Сильнее бури
Шрифт:
Но Керим пропустил насмешку мимо ушей и так же сбивчиво продолжал:
– И потом… У нас на участке хлопок уже дал бутоны! Знаете, как мы этого добились, Муратали-амаки? Произвели подкормку одновременно с первой обработкой.
– Та-ак… - протянул Муратали, недобро прищурившись.
– Ты, значит, пришел учить меня?
– Что вы, Муратали-амаки! Я просто хотел сказать, что такой уход за хлопчатником дает хорошие результаты. Это очень выгодно!
– Вот и держал бы свои секреты при себе! Не совал бы свой нос,
Керим не догадался, что Муратали сказал это только от злости и раздражения, и всерьез принялся растолковывать ему пользу обмена опытом:
– Как же так, Муратали-амаки!.. Мы должны помогать друг другу. Я расскажу вам о способе, ноторый применила наша бригада, а вы воспользуетесь нашим опытом и обгоните нас. Вы же лучший хлопкороб в колхозе! А, глядя вас, и мне захочется подтянуться. Так мы и будем равняться друг на друга, а колхоз будет богатеть! Трудно плыть без маяка, Муратали-амаки. А ведь сам себе маяком не. послужишь.
Муратали слушал Керима молча, и в душе его закипала слепая, упрямая ярость. Его раздражала и мальчишеская пылкость Керима, и мальчише- ски-поучительный тон. Парень, конечно, дело говорит… Но Муратали не позволит этому желторотому птенцу учить себя! Какой прыткий! Завел шашни с дочерью, а старика отца наставляет, как надо жить и работать. Муратали сам как-нибудь разберется! Обходился без молокососов-учителей, обойдется и впредь!..
Сдвинув жесткие, как щетина зубной щетки, брови, Муратали, еле сдерживая гнев, резко сказал:
– Послушай, уважаемый комсомольский бригадир, я старше тебя, я в сто раз больше тебя износил рубах! Когда я впервые взял в руки кетмень, тебя и на свете не было. А теленку, как говорит пословица, дальше хлева не уйти! Не тебе, щенку, учить старого Муратали! Я и старым способом выращу хлопка больше, чем ты новым. Возвращайся на свой участок, бригадир. Не заставляй бригаду ждать себя.
Неожиданно в разговор вмешалась Михри. Она работала неподалеку и слышала весь спор отца с Керимом. Выпрямившись и повернувшись к Муратали, девушка выкрикнула напряженным, полным слез голосом:
– За что вы с ним так, отец? Что он сделал вам? Он же с добром к вам пришел!..
– Помолчи, дочь!
– прикрикнул на нее вконец разъяренный Муратали.
– У меня и без того хватает советчиков! Ну, что ты стоишь, бригадир? Я сказал - ты слышал.
Но Керим был не из тех, кто унывает. Прежде чем уйти, он остановил долгий взгляд на Михри, но не в поисках поддержки, а чтобы ободрить ее этим взглядом: «Держись, Михри! Не падай духом! Я отступаю, но не сдаюсь». Так же безмолвно Михри ответила ему легким кивком согласия: «Не волнуйся за меня, Керим. Отец упрям, но неизвестно, кто кого переупрямит. Мое-то звено последует примеру твоей бригады. И все будет так, как мы захотим!»
Муратали, даже не попрощавшись с Керимом, зашагал на полевой стан. Тут его нагнал незнакомый человек,
– Мне сказали, что ты - бригадир Муратали, - произнес длинный и вопросительно, но без особого любопытства уставился на старого хлопкороба.
– Верно сказали… Я Муратали. А ты сам кто такой?
– Я из газеты. Из вашей, из районной газеты. Ты, верно, не раз встречал мою подпись: Юсуфий. Псевдоним - Уткыр,
Муратали задумчиво пожевал губами. Районную газету он читал редко и не знал по фамилии ни одного корреспондента.
– Псидоним Уткыр? Чудное у тебя имя, сынок… Нет, я не слышал такого имени.
Юсуфий не счел нужным объяснять старику, что псевдоним не имя, он даже не улыбнулся.
– Ты мне нужен на пару слов, бригадир. :- Я на работе, сынок.
– Ничего, работа црдождет, - пренебрежительно бросил газетчик.
– У меня дело поважнее.
– Тогда пойдем к хаузу, Псидоним, - обреченно вздохнув, предложил Муратали, - там есть скамейка.
Он отвел газетчика к хаузу; такие хаузы, в ноторых отстаивалась вода, имелись на каждом полевом стане.
Лицо старика по-прежнему оставалось неприветливым, хмурым. Этот длинный строгий газетчик с причудливым именем и упрятанным под очки взглядом пришелся ему не по душе, но, как- никак, он был человеком официальным. Муратали, сев рядом с ним на скамью, приготовился отвечать на его вопросы.
Юсуфий достал блокнот и сказал требовательно и сухо, словно следователь:
– Я должен задать тебе несколько вопросов. У вас, говорят, была недавно песчаная буря. Когда это было? Большой ли она причинила ущерб?
Муратали посмотрел на гостя с некоторым недоумением:
– Буря была, это верно. И бед она наделала немало. Но только это дело прошлое… Хлопок поднялся, урожай мы собираемся снять хороший. Тебя ведь это интересует, сынок?
Карандаш Юсуфия, начавший было скользить по блокноту, с разбегу остановился и повис в воздухе.
– Меня все интересует, бригадир! И прежде всего действия председателя вашего сельсовета Умурзаковой. Ведь это по ее указанию дехкане из полеводческих бригад были переброшены на целину и на строительство поселка?
Муратали насторожился. Что надо от него этому человеку с блокнотом? Почему, упомянув про Айкиз, он так пристально и испытующе взглянул на Муратали?
– Айкиз тут ни при чем, сынок… Не в ее воле давать нам такие указания. Это мы сами решили. Сами колхозники…
– Ив результате этого бригады оказались ослабленными? Ведь в твоей, например, бригаде теперь наверняка не хватает людей. Так?
Муратали обвел рукой расстилающееся перед ними хлопковое поле:
– Видишь, Псидоним Уткыр? Этот хлопок вырастили люди из моей бригады. Загляни через год-другой, и ты увидишь, какой хлопок вырастим мы на целине. Пиши, Псидоним Уткыр. Пиши.