Скобелев, или Есть только миг…
Шрифт:
– Меня настораживает эта масса конных зевак, – с некоторой озабоченностью сказал Гродеков.
– А меня – радует, – улыбнулся Скобелев. – Ротозеи – не воины, Николай Иванович. Пусть удивляются нашей строевой подготовке со всей своей непосредственностью!
– Их уже куда больше, чем нас, – осторожничал начальник штаба. – И с каждой минутой число их возрастает, что заметно даже без подсчёта. Представьте, Михаил Дмитриевич, что среди этой любопытствующей конной толпы найдётся азартный вожак. Тогда они навалятся на нас вслед за его кличем.
– Что ж, это вполне возможно, – подумав,
– Всего один станок?
– Всего один. Я намереваюсь попугать их, а не схлёстываться в ненужном нам сражении.
Боевой ракетный станок развернули быстро. Его командир – молоденький и очень старательный подпоручик с пушком на щеках – доложил с восторженной готовностью:
– Ракетный станок готов к ведению огня! Извольте указать цель, ваше превосходительство!
– Цель? – Михаил Дмитриевич тепло улыбнулся юношеской пылкости подпоручика. – Видишь левее конную группу текинцев?
– Так точно, – голос подпоручика заметно сник. – Далековато, ваше превосходительство. Разрешите усилить пусковой заряд?
– Командуй, как положено. В твоём деле тебе никакой генерал не указ.
– Слушаюсь!..
Ни Скобелев, ни его начальник штаба, ни кто-либо из старших офицеров не смотрели, что именно делает командир станка. Его этому учили, а потому все деликатно отвернулись, чтобы не смущать юного офицера.
– Готово, ваше превосходительство! Заряд усилен!
– Молодец, – сказал Скобелев. – Быстро управился. Наводи, куда указал, и стреляй. Ровно один залп.
– Фейерверкер… Пли!.. – невероятно громко заорал подпоручик, впервые в жизни отдавая боевую команду.
Все невольно рассмеялись, но смех застыл на устах. В то время, как все снаряжённые ракеты взмыли в воздух, одна – лишь как-то странно подскочила на месте, свалилась на землю и завертелась, извергая грохот и пламя. И все замерли, поскольку вертелась она рядом со сложенными подле запасными ракетами. Через считанные мгновения должен был произойти взрыв не только этой неудачно пущенной ракеты, но и всего боевого запаса.
Первым опомнился Скобелев. Прыжком послав белого жеребца вперёд, он накрыл его телом вертевшуюся ракету и поднял ноги, выдернув их из стремян. И тут же грохнул взрыв, но вся сила его пришлась в брюхо белого аргамака, подаренного Михаилу Дмитриевичу ещё на Кавказе.
Скобелев спрыгнул с падающего жеребца, вынул револьвер и выстрелил коню в ухо. Никто ещё не успел прийти в себя, онемело глядя на мёртвую лошадь и глотая вонючий пороховой дым.
– Плохо ты ещё стреляешь, – сказал Михаил Дмитриевич побелевшему от страха подпоручику. – Месяц учиться будешь. Каждый Божий день, сам экзамены приму. Ступай. Командира батареи ко мне.
Подскочил красный то ли от пережитого, то ли от азиатского солнца штабс-капитан.
– Командир ракетной батареи штабс-капитан Готовкин!
– Скверно готовил, – проворчал Скобелев. – Чуть беды не наделал и дарёного коня загубил. Под арест, потом разберёмся.
Ракеты не долетели до текинцев: то ли заряд был недостаточен, то ли отправленный на месячные стрельбы подпоручик задал неверный прицел. И все бы обошлось одним погибшим
– Доставить лично к доктору Гейфельдеру, – сказал он приготовившемуся сопровождать пострадавшего казачьему вахмистру. А Баранову сердито – не любил дурацких неожиданностей:
– Как очухаешься, свяжись с начальником тыла и выясни, когда начнут прибывать гелиографы [64] . В степи без них никак не обойтись, любого связного текинцы перехватят.
Ракетный залп привлёк новых любознательных. Они, как правило, прибывали группами, но по-прежнему оставались на холмах, в отдалении, и атаковать вроде бы не собирались. Однако Гродеков счёл необходимым обратить на это внимание Скобелева:
64
Гелиограф – светосигнальный прибор для связи, работающий при помощи зеркал и отражающий солнечные лучи на большие расстояния.
– Накапливаются, Михаил Дмитриевич.
– Атаковать они не собираются, – отозвался Скобелев, внимательно осмотрев конные толпы текинцев на возвышенностях. – Продолжать движение парадным маршем. Музыке не замолкать!
Вновь загремели марши, и колонны двинулись по степи чётким строевым шагом. Михаил Дмитриевич оказался прав и в этот раз: текинцы и не пытались атаковать, продолжая с живейшим любопытством наблюдать за чётким продвижением русских войск.
Перед вечером остановились на ночёвку. Строго распределили роты, стараясь укрыть орудия пехотинцами, после ужина, как и полагалось, сыграли зорю, начало сна отметили зоревым пушечным выстрелом и, выставив усиленные секреты из казаков, приказали остальным спать.
Подъем был сыгран рано, с первыми проблесками зари. А после завтрака сразу же объявили построение, и роты прежним порядком зашагали по пустынной степи под громкие марши, старательно пряча заряженные орудия в центре каждой роты.
И вновь все возвышенности вокруг покрылись массой всадников в пёстрых одеждах. Но и в это утро они не атаковали, продолжая наблюдать за продвижением русских войск.
– Какой-нибудь населённый пункт между нами и Геок-Тепе есть? – спросил Скобелев.
– Янги-кала, – ответил Гродеков. – Не исключено, что текинцы его хорошо укрепили.
– Вот это мы и проверим, – усмехнулся Михаил Дмитриевич. – Направление марша – Янги-кала!
Гродеков отдал команду, и ротные колонны развернулись, как на параде. Среди наблюдавших текинцев началось бурное движение, и они весьма быстро перестроились в угрожающий фронт.
– Кажется, нас собираются атаковать, – сказал Гродеков.
– Вы знаете, что делать, Николай Иванович, – усмехнулся Скобелев. – Продолжать движение, при атаках действовать, как на учениях к парадам. Предупредите оркестры, что именно от них должны отныне поступать команды.