Сладкая горечь
Шрифт:
— Я тебя люблю, Рейни, — сказал он. — Люблю всем сердцем, всей душой!
У нее на глазах блеснули слезы. Это были не слезы благодарности или сочувствия. Она страдала оттого, что причиняет ему такую боль. В том, что произошло, она винила только себя.
«Для одного вечера слишком много!» — в отчаянии подумала Рейни.
— Арман, ты не должен… — сказала она. — Просто не должен питать ко мне подобные чувства…
— Разве я не говорил тебе, что Клиффорд Калвер не достоит твоей любви? Разве любовь прислушивается ко всем этим «должен» или «не должен»? Нет, милая Рейни, здесь все гораздо сложнее. Сердцу не прикажешь. Мое сердце больше мне не принадлежит. С того самого момента, как я увидел тебя, оно — твое… Теперь ты все знаешь!
Рейни опустила глаза. Нелегко было вынести его взгляд, полный рыцарской любви и преданности. Арман был настоящим романтиком и идеалистом. Другая женщина могла бы быть счастлива с ним. Но только не она, Рейни… Она сидела такая холодная и далекая, и причина была в одном: Рейни по-прежнему любила другого. В ее душе хранилось воспоминание о его прощальном поцелуе, о пальцах, нежно перебиравших ее волосы. В ее ушах звучали слова Клиффорда, убеждавшего, что у него никогда не будет другой возлюбленной, кроме нее.
— Я тебя обидел? — услышала Рейни дрогнувший голос Армана. — Только такой дурак, как я мог признаться в любви в такой неудачный момент. Ты еще даже не оправилась от шока. Извини меня, милая Рейни! Я, наверное, сошел с ума.
Теперь настал ее черед пристально взглянуть на него.
— Что я могу сделать, Арман?
— Ничего. Просто прости меня…
Он порывисто схватил ее руку и прижал к губам. Это был горячий и страстный поцелуй, но Рейни поняла это скорее умом, чем ощутила физически. Клиффорд поступил с ней бесчестно, но она должна быть с Арманом правдива.
— Жаль, что я не могу ответить тебе взаимностью, — сказала она. — Лучше бы мне вообще не встречать Клиффорда, а влюбиться в кого-нибудь другого. В тебя, например. Тогда мы оба были бы счастливы. Увы, жизнь распорядилась иначе, и поэтому мне, пожалуй, лучше уехать в Лондон и больше никогда с тобой не встречаться…
Он похолодел от страха.
— Рейни, умоляю, не делай этого! Если ты сейчас уедешь из Шани, я погиб… — прошептал он одними губами.
— Но, Арман…
— Нет, прошу тебя! Позволь мне видеть тебя. Просто быть рядом. Для меня это очень важно. Я понимаю, что ты меня не любишь и никогда не полюбишь, но теперь, когда ты призналась, что Клиффорд был всей твоей жизнью, я хочу признаться, что моя жизнь — это ты! Когда-нибудь потом ты уедешь из Франции и вернешься в Англию, но, пожалуйста, не сейчас! Останься и позволь мне быть твоим другом. Только другом! Позволь закончить твой портрет. Доставь мне такую радость. Прошу тебя об этом от всего сердца, Рейни!
Она вздохнула. Уставшая и несчастная, Рейни подумала, что, наверное, и правда, не слишком весело ей будет жить в лондонской квартире вместе с матерью. Конечно, она могла бы вести такую же жизнь, как и кузина Дженнифер: балы, приемы, вечеринки. К ее услугам были Ковент Гарден, Аскот и Уимблдон. Теннисный клуб и тому подобные светские развлечения… Но она и раньше не была в восторге от такой жизни. Рейни всем сердцем любила покой и благодать Шани. Ее влекло к спокойной жизни в горах. Если бы она вернулась в Лондон, ей волей-неволей пришлось бы видеться с Клиффордом, а это было слишком болезненно. Нет!.. Арман прав. Самое лучшее для нее — это на какое-то время остаться у бабушки. До тех пор пока она не укрепится духом и не будет готова к возможной встрече с ним.
— Ты уверен, что, если я останусь и мы будем встречаться, это не превратится в несчастье для тебя? — осторожно спросила Рейни.
Со всей прямотой Арман ответил:
— Это было бы для меня самым большим счастьем! Прости, что рассказал тебе о своей любви. Больше я не стану докучать тебе этим. Обещаю!
Она была искренне тронута. Расчувствовавшись, она протянула ему руку, и он снова припал к ней губами.
— Спасибо, Арман, — сказала она. — Ты меня действительно восхищаешь. Я останусь. Все равно я не смогу выпутаться из этой истории с Клиффом, если уеду из Шани… От себя не убежишь… И я напишу Клиффорду, что мои чувства к нему тоже изменились и я даже рада, что он наслаждается жизнью вместе с Лилиан… Я ведь тоже неплохо провожу время вместе с… Арманом де Ружем!
Последняя фраза далась ей не без усилия, а на глазах, несмотря на принужденный смех, блестели слезы. Сердце молодого француза готово было выскочить из груди. Для нее все сказанное не имело никакого значения, но он был просто пьян от счастья.
13
Было жаркое июльское утро. Рейни распахнула ставни, и солнечный свет сверкающим потоком хлынул в комнату. Немного погодя ставни придется снова прикрыть, чтобы защититься от полуденного зноя, но сейчас Рейни с радостью подставила солнечным лучам лицо и руки. Она уже неплохо загорела и чувствовала себя превосходно. Ночью она спала лучше обычного. Ее нервы успокоились, и она была рада, что не поддалась эмоциям и не уехала из Шани. Слава Богу, Рейни прислушалась к мольбам Армана и осталась у бабушки.
Перед ней, как на ладони, мирно дремал раскинувшийся посреди гор городок — словно выплыл из сказки. Внизу под окнами старый садовник Бертил поливал из шланга виноградные лозы, и струи воды рассыпались в воздухе ослепительными брызгами. Ручной полив доставлял старику неописуемое наслаждение. Он еще помнил времена, когда каждая капля влаги была здесь на вес золота и воду нужно было в поте лица черпать из колодца ведром.
Окно ее спальни выходило прямо на посадки лаванды, и воздух был напоен райским ароматом прекрасных цветов. «В этом году особенно хороши будут персики», — подумалось Рейни. Вчера на это обратила внимание и бабушка, с которой Рейни часто гуляла по садам Шани. Рейни с детства помнила, как графиня, надев белое льняное платье и соломенную шляпку, любила обойти сады и огороды.
Что и говорить, Рейни всегда чувствовала себя в Шани счастливой. Особенно если оставалась здесь вдвоем с бабушкой — без матери. Сейчас миссис Оливент тоже была в отъезде. Она отправилась в Лондон, поскольку у нее накопились неотложные дела и нужно было встретиться с банкирами и адвокатами. Она, естественно, не предложила Рейни ехать с ней, довольная, что в своем втором доме дочка будет вдали от Клиффорда, а значит, в безопасности. Сама же Рейни ничего не сказала матери о своем решении порвать с ним. Впрочем, обе пожилые леди знали, что девушка больше не пишет Клиффорду писем, а те многочисленные письма, которые приходили от него, прямиком доставлялись верным почтмейстером графине. В конце июня пришло одно необычное письмо — со штемпелем Норвегии. Графиня не смогла побороть любопытства и распечатала его. Письмо не содержало обычных страстных излияний, но было полно упреков и горечи.