Сияй, Бореалис! Армейские байки
Шрифт:
— Ну и каким образом можно вернуть Бореалис? — принял оборот напарник. — Я это точно не сумею. Никто это не сумеет, и сейчас нужно думать о том, чтобы камень из кулона не попал в руки какого-нибудь недоумка. Хотя этот шаг уже пройден. Следующая остановка — конец света.
— Мы вернём камень, — воодушевилась Лирет. — А затем вернём Бореалис.
— Наверное, у тебя со слухом проблемы: я сказал, что не умею и вообще никак не связан с этой магией. А если бы и умел, то даже не взялся бы за эту работу. Спасать миллионы жизней ценой своей, а потом не получить ничего — кому это нужно? Люди не сделали мне ничего такого, чтобы мне хотелось ради них защищать
Его слова моментально развеяли воодушевление, и в померкшем лице Лирет выразилось разочарование.
— Что ты такое говоришь? — изумилась она. — А ничего, что все мы живём в одном мире? Ты не сможешь спрятаться дома и спокойно есть свои чебуреки, когда демоны захватят Силенор! Я совсем не понимаю тебя!
— Я натерпелся многого, — невозмутимо сказал Седой.
— Да прекрати уже быть обиженным на весь мир подростком! Неужели ты считаешь, что все-все люди виноваты? Разве тебе некого защитить?
Все эти вопросы обрушились градом на парня. Ему было тяжело слышать повышенный, наполненный неподдельными эмоциями тон. В лице не изменилось ничего — оно просто застыло, как камень, с одним выражением и одним взглядом. И все, что его нечитаемый взгляд выражал — это пустота. Ничто.
— Некого, — едва слышно произнёс Седой, будто ставя точку.
— Ты заботишься только о себе, — окончательно разуверилась в нём Лирет.
Она молча покинула палату, предоставив напарнику возможность окунуться в свои мысли. Он тяжело вздохнул, запустил пальцы в волосы и закрыл глаза, словно пытаясь укрыться от действительности.
«Да-да, верни Бореалис, освободи меня».
«Заткнись».
«Это ведь я из-за тебя стал таким».
«Да замолкни уже!»
Седой сжал пальцы так, что начали рваться белые волоски на голове. Он причинял себе какое-то жалкое боли, лишь бы заткнуть тот голос.
Лис просыпался время от времени, давал о себе знать, злобно усмехаясь, а затем снова слабел и умолкал. Сила его тратилась на то, чтобы поддерживать жизнь в этом хрупком, медленно разрушающемся, как столетний замок, теле. И если Лис застрянет в этом замке навеки, то гибель настигнет и его тоже. Зверь этого не хотел, как и любое живое существо. Но это существо жило слишком долго, чтобы дать себе просто так исчезнуть. Невидимая цепь, которую невозможно разрушить легко, связывала осквернённого духа и человека. Лис знал теперь точно: когда он вырвется наружу, он изживёт и своего пленителя, и всех-всех людей на этом свете.
Оттепель в Друидовом Лесу
— Давайте попробуем ещё раз, — сказал Акси.
Он обошёл вокруг усыпанное щебёнкой и подтаявшим снегом место, где недавно его нашли без сознания вместе с Седым и Лирет. В своём прежнем состоянии Акси оказался довольно умным и не таким нервным, каким показался вначале. После выписки из больницы он настоял на том, чтобы провести телепат-анализ на месте преступления и по возможности выйти на преступника.
— Местам и предметам свойственно сохранять информацию, — напоминал Акси. — Важно соединить ваш разум и это место — и тогда картинка нарисуется сама собой.
По дороге на заброшенную стройку он признался, что работает следователем. На его счету были поимки самых опасных преступников, а всё
— Говорите, любая вещь хранит память? — изобразил интерес Седой, прячась от хмурого взгляда напарницы.
— Абсолютно, только вот я каким-то образом стал исключением.
Мужчина сосредоточился. Ему нужно было соткать реконструкцию недавних событий. После хорошей встряски это до сих пор давалось нелегко, особенно когда в голову будто набили битого стекла. Акси использовал ряд каких-то непонятных заклинаний, осторожно касался ладонями земли, будто та была раскалённой, и развеивал тишину невнятным ритуальным бормотанием. В другой руке он сжал филина, оставшегося без камня, а молодых людей попросил замереть ровно там, где остались следы от потасовки. Всё это происходило на глазах у пожилого бездомного, который, сидя неподалёку на полуразрушенном крыльце, пытливо следил за всем этим спектаклем как дитя. Лирет постороннее присутствие не понравилось, поэтому её взгляд беспокойно стрелял то на товарищей, то на незнакомца в лохмотьях. Девушка, абсолютно не расположенная духом к опасным подвигам, наготове держала необходимые печати, однако Седой и Акси почему-то не были насторожены, полностью увлёкшись делом. Точнее делом был увлечён Акси, а напарник просто оказывал услугу в виде бездействия, о коем телепат их попросил.
Мужчина всё расхаживал по одному месту, вминая талый снег в грязь. Никто не мог залезть ему в голову, чтобы прочесть ход мыслей. Он погрузился в никому неведомое облако воспоминаний, которое всё ещё наполняло это место. Вдруг Акси стал шептать более настойчиво. Его шаги наматывали круги возле одного места, будто он ходил вокруг дерева, и спустя мгновение там образовалось вытоптанное кольцо. Воздух наполнило чавканье, в какой-то момент оно прекратилось: Акси замер на месте и повернул голову, будто кто-то его одёрнул. Так он простоял минуту. Седой ожидал услышать из его уст хоть какие-то обнадёживающие слова, но тот лишь разочарованно вздохнул. Стало понятно, что до нужного ответа сегодня не выйдет легко докопаться. Лирет недовольно цокнула: как будто нечто намеренно противостояло им сегодня и именно сегодня, когда нужно немедленно отправляться в погоню.
— А этот тип убежал уже, — развеял тишину хриплый голос.
Все трое разом обернулись. Озорные глаза бездомного смотрели на них из-под бровей, похожих на щётки. Лирет переглянулась с товарищами, будто пытаясь узнать, кто решится разговаривать с незнакомцем.
— Какой ещё тип? — принял эстафету Акси. — Как он выглядел?
— Такой непонятный, — бродяга замахал рукой вокруг головы, пытаясь что-то изобразить. — Он ранен был, но всё ещё силён. Побил меня и отобрал хлеб — с прошлого года сухарь этот берёг.
— Мы не за сухарями пришли, — напомнила Лирет.
Она сразу поняла, как следует действовать, и вынула что-то из кармана. Монетка блеснула в воздухе и тотчас испарилась в грязных грубых, но невероятно ловких ладонях. Бродяга уткнулся взглядом в монету и ощерился, оголив кривые жёлтые зубы.
— Купишь себе новый хлеб и сделаешь сухарь, а нам скажи, что за типа ты здесь видел и как давно, — кивнула девушка.
— А не следовало бы вначале выведать информацию, а уже потом платить? — проворчал Седой. — Это тебе не благотворительный фонд.