Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности
Шрифт:
Ростокину показалось, что несгибаемый адмирал тоже слегка загрустил.
– Смотри лучше сюда, – Воронцов показал на экран симулятора. – Вот картинка грядущего сражения, планируемая Балфуром, исходя из наших разведданных, а вот – то, что он должен предпринять, с точки зрения компьютера, смоделировавшего его личность по доступным источникам. Необходимую информацию Сильвия с Алексеем подкинули. Они там в Лондоне даром хлеб не жуют.
– То есть получается, – сказал Игорь, всматриваясь в изображенные разными цветами схемы, – что адмирал сейчас как бы действует вопреки собственным глубинным желаниям и определяющим их принципам?
– Приблизительно. Это – не такой
– Я, Дмитрий Сергеевич, психологию тоже изучал, и в мое время, смею заметить, она разработана куда глубже, чем в ваше, – с некоторым вызовом ответил Ростокин.
– Это ты брось. Книжек у вас больше написано и диссертаций защищено. А так… Ни один ваш и наш профессор Сократа, Конфуция или Экклезиаста ни на йоту не превзошел. Да зачем далеко ходить – тот же Новиков, впервые к вам попав, и тебя психологически просчитал и переиграл, и вашего Суздалева. Сан-Франциско помнишь? И где ваши «глубокие разработки»?
– Ну, это ты не равняй! Здесь совсем другие факторы и способности…
– Тогда в чем смысл высоких теорий? «Что было, то и будет, и ничего нет нового под солнцем». Екклезиаст, прошу заметить. Строители Нотр-Дам, Кельнского собора, да тех же и пирамид МИСИ и МАРХИ [61] не кончали, а по сей день их выпускников в тупик своими решениями ставят…
61
Московский инженерно-строительный, Московский архитектурный институты.
Воронцову просто нравилось развлекаться, подначивая своего как бы правнука. Времени у них много, все решения приняты, отчего бы не потренировать молодого?
– Итак, что мы имеем? Адмирал Балфур, Роджер, веселый он или нет, скоро узнаем, предположительно решил перехватить «Изумруд» таким вот образом, – Дмитрий указал на схему, изображенную синими линиями. – Это весьма смело, нестандартно и могло бы выйти неплохо, абстрактно рассуждая. Однако наш партнер строит свои планы из расчета, что предельная скорость нашего крейсера никак не больше двадцати шести узлов. И здесь он прав. Уровень технической мысли иного не допускает. Показания очевидцев боя, где Володя галсировал на тридцати и больше, сэр Роджер отрицает. Тоже правильно. Не может флотоводец ориентироваться на легенды. Я бы тоже в свое время не поверил, что у израильтян есть экранопланы размером в авианосец…
– А теперь?
– Слушай, Игорь, не нужно меня грузить. Мы чем-то другим сейчас занимаемся, нет?
– Согласен, Дима, прости. Продолжай.
– Продолжаю, – прежним ровным голосом, как на занятии по технике безопасности с младшим комсоставом, Воронцов перешел к следующей теме, не последней по значению. – Адмиралу Балфуру, при этой схеме боя, скорее всего, сопутствовал бы успех, пусть и относительный. Он мог бы сохранить большую часть своего отряда и надеяться протащить конвой до места… Я бы, на его месте, нашего Володю свободно бы периграл.
Игорь, оставаясь, невзирая ни на что, человеком
– Да вот так! Не могла, по всем теориям, старая «Слава» [62] сутки против немецкого дредноутного флота отстреливаться. А смогла. Ты никогда, Игорек, не думал, что безрассудная отвага преодолевает любые… ну, факторы?
Воронцов, посасывая трубку, подошел к лобовому стеклу рубки, прижался к нему лбом, всматриваясь в увенчанные пенными гребнями валы, которые «Валгалла» распарывала и подминала под себя, почти не теряя скорости.
62
«Слава» – додредноутный броненосец из серии «Цесаревич». Три систер-шипа, «Суворов», «Бородино», «Александр Третий» погибли при Цусиме. «Орел» сдался в плен по исчерпании возможности к сопротивлению. «Слава» и «Цесаревич» («Гражданин» после Февральской революции) успешно сражались всю Первую мировую против многократно превосходящего немецкого флота. Особенно прославились в Моонзундских сражениях 1915 и 1917 годов.
– Все-таки хороший пароход мы построили, – удовлетворенно сказал он, то ли в пространство, то ли адресуясь к Игорю. – Я поначалу хотел за основу «Титаник» взять, инженерно он здорово сделан, а потом, из суеверия, наверное, на «Мавритании» остановился.
– Велика ли разница? – откликнулся Ростокин. – «Титаник» от айсберга погиб, систер-шип «Мавритании» «Лузитания» – от торпеды. Итог один.
– Нет, ты не путай. Систер-шипы – не клоны. Каждый сам по себе. И конструктивные отличия, и судьбы. «Мавритания» плавала долго и счастливо. Двадцать два года «Голубую ленту Атлантики» держала. Дай бог и нам того же.
– Присоединяюсь, Дмитрий Сергеевич. Так продолжай свою лекцию.
– С удовольствием. Что мы видим здесь? – указал он на красные линии наложенных одна на другую схем. – А то, что господин Балфур в какой-то момент должен сорваться. Знаешь, как в преферансе бывает. Даешь себе зарок: играть четко, аккуратно и осторожно. Ждать верняка и копить висты, в гору не лезть ни в коем случае. Держишься, держишься, но азарт затягивает. И вдруг у тебя на руках совсем-совсем мизер. Ну, тут дырочка, тут «хозяйки» не хватает, а в остальном – самый он!
Воронцов пристально посмотрел на Игоря.
– На прикуп надеется? – спросил тот.
– Пока нет. Но вот здесь, – Дмитрий прикоснулся электронной указкой к схеме, – обязательно понадеется, пошлет все свои расчеты к черту и брякнет: «Мизер!» Мы соответственно хихикнем в душе, потрем руки и согласимся. Поскольку прикуп – знаем.
– И – «паровоз»?
– Никак иначе. Все лишние карты скинем, а потом под длинную бубну с голой семерки и зайдем. Только в обычной игре, хоть и с «тройной бомбой», он просто без штанов бы домой ушел, а здесь целой Британии та же участь рисуется…
– Твоими бы устами, Дмитрий Сергеевич…
– А ты хоть раз видел, чтобы я так уж сильно ошибался? Даже в сорок первом два раза из абсолютно безвыходных ситуаций с блеском выкрутился, а здесь… Делать нечего.
К исходу следующего дня, когда шторм сменился просто свежим ветром с умеренным волнением, «Валгалла» вышла в район ожидания. До места встречи с эскадрой Балфура оставалось около двухсот миль.
Белли по радио сообщил, что свою часть операции заканчивает. До полосы рифов, на которые он собирается посадить транспорты, миль пятнадцать, не больше.