Штормовое предупреждение
Шрифт:
– На первом этаже электрика будет, – объявил он с порога. – Это хорошая новость.
– А плохая?
– Он не соединен со вторым и третьим этажами. Судя по всему, они были достроены позже и туда все проводили отдельно. Автономный энергоузел я пока что не нашел.
– Я прямо не знаю, чего больше хочу: чтобы ты его отыскал или наоборот… – вздохнул старший по званию. – Ты хоть ел?
– Я пил кофе, – уклончиво отозвался Ковальски.
– Да или нет?
– Нет.
– Рико, займись им.
– Я сам поем. На кухне уже работает плита, вытяжка и все прочее. Там нужен кто-то все это раскочегарить, достать прочие миксеры и блендеры и сделать так, чтоб у тебя не дергался глаз при мысли о пропадающей еде.
– Прекрасные новости. Рико, сразу как закончишь с этим умником, переходи к его плану. Марлин, как насчет тебя?
– Я к нему прямо сейчас могу перейти, – начала было та, но Рико взбунтовался. Он швырнул
– Рико, это не твоя кухня, – напомнил ему лейтенант. Подрывник выразил все, что он думает об этом постулате, одним жестом.
– Рико! – пришел в негодование собеседник. – Здесь женщины и дети!
Рико опять же жестами пояснил, что дети еще не вернулись с улицы, а женщины делают героические попытки, чтоб не ржать, как невоспитанная лошадь, так что он не считает себя виноватым хоть в чем-нибудь.
– Хорошо. Здесь я и моя высокая тонкая душевная организация. Будь так любезен, снизойди к моим фанабериям, уважь мое чувство эстетики.
Судя по выражению лица, Рико очень хотелось спросить: «Что, черт подери?!» – однако он ограничился тем, что издал какой-то вопросительный мычащий звук.
– Не делай так, – перевел Ковальски со вздохом. – Кстати, почему я не слышу Прапора?
Все умолкли. Только сейчас Марлин сообразила, что и правда уже давно не слышит разбудившего ее стука. Она попыталась припомнить, как именно долго, и пришла к выводу, что вот примерно с того часа, как по дому скакали синие молнии.
Опрометью они бросились наружу. Прапор, слава богам, целый и неподжаренный, лежал там же, на крылечке, и вид у него был скорее контуженый, нежели какой-то еще.
– Парень, ты в порядке? – потряс его за плечо Шкипер. – Подай голос!
– У него шок, – сообщил лейтенант, приглядевшись. – Прапор, малыш, ты хоть кивни, кивать-то ты можешь?
Прапор сначала и правда кивнул, медленно, будто неуверенно, или позабыв, как это правильно делать. Потом он вытянул руку и указал пальцем в сторону. Все повернули головы туда. Вбок от прорытой вчера траншеи в снегу, немного, кстати, занесенной ночью, пролегала еще одна, поменьше, зато совершенно очевидно свеженькая. Она еще даже дымилась.
– Что это?!
– Это была шаровая молния, – медленно протянул Прапор. С тех пор, как его затормошили, он приходил в себя намного скорее. Но видимо, впечатления были для него слишком сильны. – Вылетела из дома прямо на меня.
– Но ты, конечно, увернулся? – нахмурился Шкипер.
– Я сделал так, как ты учил. Но понимаешь… – младший член отряда потер поясницу. – Я сделал это на подмороженном крыльце…
– Ну, слава Богу, – вздохнул лейтенант. – Так ты просто ушибся, вот откуда контузия. Я уж думал все, МРТ делать в полевых условиях…
– Тесла, – произнес Шкипер с непередаваемой смесью отвращения и восхищения в голосе. – Господи, твою бы энергию, да в правильное русло…
Между тем, убедившись, что ничего интересного не предвидится, а с Прапором, очевидно, все в порядке, Рико, все это время так и торчавший в дверях и загораживающий проход своей массивной фигурой, спрыгнул с крыльца в снег, чтобы не рисковать на льду. Поднял Прапора, перехватив поперек, как куль соломы, взвалил на плечо и занес в дом, на обратном пути, цепляясь то за дверь, то за стену.
Злополучное крыльцо Марлин спустя минуту уже посыпала песком, добытым из все того же кладезя полезных в хозяйстве предметов – дровяного сарая.
До самого обеда – и после него, она, кое-как сторговавшись с Рико, поделила с ним кухню, и решающим аргументом была ее почти что слезная просьба шепотом позволить ей тут укрываться от вездесущих кузин, затеявших уборку, а также прочее приведение в порядок дома, и начавших с гостиной. Вообще же, гостиная была центром их деятельности еще и потому, что была самым теплым помещением благодаря камину. Марлин утром полагала, что раз появилось электричество, то появится и тепло в доме, нужно лишь дать ему время, чтоб прогрелся, однако к ее – как и всех прочих – глубокому сожалению это оказалось не так. За обедом Ковальски предположил, что причина в перепаде температур и что в подвале могли быть повреждены трубы, а раз так, то ему нужно спуститься туда, а перед этим, соответственно, откопать подвал. Это было задачей более сложной, нежели расчистка территории: подвал находился уровнем ниже, и приходилось выбрасывать из него снег наверх, а то и выгребать ведрами. Снисходя к этому неудобству, Шкипер снял Рико с дежурства по кухне, клятвенно заверил, что в отсутствие подрывника никто и пальцем не прикоснется к его маринаду, и вручил лопату.
– Надо только следить, – отметил это лейтенант, наблюдая из окна, – чтоб он не прокопал в снегу тоннель до Аляски, а так все отлично.
– Да не прокопает, – засмеялась Марлин. Лейтенант обратил на нее серьезный взгляд.
– Мы говорим о Рико, – напомнил он. – Если в плеере не сядут батарейки, он и не то прокопает…
Оставшись на кухне в одиночестве, Марлин занялась всякими делами, не связанными с маринованием, нарезкой и прочими священнодействиями. Она достала и собрала тетушкин кухонный комбайн и затеяла молоть начинку для пирогов, рассовывая ее по пластиковым судочкам и стараясь не запутаться, что у нее где лежит. Праздники длинные, пироги же любят все. Между тем, ее доблестные кузины успели превратить гостиную из ночного лагеря расхитителей чужих домов в очень даже чистенькую и уютную комнатку и теперь наслаждались плодами своих трудов, сидя на диване и гоняя чаи. Впрочем, их приятное времяпрепровождение омрачалось тем, что они не сумели заставить телевизор работать: по их мнению, единственное, чего не доставало теперь гостиной, это голубого экрана, который будет щебетать так же неумолкаемо, как и они сами. Оставляя в стороне все, что Марлин думала об их щебете, проблема и ей показалась серьезной. Она поделилась соображениями со Шкипером, и тот отправил немедленно на крышу Прапора, как самого легкого – расчистить снег (Только смотри, не засыпь Рико!) и проверить спутниковую тарелку. Отдав это важное распоряжение, Шкипер вдруг вспомнил, что у него было какое-то неотложное дело к его лейтенанту, и они с последним уединились в дальней комнате что-то так минут на двадцать, по прошествии каковых командир отряда появился обратно недовольным, кривящимся и, кажется, даже хромающим. Марлин бы решила, что они там потихоньку подрались, если бы не была уверена в полной безосновательности такого предположения. Даже если не брать во внимание отсутствие видимого повода для драки. Впрочем, она очень быстро позабыла об этой загадке, потому что Прапор добрался до тарелки, и пришлось работать одним из пунктов передаточного звена: младший орал с крыши, его у окна слушал Шкипер, кричал в коридор, Марлин кричала дальше в комнату, а ее кузины мучили пульт и рапортовали, как результаты. Затянулась эта канитель надолго, так как постоянно кто-то что-то, как выяснялось, недослышал или дослышал, но неверно или верно, но недопонял, и приходилось все начинать сначала. В итоге это оказалось так утомительно, что Марлин бы согласилась скорее перемолоть еще один холодильник начинок для пирогов, чем настраивать телевизор таким же образом. И как только мастера проворачивали такую штуку прежде, до изобретения мобильной связи?.. Впрочем, Прапор позже говорил, что та все равно бы ему не помогла: руки были заняты, чтоб еще и трубку держать, а гарнитуру для связи, как с сожалением отметил Шкипер, они оставили довольно далеко отсюда и не в рабочем уже состоянии. Иначе бы этим утром Ковальски не прикладным тесла-панком занимался, а корпел с паяльником и лупой над контактами. Как бы то ни было, однако в итоге и эта беда была преодолена, а телевизор сдался на милость победителей и показал и картинку, и цвет, и звук, и все это совпадало по контексту. Обе кузины без сил повалились на диван, Шкипер заявил, что у него есть право на кофе, и пусть весь мир подождет, а Марлин, которой смотреть на этот телевизор не хотелось, отправилась наблюдать, много ли прокопал Рико, и как изменился пейзаж двора с учетом всего того, что нападало с крыши.
На обратном пути (пребывание во дворе заставило ее ощутить себя легендарным Тесеем в лабиринте, с учетом того, что где-то там же бродит и минотавр – с лопатой и плеером) Марлин с неудовольствием снова обратила внимание на сквозняк. Наличие его еще вчера показалось ей странным: тетушка, по ее словам, покидая свое жилище, задраила его, как подводную лодку, так откуда же, скажите на милость, мог взяться этот сквозняк? Тут в голову Марлин пришла ужасная мысль: а что, если под давлением снега какое-то стекло не выдержало, и где-то в доме есть окно с дырой, и в нее утекает драгоценное тепло, которого и так-то немного?! И того хуже: на полу лежит, подтаивая, куча снега, а все, что рядом – ковер, мебель, корзинки для рукоделия, книги – все это отсыревает и промокает на глазах… Настращав себя этой картиной, представшей перед ней так живо, что аж мороз продрал по коже, Марлин поспешила на поиски источника сквозняка. Им оказалась неплотно прикрытая дверь в конце коридора, из-за которой струилась жиденькая полосочка света. Разумеется, вчера она не могла бы быть той самой щелью, через которую в дом дышала зима, но вчера уже прошло, и нужно было думать о дне сегодняшнем. Немного помявшись, Марлин решила постучать на всякий случай. И, как оказалось, правильно сделала.