Сикстинская мадонна
Шрифт:
Удивилась несказанно Лена:
– А родня-то тут причем? – спросила.
– Постарался ваш любимый дядя, – Алексей кивнул на фото.
– Дядя? Интересно, интересно. Как же? Вся горю от любопытства прямо.
Чай остывший отхлебнул Емелин и поведал не спеша подруге всю историю свою смешную. О КБ и о призыве гнусном, поломавшем напрочь жизнь, а так же о майоре Вешневецком ну и о комиссии, в которой дядя членом был и как поставил точку очень просто в авантюре глупой.
Лена, слушая рассказ Алеши, заливалась то и дело смехом. Чай остыл. И не до чая было. А когда же наконец закончил грустной нотой кавалер, то очень захотелось ей утешить парня и еще поцеловать, но громко лишь захлопала в ладоши только, от соблазна удержавшись еле. А страдалец же оваций после в завершение сказал:
– Елена! Я совсем не огорчен нисколько, правда, выходкой такой со мною занимательной судьбы. Я даже очень рад, что так чудесно вышло и признателен безумно дяде.
– Почему же?
– Потому что вас я в этом южном городочке встретил.
Не за чаем время шло. А просто ворковали, ворковали двое. Не хотелось расходиться очень. Наконец-то расцвело, и утро растворило в свете мглу, а свежесть через форточку влилась в квартиру. Лена встала. Подошла к окошку и широкие раскрыла створки. Ароматная прохлада тут же опьянила чуть приятно, сладко. Леша сзади подошел. За плечи, чуть дрожащие, взял деву нежно и тихонько прошептал:
– Елена! Я люблю вас! И хочу, чтоб стали вы любимою моей женою!
– Я согласна! – еле слышный шепот, тишину дразня, вспорхнул, закончив путь свой в сладком поцелуе долгом.
Чуть развеялся туман чувств бурных, звон часов привлек к себе вниманье. Ехать в часть необходимо было лейтенанту, но тянул, желая отодвинуть расставанья горечь. Но томленье прервала Елена:
– Ни к чему тебе совсем взысканья.
Поцелуй непостижимо сладкий, быстротечный, мимолетный, легкий и наказ:
– Ты после службы сразу исключительно ко мне.
– Конечно. Как же быть еще иначе может?
– Это армия, а в ней, Алеша, удивляться ничему не стоит. Службу трудно наперед предвидеть, коль случится что, звони скорее. От дежурного по части можно.
– Хорошо. Но это вряд ли только мне понадобится, я как ветер прилечу к тебе на крыльях счастья!
Улыбнулась и вздохнула Лена:
– Не военный человек ты вовсе, исключительно сугубо штатский, службы в армии пока не понял.
И еще раз поцелуй горячий на губах затрепетал влюбленных.
ГЛАВА ПЯТАЯ. НОВЫЙ СТРАШНЫЙ УДАР СУДЬБЫ
В утро то летел на службу Леша, оседлавший птицу счастья будто. Аж светился, аж сиял и даже не заметил как и в часть добрался.
Не мешало б подкрепиться вовсе, но на завтрак не пошел: сыт счастьем был поистине студент недавний. Прозой жалкой ли еды желудок набивать, когда душа ликует. В общем, завтракать не стал влюбленный и на плац пошел с машины сразу, к эскадрильи построенья месту.
Люди кушали, и пусто было на плацу. Один Емелин глупо, будто пьяный по нему шатался, в сладких радужных купаясь грезах. Чудной ночки в воспаленных мыслях многократно проносились сцены. В невесомости парил волшебной над асфальтом потому влюбленный…
Только голос вдруг знакомый, грубый, грез блаженство оборвал бестактно:
– Что вы это, Алексей Петрович, строевою по утру решили заниматься, не ходя на завтрак? Неужели так довел серьезно институт ваш, букв из трех который с неприличным очень схожий словом?
Поглядел на шутника Алеша и соседа в нем узнал, Круглова. Улыбнулся:
– Про ХАИ вы это?
– Да
– Ну что же, тут согласен с вами. Уйма чертова с ума свихнулась безвозвратно в институте нашем. Но, однако же, спросить желаю, что такого вы узрели нынче в поведении моем чУдного? Разве глупо, человек коль в радость, размышляя про себя, гуляет, не желаючи мешать с едою, философию высоких мыслей?
Рот раскрыл Круглов и, мину скорчив, с удивлением большим подумал: «хлюпик этот, желторотый, скоро, как щенка меня заткнет за пояс!» Только в слух не произнес ни слова кочегар, а тут на плац, покушав, авиаторы пошли гурьбою.
Построение, затем доклады командиров, и начальник штаба два приказа огласил: один был о купании местах, где можно авиаторам дружить с водою, где нельзя ее касаться даже, и второй – о присвоенье званья командиру корабля Дубцову.
А потом в подразделеньях также доводить, кому в наряды, стали. Неожиданно услышал Леша вдруг фамилию свою.
– Я! – крикнул машинально.
– Вы в наряд идете, – разъяснил ему начальник штаба эскадрильи капитан Капустин, – заступаете помдежпокаром – помдежурного по караулам, – пошутил, а лейтенанту словно в темя молния попала точно.
Гром не так перепугал бы с неба. Двухгодичнику вдруг плохо стало. Эйфорию как рукой смахнуло, растворилась миражом в пустыне.
Первым долгом побежал Алеша отзвониться поскорей невесте. В штаб к дежурному вбежал и в трубку Балалайкина спросил квартиру.
– Да?
– Назначен я в наряд, Елена!
– Ничего. Я ж говорила, Леша, это армия, возможно все в ней… Но ко мне наряда после сразу. Вместе с папой дожидаться будем.
– До свидания, целую, Лена, – грустно трубку лейтенант повесил.
Было так заведено, что если назначался офицер в наряд, то до обеда только службу правил, ну и в полдень уходил на отдых, подготовиться к наряду чтобы. А в 16 предстояло прИбыть при оружии, уже по форме на развод и приступить к дежурству.
До 16-ти мгновенно время пролетело. Лейтенант Емелин в часть явился в хромочах блестящих, с портупеею, с ремнем широким, с кобурою совершенно новой, вот полученной на складе только.
В оружейной получил Алеша пистолет, и в кобуру засунул, тужась в новую его, тугую. И петельку застегнул как надо: не игрушечка ПМ, наверно, потерять охоты нет особой.
И развод затем, прошедший четко, без задоринки, сучка, отменно, по уставу, на зубок который, кстати, знал какой как раз Емелин. И наряда потянулось время монотонно так, предельно тяжко.
Тот наряд, в какой попал Емелин, был на редкость уникально глупым. В пресловутом комендантском взводе было воинов всего четыре, но на службе их никто не видел. Все припаханы начальством были. Потому-то, по солдат нехватке офицеры их тянули бремя. Так помдеж по караулам, то бишь, офицер, обязан был «рулетку», бестолковую вращать усердно, что по статусу солдату только подходило и никак не больше .