Скандинавский детектив. Сборник
Шрифт:
— Нет, даже тебе это знать не положено. Нельзя рисковать, пока нет полной уверенности. Я хотел бы сделать заявление примерно в таком духе: «Мы делаем все, что в наших силах, чтобы выслать Форса в любую подходящую страну как можно быстрее. Связанные с этим формальности займут несколько дней. Я прошу, чтобы Анни Богрен и моя дочь могли спокойно пережить это время». Полагаю, этого достаточно.
— Больше ничего сказать не хочешь?
— Нет. Но я хотел бы, чтобы заявление попало в вечерние газеты. Наверняка это можно устроить.
— Разумеется, но коллеги из официального правительственного вестника в восторг не придут…
— Это слишком мягко сказано. Полагаю, это зачитают по радио?
— В этом можешь быть уверен.
Лунд спрятал блокнот и принялся за завтрак. Живо очистив тарелку, достал табакерку.
— Я могу быть свободен?
Премьер с улыбкой поблагодарил, и Лунд удалился. Ольсон, который все это время молчал, теперь взял трубку.
— Говорит Ольсон. Журналист Пер Лунд, работает в Агентстве новостей. Проверь его. Обычная формальность.
— Не больно ты доверяешь людям. — Голос премьера звучал огорченно, словно он не хотел расставаться с иллюзиями.
— Вот именно, — кивнул Ольсон. — Но я хочу быть спокоен. Никогда нельзя быть уверенным до конца. Лучше о чем-то узнать заранее, чем потом это вылезет само.
— Не слишком ли обременительно — вечно всех подозревать и сомневаться?
— Порою, может быть, и так, но мне не кажется, что в среде политиков дело обстоит иначе. Насколько мне известно, им тоже приходится вечно все разнюхивать, чтобы иметь козыри против соперников.
— Да, нелегко полагаться на людей, — признал Сундлин.
Арне оставил машину во дворе и пошел в кухню, к Боссе. В рубашке-поло и ладно скроенных светлых брюках он, как всегда, казался воплощением здоровья и оптимизма. Боссе зло покосился на него.
— В чем дело? — спросил Арне.
— Ни в чем, если ты считаешь, что все в порядке. Может, чего-то недостает?
— А чего, черт подери, мне должно не хватать? Ничего, кроме еды, выпивки и бабы, — довольно неуклюже попытался отшутиться Арне.
— Выгляни в окно, может, чего заметишь.
Арне, потягиваясь, подошел к окну, неуверенно выглянул, и у него нервно дернулось веко. Он оперся на подоконник и еще не разглядел всего толком, но предчувствовал, что случилось.
— Исчезли лошади, — протянул он.
— Вот именно, исчезли. Может, ты думаешь, что они поднялись на крыло и улетели?
— Наверное, их забрал Морен.
— Не знаю, кто это был, но только по чистой случайности он нас не накрыл.
— Худой брюнет с бакенбардами?
— Вот именно. А ты нас уверял, что никто сюда носа не сунет. И много еще таких сюда может заявиться, потому что ты им должен? Ну что я за дурак, связался с дилетантом!
— Лошади были гарантией оплаты тренинга, — пояснил Арне и, к своему удивлению, понял, что говорит правду.
Боссе обмануть было трудно. Когда он сверлил собеседника своими уголно-черными зрачками, нелегко было выдумать какую-то правдоподобную историйку.
— Ты можешь лгать в глаза, но на этот раз давай выкладывай правду. Есть опасения, что явятся другие?
Арне все еще стоял у окна, не оборачиваясь. Ответ прозвучал мрачно и едва слышно:
— Никто больше тут не появится, разве что случайно. Морен знал, что лошади здесь. А он становится безжалостен, если речь идет о деньгах. И не желает их терять.
Арне шагнул к столу, на котором оставил свой элегантный кейс, и достал из него бутылку водки. Боссе заметил, что из нее уже прилично отхлебнули. Арне потянулся за стаканом и налил себе, не предложив Боссе хотя бы для приличия.
— И еще одно, — заметил тот. — Девушка говорит, ты вчера торчал под ее окном. Ни о чем подобном я больше слышать не желаю.
— Хочешь приберечь ее для себя?
Боссе стремительно шагнул к Арне, который испуганно отскочил.
— Послушай, приятель, — ласково сказал Боссе, — тебе нет никакого дела, что я хотел бы для себя, что нет. Это я тебе нужен, а не ты мне. У тебя духу не хватит взять все дело на себя.
Арне был испуган, но амбиция заставляла сопротивляться.
— Я вложил в него деньги.
— А я — свой опыт. И командую тут я.
Боссе молниеносно ткнул Арне под ложечку. Тот охнул, рухнул на колени, и, пока с трудом пытался перевести дух, Боссе любезным тоном спросил:
— Разве не так, господин Ризефельт? Кто тут главный — ты или я?
— Ты, — простонал Арне, почувствовав тошноту.
— Если собираешься блевать, выйди вон.
Арне невероятным усилием сдержал дурноту и медленно поднялся. Боль и злость, которой он не мог дать выход, исказили его лицо. Он снова потянулся за бутылкой и хотел приложиться к ней, но тут Боссе ее забрал.
— Хватит с тебя, — буркнул он. — Мало, что Инга Мари вечно на взводе…
Арне, даже не протестуя, шагнул к дверям.
— Собрался заглянуть к ним? Надень маску, если, конечно, не хочешь, чтобы она тебя запомнила.
Дурная кровь бешено стучала в висках, пока он шел к будке во дворе. Арне невольно оглянулся. В дверях кухни стоял Боссе, глядя ему вслед. «У-у, сука…»
В будке Арне просидел долго. Минут десять он разглядывал стены, оклеенные Ингой Мари рождественскими открытками. На одной из них красноносый тип в красной шапке поднимал бокал пенистого пива.
Но когда Арне наконец вышел, Боссе все еще караулил в дверях.