Скрипка Льва
Шрифт:
Ну а как насчет других копий «старых итальянцев», тех, которые настолько красиво и достоверно произведены мастерами по всему миру, что невольно возникает вопрос, действительно ли имеет значение, насколько старыми или хотя бы итальянскими являются инструменты? Покупателями этих инструментов часто оказываются ведущие музыканты, которые обычно играют на «старых итальянцах», взятых напрокат в банке, каком-нибудь фонде или у частного коллекционера. Приобретение хороших копий таких инструментов, является серьезной гарантией от очень реальной угрозы неожиданно лишиться оригинала, если истинные владельцы скрипки затребуют их обратно. А кто-то предпочитает использовать копию при гастролях за границей, особенно если они направляются в страну, где вероятны сложности с провозом антиквариата в багаже, даже если он будет ввезен вполне легально. И, наконец, некоторые считают необходимым иметь копию в качестве запасного инструмента, потому что их трудолюбивые «старые итальянцы» - все же антиквариат, и таким скрипкам часто приходится отсутствовать из-за профилактики и ремонта.
Мастера, копирующие инструменты на столь высоком уровне, должны прежде всего тщательно обмерить оригинальный инструмент, сделать цветные фотографии как внутри,
Когда дело доходит до выбора резонансной древесины, от которой так сильно зависит звучание инструмента, копиисты часто выбирают альпийскую ель из тех же высокогорных лесов, что и Гварнери дель Джезу или Страдивари. Некоторые специалисты объясняют специфику звучания «старых итальянцев» процессом разложением крахмала в клетках старого резонансного дерева, из которого изготовлен корпус скрипки. Мастера пытаются воспроизвести этот эффект, пропаривая или проваривая свежую ель, которую они собираются использовать для копии. Другие заходят ещё дальше, производя настоящую гниль на свежей ели путем внесения в древесину натурального грибка, специально отобранного по его способности расщеплять целлюлозу и гемицеллюлозу. Некоторые мастера идут в другом направлении, имитируя условия, в которые попадает древесина, когда ее сплавляют вниз по реке от Альп до Венеции. Длительное замачивание делает древесину гибкой и ускоряет процесс преобразования за счет разбавления сахаристого сока в клетках. Однако ни один из этих трудоемких и тщательно откалиброванных процессов не может гарантировать получение того особенного звука, который присущ только «старым итальянцам».
Мне неизвестно, экспериментировал ли Мелвин Голдсмит когда-либо с гидратацией или гниением древесины, но он, как говорят, является одним из очень немногих мастеров в мире, которые способны создавать копии старых скрипок из Кремоны, которые не только выглядят, но которые и звучат как оригиналы. Когда я навестила его в Эссексе, где он жил недалеко от фермы, на которой вырос, и где мерцание морской воды многократно отражает дальний горизонт. Его мастерская в углу сарая представляла собой маленькое, темноватое, идеально чистое помещение с отполированным до блеска рабочим столом вдоль одной стены и аккуратным набором инструментов над ним. Он сразу рассказал мне, что большая часть рабочих инструментов принадлежала его деду, скрипачу-любителю, под руководством которого он изготовил свой первый инструмент, когда ему было всего двенадцать лет. Потом уже Мелвин работал самостоятельно. Пока его друзья играли в футбол на улице, он в мастерской делал скрипку за скрипкой или изучал каталоги распродаж старых инструментов в Sotheby's. Конечно, он не раз ошибался, но сам же легко исправлял свои ошибки. А неудачные инструменты он просто повесил на веревку для сушки белья в саду и расстрелял их из своей пневматической винтовки. Несмотря на то, что Мелвин самоучка, в наши дни его часто называют одним из лучших мастеров своего поколения. Но он с осторожностью относится к лестным суждениям. «В моей работе, - говорит он, - если вы начнете верить в подобные вещи, если вы не останетесь самокритичным, это собьет вас с правильного пути».
Самые удачные инструменты Мелвина сделаны из резонансного дерева, которому уже около трехсот лет. В свое время, когда мастер решил использовать антикварную древесину, он начал поиски так, как в наши дни начинаются любые поиски - в Интернете. Ему не потребовалось много времени, чтобы найти в Италии продавца скрипичных деревянных досок, у которого было несколько штук для продажи, и он купил весь лот; сделка не привлекла к себе никакого внимания. Доски прибыли, куски дерева оказались очень грязными снаружи, будто они хранились под открытым небом, но вот внутри были настолько бледными и чистыми, что Мелвин оценил их возраст всего лишь в пятьдесят лет. Тем не менее, он сфотографировал кольца на нескольких срезах и отправил снимки для экспертизы дендрохронологу Питеру Рэтклиффу. Результаты были настолько неожиданными, что Питер позвонил ему в воскресенье днем. Один кусок был вырезан из дерева, срубленного в 1708 году, а другой - в 1719 году. А когда Питер сравнил присланные изображения колец с хранившимися в его базе данных, он увидел, что они идентичны тем, что имелись на некоторых скрипках Страдивари. Это была действительно ошеломляющая новость: древесина, которую Мелвин так легко приобрел в Интернете, происходила из тех же запасов, что Страдивари использовал для изготовления некоторых своих инструментов, или, по крайней мере, от деревьев, которое росли на той же делянке.
Казалось бы, что может быть лучше, чем изготовить копию, используя те же материалы, что и Страдивари? И все же, согласно современным представлениям, древесина была слишком плотной и слишком хрупкой, чтобы её можно было использовать в качестве резонансной. К счастью, Мелвин, работая в отрыве от остальной массы мастеров, имел взгляд, свободный от цеховой зашоренности, его мозг, как мозг ребенка, был открыт новым фактам и знаниям, и он обнаружил в результате экспериментов, что вместо того, чтобы сделать дерево непригодным для работы, эти особенности, напротив, улучшили восприимчивость деки к акустическим колебаниям, производимым струнами. «Когда я, вопреки рекомендациям современных теорий, начал использовать старую древесину, - объяснил он, - я сделал инструменты лучше, чем если бы следовал общепринятым правилам». Фактически, древесина одной из заготовок оказалась настолько чувствительной, что скрипка, которую Мелвин сделал из нее, имела звучание лучшее из всех инструментов, что он когда-либо создал. Это была копия инструмента Гварнери дель Джезу, которая когда-то принадлежала великому скрипачу Фрицу Крейслеру. В наши дни эта скрипка, получившая имя своего знаменитого владельца, принадлежит правительству Дании, которое предоставило её во временное пользование известному скрипачу и дирижеру Николаю Цнайдеру. Ситуация, таким образом, оказалась непростой. Мелвину была заказана копия «Крейслера» одним из музыкантов некоего известного оркестра, но, Цнайдер был так занят, играя на нем с другим оркестром в другом городе, что Мелвину так и не представилась возможность тщательно обмерять инструмент и изучить особенности его конструкции. В конце концов Цнайдер, откликаясь на настоятельные просьбы, пригласил его приехать в Валенсию, где с «Крейслером» можно было работать по утрам, пока владелец репетирует с оркестром. Мелвин собрал свои инструменты и отправился в Валенсию. «Это напоминало паломничество к святыням, - рассказывал он мне, - ведь я собирался встретиться сразу с тремя великими: Гварнери дель Джезу, Крейслером и Цнайдером, и ужасно нервничал из-за этого».
Каждое утро в течение четырех часов «Крейслер» лежал на подставке из полистирола, как пациент на столе для осмотра, в то время как Мелвин измерял толщину его деревянных частей с помощью магнитного датчика, проводил все необходимые замеры и тщательно фотографировал. Он не мог снять струны, поэтому ему пришлось вырезать на глаз шаблоны для воспроизведения кривизны верхней деки, просовывая каждую пластину под струны и аккуратно подрезать её ножом, пока она идеально не прилегала к поверхности.
Ему потребовалось пять дней, чтобы набраться смелости и попросить у Цнайдера позволение самому попробовать «Крейслера», и его описания испытанных ощущений оказалось достаточно, чтобы мне самой понять, что делает «старого итальянца» особенным. Когда Мелвин взял его в руки, первым ощущением было нетерпение, как если бы инструмент начал издавать звук еще до того, как он провел смычком по его струнам. И когда он действительно начал играть, то возникло чувство, что скрипка такая же мощная и отзывчивая, как скаковая лошадь, и такая же громкая, как электронный инструмент. У Мелвина уже были все размеры, необходимые для создания копии, но в тот момент он уже знал, что «Крейслеру» присущи некие неосязаемые качества, в чем-то почти сверхъестественные, и его охватили сомнения в своей способности воспроизвести их. Много месяцев спустя Мелвин попросил Николая Цнайдера опробовать сделанную им копию. Тот факт, что Цнайдер, который годами играл на оригинальном «Крейслере», немедленно заказал себе еще одну копию, говорит сам за себя.
Большим семьям присуща очень сложная система взаимоотношений, которая может негативно сказаться на её репутации. Когда дело доходит до «старых итальянцев», именно копии, выдаваемые за оригиналы, подводят семью. Практика исправления этикеток «старых итальянцев» восходит к Таризио, который без особых колебаний заменял непрестижную на более благородную или подправлял дату на оригинальной. По словам Флориана Леонхарда, обнаружить фальшивую этикетку бывает очень сложно, хотя он и уделяет особое внимание качеству бумаги, степени ее старения, глубине отпечатка на ней, соответствию шрифта, используемого при печати, эпохе, и даже положению этикетки внутри корпуса. В его практике - выявление этикеток, отпечатанных на лазерных принтерах, хорошо изготовленных копий начала двадцатого века с экрана компьютера, а иногда даже факсимиле восемнадцатого века, сделанные всего через пятьдесят лет после самого инструмента [105] . По словам Леонхарда, труднее всего обнаружить подделку, если была использована скрипка, первоначально выполненная как копия более старого инструмента. Возможно, копия была изготовлена совершенно легально сто лет назад, но, если дилер состарит лак, подретуширует или даже заново покрасит инструмент, тот начнет выглядеть намного старше своего реального возраста. «Это опасные подделки, - объясняет Леонхард, - и для их выявления требуется намного больше навыков. Вы должны увидеть множество малозаметных признаков и суметь отличить ремонт от переделки» [106] .
105
Florian Leonhard, Florian Leonhard on a Mysterious Violin and the Process of Authentication, Strings magazine, 7 December 2016. https://bit.ly/2NoDf9d
106
Femke Colborne, Can you Tell a Fake Instrument from the Genuine Article? The Strad, 6 August 2019. https://bit.ly/2QhU6tA
Изворотливые торговцы создают увлекательные истории, дополняя реальные детали выдумками, чтобы ввести фальшивки в мир старых инструментов. Однако есть вещи, которые они не могут ни придумать, ни скрыть. Дендрохронология всегда выводит на чистую воду дилера, утверждающего, что скрипка старше, чем она есть на самом деле. А у самих скрипок есть другой, еще более тонкий способ сохранить истинное прошлое в своем теле. Суть явления мне объяснил Флориан Леонхард, используя неожиданную аналогию между скрипками и производством говядины вагю в Японии: «Коров массируют каждый день, - сказал он, - и это делает их мясо невероятно нежным». Я начала рассказывать ему о том, как сама ела говядину вагю в Японии, держала ее палочками для еды и макала в масло, кипящее на маленькой горелке. Я не особо люблю мясо, но определенно помню необычную нежность мяса этих, на первый взгляд, обычных коров. Однако ни приготовление пищи, ни еда не имели прямого отношения к аналогии Леонхарда, и он продолжил объяснять, что примерно то же самое происходит со скрипкой, когда на ней играет хороший музыкант, и колебания струн, передающиеся корпусу инструмента, «массируют» дерево, «тренируют» его и «учат» частички древесины двигаться синхронно. От того, насколько согласовано движение разных частей скрипки, зависит её звучание, и, поскольку она никогда не забывает то, чему «научилась», в ее голосе и дальше будет оставаться отпечаток манеры прежних исполнителей, а также, возможно, даже память о мелодиях, которые они исполняли. Леонхард сказал мне, что некоторые из инструментов, которыми он владеет, настолько глубоко вписаны в историю успеха конкретных выдающихся музыкантов, что некоторым скрипачам, впервые пробующим один из них, порой начинает казаться, что скрипка, подталкивает их к определенной манере исполнения, будто она хотела бы вернуться к стилю своего прошлого знаменитого владельца.