Сладостное отступление
Шрифт:
— Да, дорогой, давно подан. И у тебя есть две руки для двух дам.
— К моей великой радости, любимая.
Глава 13
На Юстон-Стейшн было душно, кричали торговцы, толкались путешественники, куда-то торопились носильщики.
— Вокзалы везде одинаковы, — заметил Алекс. — А вот и наш поезд.
Джиана шагнула в сторону состава, но у нее неожиданно закружилась голова, и Сакстон едва успел подхватить ее под руку, чтобы она не упала.
— Надо ли понимать, что это моя близость так — действует на тебя? Подожди, дорогая, сейчас я
— Ваша жена больна? — поинтересовался носильщик.
— Жена? Да, у нее от жары всегда кружится голова, — поспешно объяснил Алекс. — Но, кажется, ей уже лучше.
Сакстон помог Джиане подняться в купе, усадил ее и расплатился с носильщиком.
— Джиана, перестань дуться, по-моему, я вовсе не такое чудовище, каким ты меня вообразила. Признайся, что и тебе по душе наша поездка.
Локомотив засвистел, и поезд медленно отошел от перрона.
— Нет! — вдруг закричала Джиана. — Я не поеду с вами!
Алекс вскочил и прижал девушку к себе.
— Тише! — нежно прошептал он. — Ты просто нервничаешь, это пройдет.
— Я ненавижу вас, — промолвила она, уткнувшись ему носом в плечо.
— Посмотрим, что ты скажешь, когда окажешься в моих объятиях этой ночью. — Алекс насмешливо приподнял брови, заметив, как покраснела девушка. — Ты же сама понимаешь, что безумно хочешь меня. Твое тело всегда отвечает мне, когда я до тебя дотрагиваюсь. У тебя шляпка съехала набок.
Джиана оттолкнула Алекса и поправила шляпку. Она чувствовала какую-то странную слабость, в висках у нее стучало. Девушка закрыла глаза и села, сжав кулаки.
— До матери тебе еще далеко, ты догонишь ее лишь через несколько лет, — вдруг произнес Алекс. — Она, конечно, замечательная женщина.
— Мама хочет встретиться с вами еще раз, в понедельник, — перебила его Джиана.
— Значит, любимая, у нас всего три ночи. Впрочем, это неважно, у нас с тобой будет еще много дней и ночей. Мне нравится заниматься любовью при солнечном свете, хотя, похоже, наше светило Англию своим вниманием не балует. А ты что скажешь?
— Ничего.
— Да, — не обращая внимания на ее резкость, продолжал разглагольствовать Алекс, — Аврора ван Клив — женщина выдающаяся. Я понимаю, почему Реймонд и Хаммет не смогли справиться с тобой. Ты многое унаследовала от матери, Джиана, но вот ее шарма у тебя нет. Или я ошибаюсь? Может, ты совсем иная с другими мужчинами?
— Нет.
— Твоя мать даже смеется по-другому, ее смех завораживает. Хотя твоего я, кажется, не слыхал.
— И никогда не услышите.
— Похоже, если я не хочу вести длинный монолог на пути в Фолстон, мне остается только дремать и накапливать силы. Разбуди меня, если захочешь поболтать. — С этими словами Сакстон скрестил на груди руки, вытянул свои длинные ноги, закрыл глаза и через несколько мгновений захрапел…
Не успели они проехать и половины пути, как Джиана поняла, что больна. Она прижала руки к щекам и почувствовала, как горит ее кожа. Горло болело, голова раскалывалась. Девушка взглянула на Сакстона, мирно дремавшего на противоположном сиденье, и подумала, что его можно оглушить одним из чемоданов. А еще задушить шелковым чулком и сбросить труп с поезда. Тогда хоть не будет слышно его надоедливого храпа!
Джиана
— Отлично! — воскликнул Алекс, просыпаясь. — Наконец-то, моя любовь. Прости меня, милая, что я проспал всю дорогу, но обещаю, что ты не будешь обделена моим вниманием целых трое суток. — Сакстон зевнул и потянулся. — Знаешь, прошлой ночью мы с Реймондом изучали ночную жизнь Лондона и остались весьма удовлетворены.
— Надеюсь, что вы подхватили какую-нибудь дурную болезнь.
— Нет, дорогая, я очень разборчив. А дурная болезнь… Такие заболевания, знаешь ли, очень легко передаются.
Джиана позволила Алексу усадить себя в кеб и закутать ноги шерстяным пледом. Отвернувшись от своего спутника, она стала смотреть на тихие улочки Фолстона, который до этого дня ей очень нравился.
Вскоре экипаж остановился у маленького белого дома, окруженного деревянным забором. Шел дождь, и Джиана с удовольствием подставила лицо. Она вдруг поняла, что очень хочет пить, и сказала об этом американцу.
— Я тоже испытываю жажду, дорогая, — ответил он. — Но нам надо устроиться. Подожди, пока я разведу огонь.
В уютной гостиной стояла удобная мебель, на полу лежали пушистые ковры, окна были занавешены легкими шторами. Девушка подумала о том, что хорошо бы так и сидеть здесь, даже не вспоминая о спальне.
— Я голодна, — с надеждой молвила она.
— Я устрою тебе роскошный ужин, дорогая, но надо немного подождать. Подумай, как замечательно будет пить у огня холодное шампанское н есть изысканные кушанья.
Но Джиана тут же поняла, что ее мутит при одной мысли о еде. Она вскочила на ноги, прижимая руку к горящему лбу.
— Я не хочу ужинать.
— Кажется, ты начинаешь понимать меня и тоже умираешь от нетерпения. Поверь, когда у нас дело дойдет до постели, ты и думать забудешь о еде.
— Я не это хотела сказать! — охрипшим голосом проговорила она.
Огонь в очаге горел уже сильно, но, несмотря на это, девушка дрожала.
— Сними плащ и шляпу, Джиана.
Она стала непослушными пальцами развязывать ленты, и Алекс, не выдержав, бросился помогать ей. Бросив ее плащ на диван, он медленно повернул Джиану и прижал к себе. Девушка почувствовала, как внутри у нее разгорается огонь. «Скажи ему, что ты девственница, скажи, что ты больна», — снова и снова повторяла она себе.
— Расслабься, любимая, — прошептал ей на ухо Сакстон.
Медленно, очень медленно Алекс провел своими губами по дрожащим губам Джианы. Его язык, ощутив сладость ее губ, проникал глубже, ощутив влажное тепло ее рта. Затем он стал осыпать поцелуями ее глаза, щеки, шею…
— Алекс, — прошептала она. — Мне очень хочется пить. Пожалуйста.
Желание так сильно завладело Сакстоном, что он не сразу понял, о чем она говорит.
— Да, — медленно произнес Алекс, силясь взять себя в руки. — Мне тоже. Шампанского?