел – накрывайте машину и идите в дом.
Раздав, таким образом, ценные указания, он снова взялся за лопату, расширяя пространство на крыльце: пока что проход был так узок, что невозможно было толком открыть дверь, а пройти в нее и вовсе удавалось по одному, и то если этот один не очень велик. Прапор протиснулся туда боком.
Марлин наугад потыкала в кнопки чужого, незнакомого и тяжелого для нее фонарика, пока не исторгла из него сноп света и, шаря им по сторонам, с чувством явственной опаски, пошла наугад вперед по коридору. Неровный круг света выхватывал для нее фрагменты линялых, кажущихся зеленоватыми, обоев, чей узор с растительными мотивами выглядел как-то угрожающе, и углы рамок, на содержание которых Марлин боялась поглядеть. Она встречала двери, которые все до единой были затворены и не вызывали у нее желания узнать, что же за ними скрывается. В спину теперь тянуло холодом – она старалась даже мысленно не прибавлять к этому вполне прозаическому явлению эпитет «могильный», и звук этого воздушного потока казался каким-то потусторонним. Если бы им, троим девушкам, пришлось одним пробираться тут, наверняка, они не прошли бы и десяти шагов. Повернули бы назад и напросились переночевать к соседям, чтобы вернуться в дом днем… Ее успокаивала мысль, что в этой огромной, стылой домине со множеством комнат и сквозняками, с тенями, с залепленными снегом окнами, через которые не проникает свет с улицы – что она тут не одна. Где-то в этих темных недрах скрывается и Прапор, так что нечего боятся. А скоро придут еще и ее кузины и своей болтовней полностью изгонят атмосферу пугающей таинственности. Приходилось постоянно себе напоминать, что она идет по обыкновенному жилому дому, покинутому самое лучшее неделю назад, а не по заброшенному проклятому особняку с привидениями. Будь тут привидения, ее тетушка уже разболтала бы всем соседям, и сюда, быть может, уже прикатило бы телевидение, снимать репортаж о паранормальщине в нашей рутине. Но – чего нет, того нет.
Добравшись до кухни, Марлин осмотрелась, водя фонариком из стороны в сторону. Наверняка, при свете дня, да если бы еще не зимой, кухня имела очень уютный вид. Подчеркнуто-дамская, исполненная в кремовых, бежевых и палево-розовых тонах, с изящными решетками на ящиках и дверцах, с вышитыми салфетками, деревянной хлебницей, вазами, венками искусственных, но очень похожих на живые, цветов на стене. Однако сейчас все это походило на декорации для хоррора, и не хватало только детского голоска, поющего на фоне песенку. Марлин от души понадеялась, что Прапор не станет петь, а если и станет, то голосок у него не такой уж и детский…