Сколько стоит рекорд
Шрифт:
Это был Вася Кривошеин, главный болельщик фабрики.
— Смотри только не изувечь кого! — засмеялся Игорь.
Прошлый раз фабричные болельщики притащили на матч огромный металлический рупор. И орали на весь зал: «Гряз-нов! Да-ешь! Грязнов!» Но в конце второго раунда рупор кто-то уронил. И прямо на голову сидящему ниже солидному дяде…
— А мы теперь к трубе припаяли ручку. Так что — полный порядок! Ну, ни пуха!..
Пришла жена. Накормила дочку. И стала заниматься с ней. Жена давно решила: Ирочка должна пойти в школу, уже умея читать.
— Ма-ша ва-рит ка-шу, — медленно читала Ирочка и скороговоркой вставляла: — Мам, а у нас Мухина Галя получила сегодня сразу три двойки: за уши, за шею и за пение.
— Читай, читай! Не отвлекайся.
— Ко-ля ко-лет дро-ва, — читала дочка и опять шустро вклинивала: — А Перцов Толик засунул булку с маслом под шкаф. Я говорю: «Съешь, а то Марии Трофимовне скажу». Ну, он сразу достал и съел.
…Как всегда, без четверти одиннадцать Игорь лег. Режим есть режим.
Спал он плохо. Накануне боя и вообще не очень-то спится. Но сегодня особенно…
Мелькали какие-то бессвязные сценки. Вот Дыня склонился над плоским квадратным ящичком. Под стеклом — маленькая розовая бабочка. Она — как лоскут кожицы. Нежный, розовый. Свисающий с брови…
А вот «доброжелатель». Он стоит в будке автомата (анонимы — они в кинофильмах всегда из автоматов звонят). Стоит, грузно привалившись плечом к дощатой стенке.
«Хотите Завтра выиграть?»
И подмигивает. Нагло. Уверенно.
«А может… Он нарочно?.. Да, именно… Чтобы выбить меня из равновесия. Лишить сна, покоя. И заставить думать только об этой проклятой брови. А? Вполне возможно… — Игорь совсем проснулся. — Черт! Неужели подстроено? Впрочем… Выкидывают штучки и похлеще…»
Он встал. Выпил воды.
Тихонько, чтоб не разбудить жену и дочку, подошел к окну, отогнул край шторы.
На улице еще полумрак. Изогнутые фонари наклонили шеи над асфальтом, будто что-то ищут.
Никого. Ни единого человечка.
Вдруг из-за поворота вынырнула женщина. Молоденькая, совсем девочка. Шла торопливо и оглядывалась.
«Боится, — подумал Игорь, и ему показалось, он слышит, как четко стучат ее каблучки по асфальту. — Откуда? Одна? И так поздно…»
Женщина быстро прошла мимо окна и скрылась.
Игорь лег.
И тотчас перед глазами встало лицо Дыни. Смешливое. Все в веснушках.
«Неужели он?.. Подговорил кого-то? Звонить…»
Игорь знал Дыню уже много лет. Нет, товарищами они не были. Это только в книгах соперники — всегда закадычные друзья.
Но все-таки… Игорь знал Дыню, верил ему.
«Нет, нет! Дыня не такой… Нет, нет…»
Значит? Все правда. Бровь рассечена…
Он тяжко повернулся в кровати.
И сразу увидел ринг. Залитый потоками света. Белый, четкий, с никелированными стойками в углах. Он всегда напоминал Игорю операционную.
Их двое. Он и Дыня. Игорь видит его лицо. Левый глаз. Хмурый, настороженный.
Ударить?
Да, все по правилам. Бровь сразу закровит. И конец. Победа.
И все честно. Без всяких штучек. И кто виноват? Сам Дыня. Известно: бровь у боксера, как у Ахиллеса пятка. Чего ж не берег?
И вообще — что за сантименты? На ринге мы или в детсаду?
Игорь снова заворочался в постели.
И все-таки… Как-то неладно. Какой же это бой? Дал по брови — и все…
А впрочем… Их же учат: в бою используй каждый шанс. А финты?[5] Специально отрабатывают их. А ведь финт — тоже хитрость, уловка. Ну и что?! В бою — все годится. На войне, как на войне…
Впрочем… Не лукавь. Война — это война. А спорт — это спорт. И не надо путать…
…На следующее утро он поднялся ровно в семь. Будильник ему не требовался. Всегда точно в семь срабатывали в мозгу какие-то неведомые датчики.
Жена и дочка еще спали. Воскресенье.
Голова была непривычно тяжелой. Ну, конечно: обычно он спал крепко и беспробудно. А нынче…
Спустился во двор. Зарядка, пробежка…
Дворничиха поливала из шланга асфальт. Она не обратила на него внимания. Привыкла.
Он поднялся домой, принял душ. Жена встала, готовила завтрак.
— У тебя — в час? — спросила она.
Он кивнул.
Жена прекрасно знала, что бой — в час. А спросила просто по инерции.
Он чуть было, тоже по инерции, не спросил — пойдет ли она?
Хотя сам несколько лет назад строго-настрого запретил ей бывать на его выступлениях.
Это случилось вскоре после их свадьбы. Жена впервые пришла на бокс. И надо же — так не повезло! В первом же раунде поляк ударом в челюсть послал его в нокдаун.
Он упал навзничь на брезент, раскинув руки, и лежал так несколько секунд. И первое, что он услышал, открыв глаза, был отчаянный женский крик:
— Игорь! Убили!.. Доктора! Где же доктор?..
Он поднялся на счете «восемь» и продолжал бой. И даже выиграл его. Но жену с тех пор просил на бокс больше не ходить…
…Он поел, ушел в свою комнату.
«Итак?..»
А может, позвонить тренеру? Посоветоваться? Впрочем: кто тут может дать совет?!
Нет, надо самому… Только самому…
Он снова задумался. И с внезапной ясностью вдруг понял: все это чушь. И думать нечего. Все равно он не ударит. Нет. Хоть это и по правилам, и вполне законно… Нет…
«Мой последний бой… Пусть он будет настоящим. Да, настоящим».
Его обрадовало это вдруг найденное, точное слово. Да, иначе будет ненастоящий. Так, комедия.
…Зал встретил обоих боксеров криками и рукоплесканиями. Болельщики хорошо знали их: и Игоря Грязнова, и Семена Дынина.
Бой начался.
И уже по чуточку измененной стойке Семена Игорь сразу увидел: да, «доброжелатель» не соврал. Семен держал левую руку немного необычно: он словно заранее защищал свою бровь.