Скандальное красное платье
Шрифт:
Это всего лишь прелюдия к ее новой захватывающей жизни.
Виконт Госсетт не жаловал вечеринки и балы, а маскарады не одобрял еще пуще. Камердинер уверил его, что он выглядит в костюме Робин Гуда поразительно элегантным. Как же! Там наверняка будет дюжина, а то и больше болванов, явившихся в таком же виде, и все будут выглядеть настоящими идиотами. Во всяком случае, о себе он думал именно так.
Его бы вообще тут не было, если бы не тетушка, вечно подгонявшая его обзавестись потомством. Ей незачем напоминать ему о долге, он прекрасно знает, что должен жениться и произвести на свет наследника. Разве он
Он действительно хотел найти суженую. И был уверен, что, когда она встретится ему на пути, он узнает ее. А пока согласился выглядеть шутом в этом нелепом наряде. Но решил обращать больше внимания на костюмы, которые заказывают у Баксби.
Оглядев комнату, Госсетт заметил направлявшегося к нему мужчину в простом черном домино. Узнав старого товарища, он отбросил минутную зависть.
– Ларкен, ты ли это?
Его школьный друг остановился рядом. Лондон полнился разнообразными слухами о бароне Ларкене, но Госсетт не обращал на них никакого внимания.
У барона было доброе сердце, и это главное. Госсетт знал, что его друг служил стране в министерстве иностранных дел и в свое время действовал на континенте с дьявольской изворотливостью и хитростью. Человеку, который столько сделал для короля и страны, простительны странные ночные прогулки и своеобразные манеры.
Ларкен глянул на костюм друга и впервые за долгие месяцы улыбнулся. Госсетт не принял это близко к сердцу.
– Ужасно, правда?
– Могло быть хуже, - сказал Ларкен.
– Ты мог бы выглядеть как Твистлтон, который с тремя перьями на шляпе имеет пугающее сходство с герцогиней Дорни.
– Мужчины рассмеялись, взглянув на своего незадачливого приятеля, и сердце Госсетта замерло.
За спиной Твистлтона в танце кружилась девушка. И не важно, что ее глаза видели только мужчину, который вел ее в танце, сердце Госсетта подпрыгнуло в груди.
Она. Это она!
Прекрасная и гибкая, она трепетала в руках пирата, который танцевал с нею.
– Ларкен, ты знаешь, кто она?
– с трудом выговорил Госсетт вдруг пересохшим ртом.
– Кто?
– спросил барон, пристально разглядывая толпу, будто тоже кого-то искал.
– Она.
– Госсетт кивком указал на свою будущую жену. К черту пирата, она будет принадлежать ему.
– Хорошенькая блондинка, одетая богиней.
– И это правильно, поскольку она настоящая богиня.
– Которая?
– пробормотал Ларкен, все еще пристально разглядывая зал.
– Та, что танцует с пиратом.
Ларкен обернулся. Госсетт готов был поклясться, что в жизни не видел, чтобы человек так остолбенел. Единственное, что у Ларкена двигалось, это отвисшая челюсть. Потом его глаза опасно блеснули, он выхватил пистолет и нацелил прямо на девушку.
Или скорее на ее партнера.
– Капитан Томас Дэшуэлл!
– крикнул Ларкен, перекрывая шум толпы и музыку.
– Именем короля вы арестованы!
И потом начался ад.
На борту «Эллис Энн», 1837год
– Черт побери!
– Дэш, оттолкнувшись от борта, уставился на нее.
– Ты думаешь, что меня арестовали по твоей вине?
– Именно, - подтвердила Пиппин.
– Если бы я не была такой дурой и не уговорила тебя вернуться в зал на вальс, мы сбежали бы из Лондона, и твой арест остался бы лишь выдумкой из глупых пьес, которые мы с кузиной сочиняли.
Она считает это своей виной? Дэш не верил своим ушам и ничего не мог с собой поделать. Он расхохотался.
– Ты думаешь, что это твоя ошибка? Твоя, и только твоя?
– Он замахал руками.
– Ну и глупая же ты. Я прекрасно знал, чем рисковал.
– «Знал гораздо больше, чем ты, моя дорогая сладкая Пиппин».
– Меня арестовали той ночью, потому что я был высокомерным дураком.
– Он провел рукой по волосам.
– Я, капитан Томас Дэшуэлл, гроза Атлантики, так преисполнился собственного величия, что у меня не хватило ума спуститься с небес на землю. Болтаясь по вражеской территории, я завел интрижку с тобой и демонстративно явился в дом человека, который лучше всех в Лондоне знал меня. В маскарадном костюме или нет, в ту ночь я не то, что в тот дом не должен был входить, мне нельзя было к Мейфэру на пятьдесят миль приближаться.
– Он снова замолчал, подошел к борту и взялся за него двумя руками. Судно давало силы произнести то, что он трусил сказать в лицо.
– Не надо было мне с тобой связываться. Это было всего лишь приключение, а дела из-за него пошли скверно.
Как он и ожидал, она покачнулась как от штормового ветра.
– Ты так не думаешь, - прошептала она в ответ.
Дэш шагнул к ней, чертовски жалея, что допил всю бутылку. Он потверже держался бы на ногах. Это ложь, конечно, он уже долгие годы нетверд на ногах.
– Леди Госсетт, вопреки вашей уверенности, я никогда не считал вас ответственной ни за мою самонадеянность, ни за мой арест.
– Потянувшись, он поднял ее подбородок, чтобы она смотрела ему в глаза.
Невзирая на то что от нее по-прежнему пахнет розами, а ее кожа все еще нежна, он лгал со всей уверенностью, какой обладал.
И это кое о чем говорило.
– Я никогда не любил вас. Вы были податливым утешением в холодную зимнюю ночь, но и только. Устав от вас, я оставил бы вас на каком-нибудь забытом Богом берегу, так что вы должны быть благодарны Ларкену за то, что он узнал меня в ту ночь. Это спасло вас от жизни в доках, где вам пришлось бы искать расположения мужчин, которые гораздо больше заслуживали петли, чем блаженства между ваших бедер, пусть и за деньги.
Негодующе фыркнув, она оттолкнула его руку. Слава Богу, что не ударила, как сделали бы ее чертовки-кузины. Того он и заслуживал. Но это лучше, чем правда.
– Дэш, ты ведь так не думаешь, - упорствовала она. Он едва не застонал. Черт бы ее побрал, она всегда была упрямой девицей.
– Я знаю, что ты любил меня, - продолжала она.
– Ни о чем другом я все эти годы и не думала. Ты был моим героем, единственным героем.
– Тогда вы потратили время впустую, мадам, поскольку я не дамский герой. Если вы сами этого не видите, то вы еще глупее, чем я подозревал.
– Резко повернувшись, он со всем достоинством, на какое еще был способен, направился к сыну. Подняв на Нейта глаза, он громко и отчетливо сказал: - Где ты спрятал мою бутылку, черт побери?