Сказ про Игната-Хитрого Солдата

Привалов Борис Авксентьевич

– Ари-ина!
– низким, трубным голосом позвала попадья.

Из поповского дома выскочила маленькая босая девчонка. Сзади, из-под повязанного по-взрослому платка, задорным крючком торчала косичка.

Арина без слов поняла хозяйку, бросилась к еле стоящему на ногах попу, ухватила его за руку, подпёрла плечом.

Так, вдвоём с попадьей, они повели Парамона в дом.

Спирька не слезал с возка. Он поводил по сторонам затуманенными очами, слегка покачивался, словно его шатало ветерком. Казалось, что Спирьке удаётся

усидеть на своём месте только потому, что он держится за вожжи.

– Но-но, к дому, - тронул лошадей Чёрт и уехал восвояси.

... Попадья с Аринкой проволокли попа через горницу, втащили его в опочивальню и уложили на перину.

Обычно в таких случаях поп засыпал сразу же. Но нынче он никак не мог угомониться. Ему мерещились какие-то чудища, он то бормотал несвязные фразы, то порывался куда-то бежать.

Аринка со страхом смотрела на своего хозяина.

– Не иначе, опоили Парамошу, - вздохнула попадья.
– Всё Спирька, окаянная голова... Сгубить Парамошу хочет, хрипатый... Беги, Арина, за бабкой Ульяной. Пусть травами отпоит батюшку, навар сделает.

Когда Аринка привела бабку Ульяну, на село уже спустились лёгкие, как дымка, сумерки.

Сверкал в небе только церковный крест, освещённый уже скрывшимся за горизонтом солнцем.

Попадья обрадовалась, метнулась к бабке, ухватила её цепко за рукав, потянула за собой через весь дом.

Бабка Ульяна, едва поспевая за шустрой попадьей, застучала по половицам клюкой.

Перепил мой-то, перепил, - гудела попадья.
– А всё Спирька... Сам двужильный, его никакое зелье не берёт... Темнеет уже, как бы князь-батюшка Парамошу не кликнул к себе... Беды тогда не миновать! Сделай милость, Ульяна, отпои Парамошу поскорее!

– Не впервой, чай, не впервой, - бормотала бабка Ульяна, оглядывая нагромождение перин и пуховиков, среди которых затерялся щуплый поп. Отгоним хворобу, отгоним. Вот тебе травка черевика сушёная, кинь её в горшок, пусть варится на малом огне.

– Ари-и-ина!
– загудела попадья.
– Слышь, что Ульяна сказала?

Девчонка выхватила травку из бабкиных пальцев, шлёпая босыми ногами по половицам, помчалась на кухню, к печке.

В доме стало совсем темно, пришлось попадье кликнуть Арину, чтобы та лучину зажгла.

Запахло чем-то пряным и смолистым.

– Лесная травка черевика дух даёт, - сказала бабка Ульяна.
– Как первая звезда с неба упадёт, так и снимать надобно горшок с печи.

– Ари-и-ина!
– приказала попадья.
– Поди на крыльцо, гляди на небеса. Звёзды там проклюнулись?

Девочка выскочила на крыльцо, оставила дверь распахнутой.

Лучина в светце даже не дрогнула - так тихо было на улице.

– Есть звёздочки, - послышался тоненький голосок Аринки.
– Много.

– Смотри лучше, - прогудела попадья, - как только увидишь звезду падучую, снимай горшок с травой.

Вечер уже почти погасил зарю,

когда скатилась с неба первая звезда.

– Упала, упал-а-а!.. Ой-ой, кто это?
– вдруг завизжала Аринка.

– Почудилось тебе что?
– встала от стола попадья да застыла с разинутым ртом.

Аринка - с крыльца по стенке, по стенке - спряталась в самый тёмный угол горницы.

А на крыльце появилась маленькая белая фигура. Над головой её светился, переливался рой звёзд. На белом, как мука, лице были видны только огромные тёмные глаза.

– Что... кто... чего...
– растерянно-испуганным, дрожащим басом забормотала попадья.
– Кто это ты?

Маленькая фигурка в белом оказалась обладателем неземного голоса могучего, гремящего, от которого стены поповского дома задрожали.

– Я пришёл, чтобы взять на небо Парамона!
– прогремел голос.

– Господи!
– опускаясь на скамью, вздохнула попадья.
– Допросился, Парамоша...

– Я жду, Парамон!
– вновь зазвучал трубный глас.

Бабка Ульяна взяла светец с лучиной, отправилась в дальнюю комнату, где спал поп. За бабкой крадучись пошла Арина.

Перины и пуховики в опочивальне-были разбросаны, размётаны. Парамона среди них не было.

– Может, его уже забрали на небо?
– спросила Аринка, широко раскрытыми глазами глядя на бабку Ульяну.

– Где ты, Парамон?
– вновь загремел голос пришельца по всему дому. Послышался удар, вспыхнувшее пламя мгновенно осветило все уголки опочивальни.

– Ой-ой!
– завизжала Аринка.

– Молния с неба!
– сказала Ульяна.

Поп в длинной холщовой рубахе лежал за сундуком, прикрыв голову подушкой. Видимо, трубный громовой глас привёл его в себя, прогнал опьянение.

– Не хочу я на небо. Скажи, Арина, этому... небесному, что меня дома нет...
– захныкал поп.

– Да что ж ты дитё заставляешь врать?
– сурово произнесла Ульяна. Сам ведь просился на небо каждый день с утра до ночи, вот теперь и собирайся.

– Голова болит, кружится...
– запричитал поп.
– Ноги не держат... Не дойду я до неба, дорога велика... Сходи ты за меня, Ульянушка, а?

– Да ведь за тобой пришли, а не за мной, - сказала Ульяна.
– Тебе небо честь великую оказыает, а не мне!

– Где же ты?
– вновь прогремел голос.
– Выходи, Парамон, а то я дом твой спалю небесным огнём!

При этих словах ожила попадья.

– Дом из-за тебя спалят!
– крикнула она, врываясь в опочивальню. Одним рывком попадья вытащила попа из-за сундука: - Иди, Парамоша!

В распахнутые двери комнат была хорошо видна белая фигура, стоящая на крыльце.

– Обождите!
– сказал поп, не сводя испуганного взгляда с небесного посланца.
– Не могу же я идти на небо вот в этом...
– Он трясущимися руками показал на холщовую рубашку до пят.