Сила двух начал
Шрифт:
Майкл, к удивлению волшебницы, улыбнулся, услышав ее последнюю фразу.
— Вы лично будете пытать меня, миссис Моран?— обратился он к ней лукаво,— если это так, то пытка покажется мне блаженством.
Мэри чуть улыбнулась, спросив тут же:
— А теперь серьезно, мистер Трумэн. Вы согласны принять наше предложение?
Хозяин дома чуть помедлил с ответом – словно растягивая время, с улыбкой хозяина положения переводя взгляд на уставившихся на него Пожирателей. Театральная пауза длилась пару томительных минут, затем мистер Трумэн пожал плечами и развел руками, как бы говоря: «А почему бы и нет?», отчего на лицах его гостей появились
— Мы знали, что можем рассчитывать на вас,— произнес Люциус, переглянувшись с Мэри и Долоховым,— уверен, вы не пожалеете о своем выборе.
Мистер Трумэн вежливо улыбнулся, но во взгляде его промелькнуло что-то такое, что заставило волшебницу насторожиться: как будто хозяин дома, все время прикрывающий лицо маской, на мгновение снял ее, и открылось совершенно другое лицо, не имеющее ничего общего с первым. На краткий миг Мэри захотелось выкрикнуть какое-то предупреждение, что оградило бы ее соратников от беды, но этот миг прошел, оставив после себя лишь легкое беспокойство.
Пока она разбиралась со своими чувствами и мыслями, Пожиратели успели вытянуть из мистера Трумэна кое-какую важную им информацию, и теперь поднимались на ноги, собираясь уходить. Мэри тоже покинула свое кресло, направившись к выходу из дома – по пути лучезарно улыбнувшись мистеру Трумэну.
— Хорошая работа, Мэри,— сказал Люциус с одобрением, когда они втроем уже шли по коридорам особняка Волан-де-Морта,— наверное, он согласился с нами сотрудничать только из-за твоих слов о пытках.
— Значит, в некоторых случаях обаяние бьет на поражение лучше, чем Темная магия. Особенно в смысле подчинения – оно здесь основано на чисто добровольном решении волшебника.
— Смотри, как бы тебе не пострадать от этого,— предупредил ее Люциус,— а то ведь можешь стать жертвой одного из своих поклонников.
Мэри лишь фыркнула в ответ, направляясь к своей комнате уже в одиночестве (Люциус и Долохов только что скрылись за дверьми Зала Собраний). Она не особо хотела видеть сейчас Волан-де-Морта и даже обрадовалась тому, что ее комната была пуста – предоставлялся неплохой шанс отдохнуть, и волшебница тут же им воспользовалась, погрузившись в сон...
Следующие десять дней Мэри привыкала к своей новой работе – оказание помощи Пожирателям смерти и обеспечение их защиты. Вначале тревожащие ее мысли о том, что, возможно, ход беременности из-за ее каждодневных мотаний по различным жилищам волшебников, чуть изменится, быстро испарились – никаких необычных и неприятных симптомов Мэри не чувствовала – может, потому, что до сих пор пила то зелье, что приготовил ей Северус от тошноты. Но быстро наступающую усталость зелье это не могло предотвратить и волшебнице с каждым днем становилось все труднее вести себя как всегда при посещении домов волшебников в компании Пожирателей смерти.
Седьмого января Мэри сопровождала Беллатрису и Эйвери, что получили задание разобраться с одной волшебницей. В обязанности ее на сей раз входило лишь создание Черной метки – в то время как ее соратники пытали свою жертву, желая выяснить у нее нечто важное Волан-де-Морту. Мэри же, как это бывало и раньше, не была посвящена в курс дела, поэтому, как только пытки начались, она вышла на крыльцо дома, предварительно сделав саму себя невидимой. Но сделала она это в большей степени потому, что после сентябрьских событий она не могла больше смотреть на пытки – сознанием она словно бы возвращалась к тому дню, когда погибли Тэдди и Кристиан, вновь видела их укоризненные
То же было и сейчас – и лишь тот жар, что овладел ее телом вмиг, оторвал волшебницу от тяжелых и мрачных мыслей, буквально напомнив о ребенке. То, что на улице было страшно холодно, Мэри не заметила только из-за того, что медальон согревал ее тело, делая это большей частью из-за ребенка, что она вынашивала — из-за Марго, что должна была стать истинной хозяйкой Медальона Златогривого Единорога. Волшебница знала, что теперь, с каждым днем, сила медальона будет все увеличиваться – и достигнет своего максимума, когда Марго родится. В тот день, когда ее дочь станет полноправной Хозяйкой Медальона Златогривого Единорога...
Появление Беллатрисы, что торжествующе ухмылялась, и Эйвери заставило Мэри вернуться в действительность полностью – сотворить Черную метку, чтобы затем переместиться в особняк – непосредственно в свою комнату. Туда, где уже ждал ее в кресле у огня Волан-де-Морт. Желая разрядки, Мэри тут же повлекла его к кровати – чтобы хотя бы часов на пять, а то и больше, забыть обо всем, кроме своей любви к Моргану и ее выражении в физическом и духовном плане...
... Успокоилась она лишь наутро – когда полностью вымоталась и была способна лишь лежать, крепко прижавшись к Волан-де-Морту. Тот, утомленный ее порывистой страстностью и чрезмерной требовательностью в эту ночь, уже засыпал, когда Мэри произнесла тихо:
— Морган, я... хотела бы попросить тебя кое о чем... Можешь выслушать меня?
Волан-де-Морт, чуть приподнявшись на локте, устремил на Мэри взгляд своих багровых глаз – выжидающий и поощряющий ее продолжить начатую фразу. Что волшебница и сделала, неотрывно глядя в глаза мага:
— Я хочу знать, что Марго будет в хороших руках после моей смерти – ты можешь пообещать мне, что не оставишь свою дочь на произвол судьбы когда меня не станет?
— Каким же это, интересно, образом?— поинтересовался Волан-де-Морт с изрядной долей иронии в голосе,— что, я должен постоянно носиться с ней? Прикрываясь ею от Непростительных проклятий и прочих чар?
— Вот именно. Видишь, теперь и ты нашел выгоду для себя в рождении Марго,— подхватила Мэри, в приступе веселья блеснув глазами. Затем, мгновенно посерьезнев, добавила,— вообще-то, я говорила не о такой, непосредственной и постоянной заботе. Мне нужно знать лишь то, что ты Марго не убьешь и подыщешь ей заботливых родителей, что смогут воспитать малышку так, как подобает. Пожалуйста, Морган, пообещай мне – как в благодарность за то, что я для тебя сделала и делаю сейчас.
Сейчас Мэри почти умоляла Волан-де-Морта исполнить ее просьбу – и ее старания не прошли даром: лицо мага, всегда ожесточенное, чуть смягчилось, он сказал негромко:
— Обещаю – я не убью Марго, и на произвол судьбы не оставлю. Но сделаю это не только для того, чтобы отблагодарить тебя за хорошую работу. Еще и потому, что Марго – часть меня…
Волан-де-Морт хотел сказать что-то еще, но Мэри уже неистово целовала его в губы – от безумной радости и осознания, что Марго и после ее смерти будет жить, и жить хорошо.
— Спасибо, Морган,— прошептала она, едва смогла говорить,— спасибо...
И, выразив всю свою благодарность Волан-де-Морту, волшебница смогла со спокойной душой уснуть – крепко обняв отца своей дочери, что сейчас был дорог ей, как никогда...