Сивый Чуб
Шрифт:
– Ти що бісов син, не чуєш мене? – Горячий пепел и тлеющий табак выскочили из курительной трубки прямо на спину Степану. Такой вариант обращения к себе он заметил сразу: выгнулся весь, стал обтрушивать спину и улыбаясь спокойным голосом ответил:
– Как же это не слышу Атаман? Все слышу! Ты сказал – достань мне чалую! Я так понимаю чалую лошадь – Казак у которого было копье засмеялся от такого ответа. Любомир еще больше вскипел и прикрикнул на Степана:
– Що ти верзеш? Яку ще чалу? Ти що вже нализався поки я не бачив? – Степан улыбаясь ответил:
– Нет, Атаман. Мне пришла одна мысль, и если б я ее не записал в дневник, то она ушла б навсегда! – Любомир покачал головой и спросил:
– Навіщо я тебе тримаю поряд, ти мені не скажеш? – Степан еще щире улыбнулся и ответил:
– Конечно, скажу! Потому, что я верен тебе. И еще потому, что я записываю историю твоих походов в дневник, а потом издам книгу – С другой стороны к Любомиру снова обратился Лютый:
– Так що Отамане, робимо зупинку? – Любомир кивнул и ответил:
– Робимо! –
Коней остановили. Всадники спешились. Угрюмые лица немного повеселели. Местами стали даже слышны грубые шутки и сиплый смех. Прямо на дороге расстелили два старых покрывала и разместились на них. Появились несколько небольших стеклянных прозрачных бутылок с мутной жидкостью и крупные ломти сала. Пространство стало наполняться сладковато-едким запахом самогона и лука. Стал слышен звон ударяющихся кружек. Любомир соскочил с коня и направился к сидящим. К нему подбежал казак, который ехал по левую руку от Любомира и сказал:
– Батько візьміть цю чарку – Любомир взял средних размеров деревянную кружку, но спросил:
– А чому, Гриць саме цю? – Грыць усмехнулся и ответил:
– З неї смачніше! Це з дому. Я ще минулого разу хотів її взяти, але чомусь забув –
Грыць был троюродным племянником Любомиру. Его отец давно погиб, а нерадивый сыночек не смог учиться больше одного года в бурсе. Он постоянно влезал или зачинал драки и очень часто силой домогался близости с женщинами. Подобным поведением он не раз попадал под стражу. Но в один случай мог навсегда оставить его за решеткой. Будучи достаточно хмельным, он начал драку с сыном головы села. Подрезал его и пытался силой овладеть будущей женой сына старосты. В ночь того же вечера мать Грыця написала письмо Любомиру, чтоб взял к себе на службу ее сына и своего племянника, спася его от тюрьмы. Грыць захватил дедово копье, письмо и материнское благословление ускакал в ночь. Однако это все произошло почти, что десять лет назад. Много с тех пор воды утекло. И Грыць возвращаясь к себе в село слыл уже настоящим казаком – помощником самого Любомира Чорненко.
Любомир подошел сидящим и громко спросил:
– Так що, хлопці будемо пити? – Все как один замолкли, насупились и уставились на Лютого. Тот поднялся и улыбаясь ответил:
– А чому ж ні Отамане? Пити так пити! – Все кто сидел тоже вскочили и невнятно пробурчали: " Авжеж", " За Отамана", " Пити так пити". Любомир протянул свою кружку. Ему наполнили ее до краёв и протянули большой кусок сала с черным хлебом. Вслед за Любомиром кружки потянули Грыць и Степан. Любомир поднял свою кружку и спросил:
– Знаєте за що будемо пити? – Все дружно ответили: " Ні, Отамане! За що?". Любомир обвел всех взглядом и сказал:
– Пити ми будемо за Батьківщину! Пити ми будемо за рідну Країну! За те щоб дух козацький не перевівся ніколи. А коли вже доведеться помирати, то щоб на рідній матиці землі, а не на чужині! – Сказав это Любомир залпом осушил кружку с жидкостью имеющую такой едкий запах, что вызывала слезы на глазах. Остальные переглянулись между собой, не проникнув особо патриотической речью и пожав плечами тоже осушили свои кружки. Любомир прожевал сало и сказал:
– Давайте ще! – Ему налили еще. Потом Грыцю и Степану. Любомир снова поднял кружку и произнес следующую патриотическую речь:
– Піднімемо хлопці цю чарку за те, щоб наша земля ніколи не діставалася ворогові. Яким би покидьком ти не був, а рідну землю ніколи не зраджуй, бо це єдина і чиста любов! – Он снова залпом осушил свою кружку. Остальные так же переглянулись и тоже выпили содержимое своих кружек. Им было все равно за что пить. Только Грыць и Степан разделяли настроение своего вожака. Хоть Степан и был родом из Пскова, но проникался патриотическим духом очень сильно. Особенно когда начинала гулять кружка. Любомир забил табак в трубку и раскурив выпустил сизый густой дым. Многие последовали его примеру, вновь усевшись на подстилки. А Любомир недовольным взглядом осматривал сброд перед собою. Хмель уже начал действовать, и подсказывал ему, что находящиеся перед ним люди могут быть не достаточно патриотично настроены. Он причмокнул, выпустил дым и сказал:
– Щось мені здається, що ви усі нічого не второпали з того що було сказано. Ви що? Ану говорить, що таке Батьківщина для вас? Хутко! – Сидящие стали осознавать, что Любомир начинает гневиться, но что с этим делать никто не понимал. Они снова все насупились и потупили взгляды в землю. Любомир стал выходить из себя и схватился за рукоять сабли с криком:
– Ви що? Що таке Батьківщина, ану говорить! – Лютый знал о сильной привязанности Любомира к Родине, переходившей иногда все границы и доходившей до абсурда, в особенности когда он выпьет. Потому налил ему еще одну кружку и перевел внимание Любомира в другое русло:
– Ось тримай, Отамане. Ми усі любим Батьківщину, але не всі так гарно говоримо як ти. Давай краще подивимось, далеко ще нам, чи ні – Любомир выпил третью кружку и обратился к Степану:
– Ану Степан, дай мені мапу – Тот достал неопрятно свернутый клочок бумаги и протянул его Любомиру. Тот развернул его. Покрутил в руках, прищуривая глаза. Потом замер на несколько минут и произнес:
– Ми майже на місці. Все збираємось. Досить тут вилежуватися – Он отдал карту снова Степану и направился к своему скакуну, размышляя о том какой сброд он набрал. Вскоре они собрались и продолжили свой путь через море зелени, обильно усыпанное желтыми, синими и белыми полевыми цветами.
Когда солнце сместилось и оказалось ниже зенита, на горизонте показались верхушки острых палаток с реющими стягами Османской Империи. Любомир обернулся и выкрикнул:
– Ось майже і прибули! Давайте хутчіше! – Он пришпорил своего скакуна. Остальные последовали его примеру. Палатки увеличивались в размерах. Среди них стали видны люди – казаки и турецкие войны. Кое- где пробегали девушки в ярких узорчатых одеждах восточного фасона, с закрытым паранджой лицом. Грыць сазу их заметил, облизнув губы. Заметил раньше даже, чем казаков с турками…