Скандинавский детектив. Сборник
Шрифт:
— С утренней почтой, — кивнул Бергсон.
— Полагаю, ты получаешь немало писем такого рода?
— Разумеется. Мне вечно пишет уйма ненормальных.
— И что ты о нем думаешь?
— Я не уверен, но на первый взгляд оно подлинное.
— Почему ты так думаешь?
— Трудно сказать. Может быть, интуиция.
— Узнаешь манеру письма?
— Нет.
Карлквист осторожно взял письмо двумя пальцами, сразу отметил, что писавший плохо владел машинкой, и вспомнил, что то же самое было и с первым письмом, которое премьер нашел у себя дома.
Содержание письма было следующим: «В нынешней ситуации вы, конечно, понимаете, что мы относимся к делу серьезно. Обе наши подопечные живы и здоровы. Пока мы удовлетворены действиями властей. Заложниц освободим, когда получим подтверждение, что Енс Форс прибыл в страну назначения. Подробности освобождения сообщим». И это все.
Карлквист еще раз прочитал письмо. Он пришел к выводу, что Бергсон прав и письмо действительно от похитителей. Эксперты наверняка быстро определят, напечатано ли оно на той же машинке, что и первое.
— Мне кажется, ты прав, — сказал он Бергсону. — Ты сообщил премьеру?
— Нет, как бы я мог это сделать? Он же скрывается. По крайней мере, сейчас к нему нет доступа.
— Ага, — протянул Карлквист. — Но мне казалось, что я видел в сегодняшних газетах большое интервью с ним.
— Разосланное Телеграфным агентством.
— Готов биться об заклад, что письмо ты уже сфотографировал. И даже сделал копии.
— Как ты смеешь подозревать меня в чем-то подобном? — Бергсон широко улыбнулся.
Карлквист сунул письмо в папку и пошел к дверям.
— Послушай,— окликнул его Бергсон, — надеюсь, ты не позвонишь в другую газету?
— Нет, можешь быть спокоен.
В управлении полиции Карлквист показал письмо комиссару.
— Нужно уведомить Сундлина, — решил тот.
— А как его поймать?
— Думаю, он все еще в «Парк-отеле», но проверь.
Карлквист позвонил в службу безопасности. Его переключали то туда, то сюда, пока он не попал на нужного человека, который подтвердил, что Сундлин все еще в отеле.
— Но если хочешь убедиться, можно ли с ним поговорить, позвони по этому номеру.
И Карлквист получил номер телефона специальной линии, зарезервированной для премьера. Он набрал его, трубку снял Ольсон.
— Привет, это Карлквист. Сундлин там?
— Да. Это срочно?
— Пожалуй, да.
— Ладно, минутку.
Через несколько секунд Карлквист услышал хорошо знакомый голос премьера. Коротко и сжато он передал содержание письма.
— Они пишут, что довольны нашим поведением? — переспросил Сундлин.
— Да.
— Приятно слышать. Спасибо за известие.
Полицейские эксперты быстро установили, что письмо отпечатано на той же машинке, что и предыдущее. И бумага та же самая.
— Странно, что за дело берутся такие дилетанты, — заметил Карлквист.
— Это что касается машинки, — усмехнулся коллега. — В остальном эти типы исключительно профессиональны и хладнокровны. Интересно, сумеем ли мы их когда-нибудь поймать.
Анни внезапно проснулась, посмотрела на часы. Половина седьмого. Кристина спала в другой постели. Она раскрылась и сбросила одеяло.
Анни собралась было встать и укрыть малышку, но так себя и не заставила. В комнате было тепло. Солнце уже пробивалось сквозь темные шторы.
Поначалу Анни помышляла о бегстве. Но подумав, отказалась от подобных планов. У нее самой был, конечно, шанс, но Кристину пришлось бы оставить. Она понимала, какие это повлекло бы последствия.
Кристина вдруг заворочалась и тоже проснулась, глядя на Анни широко раскрытыми глазами.
— Сегодня поедем домой? — спросила она.
— Не знаю. Может быть.
— Я хочу домой. Тут неинтересно. Хочу к папе.
Она чуть не плакала. Анни встала и взяла малышку на колени. Девочка вспотела, волосы были влажные. Постепенно она успокоилась, но в глазах все еще стояла обида.
— Почему мы должны тут оставаться?
— Эти дяди хотят, чтобы мы еще немного остались, — ответила Анни.
— А папа уже вернулся из Америки?
— Наверное, еще нет, — солгала Анни. — Но я уверена, что завтра он вернется, и тогда ты поедешь к нему. Будет очень приятная встреча.
— Хочу писать, — заявила Кристина, слезая на пол.
Анни достала старый ночной горшок. Кристина села на него очень осторожно, она вечно боялась провалиться в середину, но не хотела признаваться в этом Анни.
— А мне кажется, эти дяди нехорошие и они нас украли, — заявила она.
— Что ты выдумываешь! Не нужно так говорить, дяди могут услышать и обидеться. Помни!
— Помню, но все равно они нехорошие.
— Иди умойся. — Анни подошла к старомодному умывальнику с бачком и прекрасной фарфоровой раковиной.
— Я сама умоюсь.
— Ну разумеется, сама.
Кристина к мылу даже не притронулась.
— Нельзя лицо мыть мылом, оно попадает в глаза.
— Это нестрашно.
— Нет, страшно. А откуда ты знаешь, что они не воры?
— Знаю, и все. И больше об этом ни слова.
— А куда делся Поросенок?
— Это не поросенок, а тетя, переодетая поросенком.
— Она вовсе не была переодета, только лицо было как у поросенка.
— Да-да, — нетерпеливо кивнула Анни. — Я это и имела в виду.