Слабость сильного
Шрифт:
Девочки наказывали брать автограф, когда все напьются, однако сколько ни играла Ася с оберстом в гляделки, тот оставался трезвым. После выпитого им количества водки деревенские парни уже принимались лихачить, а арийцу – хоть бы хны, сидит и впрямь точно каменный – не покачнется, даже язык не заплетается.
Между тем за высокими окнами окончательно стемнело. Одиноко горели фонари, улицы опустели, по проспекту проносились редкие машины. Астеника понимала, что неофициальная часть встречи вот-вот завершится, арийцы сядут в свои лаковые лимузины с флажками и поедут прочь, а девочки так и останутся без вожделенного автографа.
Интерес девушки к арийскому оберсту не уклонился от внимания Якова Викторовича.
– Вам приглянулся Крафт? – спросил он
Ася понимала, что рассказать про легкомысленную просьбу машинисток означало подвести их, поскольку Яков Викторович относился к работе очень серьезно. Но и на себя наговаривать не хотелось. Громов истолковал ее молчание по-своему:
– Эх, молодо-зелено! Ну-ну, я вас не виню, полковник – великолепный образчик мужественности, вот вам и чистая кровь. Только не вздумайте повторить ему мои слова – загордится. Я отойду на минутку отойду, найти в этой гостинице место для курения. Три часа без папирос – и уже сам не свой. Нет-нет, не сопровождайте меня, ни к чему юной девушке травиться табачным дымом. С репортерами я уж как-нибудь управлюсь без вас.
Громов поднялся: звякнула о тарелку вилка, царапнули паркет ножки стула. Уход генерала послужил неким сигналом. Арийцы заняли более непринужденные позы и принялись переговариваться между собой. Крафт тоже поднялся с места, но вместо того, чтобы направиться следом за генералом, он обогнул стол и приблизился к секретарше.
– Напрасно я обвинил вас в неточности. Вас намного легче понять, чем предыдущего переводчика. Вы говорите естественно, будто знаете язык с рождения, – рокочущая арийская речь рассыпалась стальными градинами.
От похвалы Астеника смешалась.
– Что вы, я училась в обычной школе, как все, а затем в педагогическом училище. Там преподавали арийки, они ни слова не понимали по-русски, зато двойки в журнале выводили каллиграфически. Единственной возможностью объясниться с ними – было объясняться на их родном языке.
– Примите мои извинения.
– От ошибок никто не застрахован. Рада, что вы переменили мнение.
Крафт протянул руку, и Ася собралась было пожать ее, однако оберст удивил. Вместо рукопожатия он вдруг поднес Асину ладонь к губам и коснулся ее легким поцелуем. Губы Каменного полковника оказались вовсе не каменным. Девушка вздрогнула. Ей показалось, будто от ладони вверх прокатилась волна тепла, достигла сердца и затаилась там до поры.
– Вы не похожи на славянок. У вас северный тип внешности, но и от наших женщин отличаетесь тоже, хотя разница не сразу бросается в глаза. В вашем роду были арийцы?
– Меня часто об этом спрашивают. Но я скажу вам то же, что и прочим: не знаю.
– Не знаете своей родословной? – оберст удивился так, будто девушка рискнула убедить его в том, что солнце вращается вокруг земли. – На вашем месте я не вылезал бы из архивов, пока не выяснил, кто мои предки.
– Зачем же мне собирать сведения о людях, которых я никогда не видела и не увижу впредь? Разве не довольно знать мать и отца? – в свою очередь подивилась Астеника.
– Нечистая кровь не может гарантировать закрепление нужных черт в потомстве. Наши ученые научились отслеживать генетическую линию на несколько поколений назад, благодаря чему мы крепко держим природу за жабры. Мы не допускаем случайностей, только тщательный расчет. Чистота крови превыше всего. При таком подходе у природы не остается иных строительных материалов, кроме тех, что мы ей даем, и ей приходится строить совершенных людей.
– Вы говорите о скрещивании людей, точно скота, – возмутилась Астеника. – А как же любовь? Союз мужчины и женщины должен быть основан на чувствах, а не на расчетах генетиков!
Асин пыл не произвел на оберста впечатления:
– Любовь не более чем химия – все эти дофамины, окситоцины, эндорфины изобретены природой, чтобы указать генетически подходящего партнера. Люди сходятся ради продолжения рода, как звери и птицы. Самец завоевывает внимание самки ярким окрасом, или звучным пением, или тем, что отгоняет от нее других
– Человек в отличие от животных наделен разумом.
– Разве наличие разума так важно? Неразумный хищник охотится ради пропитания. Но сколько он может съесть? Один инженер посчитал, что тигр убивает около пятидесяти животных в год, а это значит за целую жизнь – в среднем пятнадцать лет, он истребит около семи с половиной тысяч зверей 10 . А горячо защищаемый вами homo sapiens одним нажатием кнопки за минуту может уничтожить десятки тысяч себе подобных.
10
Петер Крафт говорит об У. Карантхе. Здесь я обошлась со временем несколько вольно, поскольку Карантх считал тигриную диету в 1980 году, т.е. после событий, описываемых в романе (Вопрос, расколовший Индию: убивать ли тигров-людоедов? – BBC News Русская служба bbc.com›russian/vert-fut-50601180).
– У любого есть выбор и свобода воли. Отчего вы убеждены, будто люди непременно стремятся к уничтожению себе подобных?
– А разве не этим они занимаются на протяжении всей эволюции? Уничтожают, разрушают, порабощают. Стремление верховенствовать заложено в человеческой природе. Dem Mutigen geh"ort die Welt 11 . Несвобода себе подобных, превосходство элиты экономически выгодно. Все величайшие достижения обеспечило использование дармового труда: рабов ли, крепостных, военнопленных, заключенных. Именно они возводили пирамиды и храмы, копали каналы, мостили дороги. А от вашей свободы воли один только вред. Сколько великих художников умерли позабытыми – от голода, от болезней? А ведь могли бы жить в сытости и творить свои шедевры. К чему творцу свобода? От творит не оттого, что свободен, а оттого, что не может не творить. Так не лучше ли будет, если кто-то избавит его от забот о хлебе насущном, высвободив время, которое он смело может потратить на создание шедевров во благо общества.
11
Отважному принадлежит весь мир (нем. пословица).
Своими циничными рассуждениями Крафт задел чувствительную струну в душе Астеники. Девушку возмутили надменность и нетерпимость арийца, ей хотелось доказать всю абсурдность его утверждений, разнести в пух и прах его доводы. Она горячилась, придумывая новые и новые аргументы. Щеки ее горели жарким румянцем, глаза блестели.
– Вы так легко судите! Так утилитарно! Говорите о пользе для человечества, но в ваших суждениях нет места человеку. В оковах не может жить никто. Любой хозяин рано или поздно начнет употреблять труд работников себе во благо. Вы слышали об ученом, который открыл рецепт изготовления фарфора? Ради сохранения этой тайны его приковали цепью к печи для обжига. Он так и скончался на цепи, подобно собаке 12 . Несвобода – зло, ярмо на шее общества, которое тянет его обратно в каменный век.
12
Участь создателя фарфора Виноградова можно прочитать вот здесь: Прикованный цепью к стене ; Фантастический взлет и трагический конец первооткрывателя русского фарфора Дмитрия Виноградова .