Синдром войны
Шрифт:
Сотовая связь работала неустойчиво. Командиру пришлось взбираться на чердак администрации, чтобы добиться стабильного сигнала. Он тоскливо выслушивал нудный зуммер, косясь на украинского гранатометчика, растерзанного осколками. Парню было немного за двадцать. Он валялся, раскинув конечности и запрокинув голову. На правой стороне шеи выделялась татуировка: витиеватый трезубец, суровый череп и загадочная надпись: «Ти мое життя».
– Твою мать!.. Стригун, это ты, что ли? – раздался хриплый голос комбата Зимакова.
– Я, Александр Григорьевич, – ответил Алексей. – Надеюсь, еще помните о нас!.. Виноват, товарищ подполковник, просто обрадовался, что смог до вас дозвониться.
Он торопился с докладом, боялся, что оборвется связь. Задание выполнено, враг разбит, но больше половины людей погибло, техника уничтожена, возвращаться не на чем.
– Охренеть!.. – опешил комбат. – Ты потерял БМП и трофейные машины?
– В бою, товарищ подполковник, – уточнил Алексей. – Так получилось. У вражеского спецназа было численное превосходство. Да к черту технику, Александр Григорьевич, людей жалко! Скоро укры раскачаются. Если вы не заберете нас отсюда, то бессмысленных жертв станет больше!
– На чем я вас заберу? – спросил комбат. – Ковер-самолет пришлю? Ты знаешь, в каком состоянии наша техника. Постой. – Зимаков задумался. – Кажется, у Савченко была парочка исправных БТРов. Хотя нет, их уже угробили под Замятином…
– Товарищ подполковник, принимайте решение. Вы знаете, где мы находимся, – нетерпеливо перебил его Алексей. – Короче, вытаскивайте нас из этого дерьма. До связи.
Комбат перезвонил довольно скоро.
– Ждите у поселковой администрации, – хмуро сказал он. – Через десять минут за вами вылетает «Ми-8». Через полчаса готовьте встречу. Очистите площадку.
– Подождите, – остолбенел Алексей. – Это тот «Ми-8», о котором я подумал?
– Тот самый, – отрезал комбат. – Боевой вертолет «Ми-8» украинской армии, который совершил жесткую посадку в Старосельцево и был захвачен нашими ребятами. Извини, Стригун, другого нет. У нас тут не Кубинка.
– А вас не смущает, Александр Григорьевич, что эта винтокрылая машина способна на многое, только не на полеты? Это же не вертолет, а лавка древностей!
– Машина летает, – возразил Зимаков. – Наши Кулибины ее отремонтировали. Подумаешь, не хватает некоторых мелких деталей. Ничего другого предложить не могу. Вся наземная техника, включая последний грузовик, отправлена под Красную Гору. Хохлам надоело перемирие, и они пробуют там на зуб нашу оборону.
Андрюха Левин схватился за голову, когда Алексей довел до личного составы замыслы начальства.
– Мне уже страшно. Это не вертолет, а какая-то фигня с пропеллером. Удивительно, как летали на нем хохлы! Вдобавок он еще и совершил жесткую посадку!..
– А парашюты выдадут? – осведомился Семицкий.
– Сегодня летная погода? – Бобрик с сомнением уставился на снег, валящий хлопьями.
– Мужики, вам все не слава богу, – сказал Архипов. – Если летят, значит, знают, что делают. Вертолет – это ведь быстро. Пятнадцать минут страха, и мы на базе. В бой шли – не страшно было, а тут вдруг очко заиграло?
– Есть немного, – смущенно проговорил Левин. – Бой – это дело привычное, а вот лететь на виселице с моторчиком!.. Ладно, была не была, – решился он. – Посмотрим, долетит ли это корыто до Степановки. Если сюда доберется, то уже не так страшно будет.
Корыто долетело благополучно! Не прошло и сорока минут, как окрестности огласил простуженный рев, и из марева падающего снега показалось ободранное брюхо винтокрылой машины. Ураганным потоком разметало свежевыпавший снег, мусор, покатился разбитый журнальный столик, невесть как оказавшийся на пустыре. Ополченцы, держась за шапки, побежали на очищенную от хлама и снега площадку, стали показывать куда садиться.
Пилоты все сделали правильно. «Вертушка» стала медленно снижаться и села с зычным лязгом, как-то набок, словно подстреленная. Такое ощущение, что шасси у нее держались на веревках. Кабина вертолета казалась деформированной, в боку виднелись замазанные вмятины, подозрительно похожие на пулевые отверстия. Вращение несущего винта стало замедляться, рев пошел на спад.
Отворилась дверца, с лязгом рухнул трап. На землю спустился пилот в защитной куртке с меховым воротником, протянул руку подбежавшему Алексею.
– Капитан Муромцев. – Он показал за спину большим пальцем. – Там второй пилот Плакун. Борттехника нет – дефицит кадров.
– Нормально долетели?
– Отлично, – заявил капитан. – Порожняком чего же не долететь? Потрепало, конечно, погодка сегодня штормовая. Но все нормально, жить будем. Капитан, сколько у вас человек?
– Сколько и было. – Алексей пожал плечами. – Двенадцать. Не все, правда, живы.
– Но весят столько же. – Пилот хмыкнул, перехватил недобрый взгляд и заметно сконфузился. – Ладно, капитан, простите. Профессиональный цинизм, как и у медиков. Это все?
– Еще четверо пленных.
– Шестнадцать, значит, всего. – Пилот пошевелил губами. – С нами восемнадцать. Не поверите, капитан, но это предельный вес для данного агрегата. Повезло вам. Взять больше не смогу при всем желании. Старушка уже не та, что была в семидесятые. Не верю я в шарнирное хозяйство этой штуки. – Он показал пальцем на застывшие лопасти несущего винта. – Давайте, капитан, грузитесь.
– Чего застыли, бойцы?! – закричал Алексей на мнущихся ополченцев. – За работу, парни! Мне тоже страшно, не только вам!
Сначала в чрево вертолета загрузили погибших. Бойцы отворачивались, старались не смотреть на мертвые лица. Семь душ расстались с телами непонятно за что. Свесилась голова актера Гуляева. В его глазах застыло такое выражение, будто он видел, как к нему подлетала смерть. В салоне вертолета было грязно, но тепло – работали керосиновые обогреватели. Половина чрева была загружена какими-то железными ящиками, канистрами, бочками. Теперь Алексею стало понятно, почему машина, предназначенная для перевозки трех десятков людей, имела столь низкую грузоподъемность.