Славендар
Шрифт:
Но начали в девять, как нелюди. По случаю преждевременного начала я оказался трезв и многословен. Это оказался как раз тот самый случай, когда великий и могучий проявился во всей красе. Забыть бы, что я там наговорил! Без четверти десять Кэт уже запихнула меня в такси и везла домой, как маленького.
Ёлки зелёные, она мне не говорила, что у неё, оказывается, накопилось! Мало ли что у меня накопилось, я же никого на улицу не выгоняю. У нее «копилось», но она молчала, как швейцарский банк! И вот, нынешним вечером, накопившиеся проценты обрушились, погребая под собой мое столичное благополучие. А я ведь так долго прощал ей, что она портит мойку!
В силу всех этих причин я сейчас иду пешком с чемоданом, и всё бы хорошо, да не бродят обычно по этим спальным улицам прибывшие в столицу провинциалы. Нет в этом районе хостелов, нет гостиниц, никаких ночлежек вообще нет – ни на чей вкус. И жители Переходной, вернувшиеся со строек, тоже по этим улицам не бродят. Скушали ужин, и храпят возле своих жен, как маленькие.
Зато по этим темным улицам бродят менты, высматривая хорошо поставленным взглядом злоумышленных форточников и медвежатников. Боюсь, что паренек с большим чемоданом вполне может вызвать кое-чье подозрение.
Я остановился, тревожно хлопнул себя по карманам – паспорт где!? Паспорт прощупывался в кармане у сердца, прямоугольный заменитель души, без коего никак в стольном граде. Без души как, а без паспорта никак. Скажем прямо – без души зачастую даже проще. А без паспорта любой мент-стажер может затащить в кутузку подозрительного парня, в полночь бредущего с чемоданом.
Я поставил чемодан на асфальт, вспомнив, что у него, чемодана, есть маленькие колеса. На наших дорогах чемодану положено быть на гусеницах, а не на колесах, такие у нас дороги местами. В этом микрорайоне как раз «места», недаром я Кутузова вспомнил. У нас любой оккупационный, да и мирный туристический, француз в жижу сядет, когда поплывет жижа по осени. Я взялся за другую ручку, вытянул ее, и потащил чемодан по асфальту на колесах. Звук был и впрямь, как танки идут. Целую минуту я чемодан тащил, на большее наглости не хватило. Сейчас микрорайон проснётся, и набьёт мне лицо до состояния морды. Пожалев человечество, включая себя, я вздохнул и снова поднял чемодан за верхнюю ручку. Лишенный связи с матерью-землей, чемодан перестал корчить из себя танк и затих.
Я посмотрел на него, бедолагу, и вспомнил, как встречал прошлый Новый Год. Я тогда только влетел в Переходную на крыльях ночного поезда, так что никаких шансов встретить праздник в компании у меня не было. Разве что в полицию попасть, в тепло, но не особо хотелось такого тепла. Да и опыта пребывания за решеткой у меня ровно ноль.
– Короче говоря, чемодан, пошел я тогда просто вперед… вот как сейчас с тобой. Только тогда без тебя, с рюкзаком. Ну, ну, ладно тебе… ты его не знаешь, он до тебя был. Почему вперед? Потому что не в сторону, я не собака боком бегать. И дошел до заправки: без людей совсем, потому что автомат, зато с хорошим освещением, чтобы пистолет в горловине не забывали. И тут как раз салют, пьяный народ по улице побежал. Нарыл я в кармане несколько бедокоинов на пачку сигарет.. да, курил, ну и что? Сейчас ведь уже не курю. Да нет, у меня с собой еще были финансы, почему сразу «нищета»! Потому что деньги «бедокоинами» называл… Так это тогда было, почти год назад. Однако, в чем-то ты прав, чемодан. Подобное тянется к подобному.
Чемодан внимательно слушал, по крайней мере – не перебивал. Холодало. Легкий ветер поднимался из-за девятиэтажек, но я подозревал, что легким он будет не всегда. К утру точно отяжелеет, станет наглым, будет с пешеходов кепки срывать. Я глянул на верный мой чемодан, и на душе потеплело – не достанется тебе мой гардероб, о злой ветер.
Происходящее показалось мне весьма симптоматичным. Года не прошло, как я снова бездомный. Тенденция, однако.
Опаньки!
Говорят, что эта реальность вполне управляема. О чём подумаешь – то и свалится. Похоже, я думал не о светлом будущем, а о банальном кусочке тепла и уюта, столь недостающего мне в этот вечер. А кусочек тепла может быть вполне реализуем в рамках полицейского присутствия в твоей жизни.
Кэт оказалась куда большей мерзавкой, чем я рассчитывал. Я думал, что мы просто расстались. А мы, оказывается, не просто расстались. Она, как владелица законной недвижимости, уже успела зафиксировать свободный статус Павла Деменцева на Госуслугах, и озабоченное моим будущим государство предприняло меры.
Это я к тому, что когда рядом со мной мигнул синим и красным полицейский автомобиль, я удивился не сильно. Вернее, сильно, но не надолго.
– Деменцев Павел? Мы тебя ищем, – вполне дружелюбно сказал сидевший за рулём мент.
Он был и впрямь улыбчив, розовощёк, и вообще выглядел как человек на своём месте. К нему лично у меня никаких претензий не было, и быть не могло. Он нержавеющую мойку не портил мокрыми губками.
Справа рядом с ним товарищ сидел, смотрел на меня с интересом. Ясное дело, я безобидная птица, просто выкидыш из Переходной, коих они каждый вечер пачками грузят.
– Спасибо, ребята что псковскую дивизию не подняли,– пробормотал я.
Менты переглянулись, и захохотали.
– Мал золотник, да дорог! – зачем-то сказал мент, – Садись давай, Пашка, домой поедем. Извини, у тебя уровень четыре, а это… сам понимаешь.
Понимаю, не дурак. Доступ в миллионники только во временном порядке. Один раз оплошал, лишился поддержки коренного жителя, и милости просим подальше, закрыт въезд на полгода. Ничего не поделаешь – госпрограмма.
– Чемодан, – сказал я, указывая на своего друга.
– Всё, что нажито непосильным трудом… – сочувственно произнёс мент, – Понимаю, брат, понимаю. Ничего, через полгода снова попробуешь, метки-то на тебе нету. Отдохнёшь в своём… Сиреченске, по документам. И сможешь снова попробовать! Чемодан на заднее сиденье поставь, и сам туда же пристраивайся. Холодает…
– Спасибо, – сказал я, и принялся искать ручку на задней двери.
Мент смотрел в зеркальце, как я нервно мыкаюсь, никак дверь не могу открыть. Хорошие мужики попались, эти менты, могли и в кутузку… о которой я тоже сегодня уже успел подумать, надо же. Думай осторожнее, Паша, вот тебе совет.
Поехали быстро. В салоне было тепло, щёлкала рация, процесс ментовской жизни разворачивался в своей незатейливости, и от этого ещё больше казалось, что я никто. У них жизнь не остановится, когда меня высадят, они дальше поедут щёлкать рацией, и даже попрощаются со мной вежливо.
Когда подкатили к вокзалу, я было совсем разомлел, но поспать не дали.
– Спасибо, неплохой человек Павел Деменцев, – сказал мент, – Это хорошо, что без эксцессов, а то, знаешь, бывают..
Я отметил, что Павел Деменцев именно «неплохой», а не «хороший». Это было даже как-то профессионально, потому что осторожно. Я «неплохой» на всякий случай, а то, знаешь, бывают…
– Вам спасибо, – сказал я, выволакивая чемодан.
Мент кивнул. Мне показалось, что он меня хоть и жалеет, но как-то по-доброму, не как помойного кошака, а как, скорее, подранка, которому просто не повезло, да и то временно.