Сломанная тень
Шрифт:
– Его шантажировала женщина?! – воскликнул Кислицын.
– Да! В черном платье, шляпке с вуалью, скрывавшей лицо, и накидке-клоке!
– Удивительно!
– Удивительно другое, Матвей Никифорович. Дама вышла из экипажа у черного хода особняка старинного друга графа А. – генерала Лаевского!
– Боюсь вас разочаровать, – виновато улыбнулся Кислицын, – но с самого утра там толпятся десятки людей – паломники Марфушины.
– Вот именно, с утра! В семь часов вечера их уже нет. Поэтому граф А. заподозрил, что шантажирует его кто-то из обитательниц дома. –
Ирина Лукинична бросила вязание, вскочила, уперла руки в бока:
– Да как вы смеете?!
– Простите! Не хотел обидеть! Я лишь повторяю размышления графа А., – поклонился Тоннер.
Ирина Лукинична, ворча, села на место.
– Граф А. следующую ночь не спал, мучился. Кто же его шантажирует? Может быть, мадемуазель Змеева? – Илья Андреевич шагнул к девушке.
– Нет! Что вы? – Ольга вжалась в спинку.
– Змеева – сирота, бесприданница…
– Бедность – не порок, Илья Андреевич! – громко вступилась за Ольгу Налединская.
– Согласен с вами, Полина Андреевна. – Тоннер подошел к ней. – Богатство толкает на преступление гораздо чаще, чем бедность. Поэтому граф А. решил и вас не исключать из числа подозреваемых. Чтобы разгадать загадку, граф А. снял комнату в доме напротив. А у вашего черного хода поставил в караул камердинера.
– Князь Дашкин это, а никакой не граф! – догадалась Ирина Лукинична. – Софушка говорила, что он в нее без памяти влюблен и в подзорную трубу за ней наблюдает! Как раз из дома напротив!
Тоннер схватился за голову. Как глупо, как беспечно он выдал Дашкина! Если Терлецкий донесет Бенкенштадту, тот сразу догадается, что за любовница у князя!
– Ну и что он в трубу разглядел? – заметив смущение доктора, поддела его Ирина Лукинична.
– Князь? Ничего примечательного, а вот его камердинеру повезло. Следующим вечером он заметил, что в пять часов пополудни дама в вуали вышла из дома. Как мы теперь знаем, она ездила в трактир «Василек»…
– Что? – вскочил Лаевский-младший. – Попугаева живет в нашем доме? Уверены?
– Уверен! Почерк во всех письмах – Лаевскому, Кислицыну, Дашкину – одинаковый. Попугаева, будем звать ее так, встретилась в «Васильке» с бароном Баумгартеном, которому заявила, что знает, кто убил Репетина. И согласилась озвучить имя, подчеркиваю: имя убийцы – за энную сумму. Но барон ей не поверил и решил выяснить, кто же скрывается под вуалью. Не тут-то было! «Попугаева» в муфте прятала пистолет, который без раздумий разрядила ему в плечо. На прощание решительная дама предложила барону подумать над ее предложением и еще раз встретиться завтра. Шантажистке срочно были нужны деньги!
Лаевский-младший сорвался с места и ринулся к сестре:
– Это ты! Ты! Тебе были нужны деньги!
– Сядьте! Успокойтесь! – призвал его к порядку Терлецкий.
Владимир схватил Полину за руку и попытался вытащить в центр гостиной, вскочивший Кислицын вцепился в него.
– Эй! Ну-ка растащить! – приказал Федор Максимович.
Предусмотрительно расставленные Терлецким по углам гостиной жандармы бросились выполнять приказ. Когда они усадили Лаевского, Тоннер продолжил:
– «Попугаева» догадалась, что Антон Дитрихович ей не поверил, и предприняла авантюрную попытку убедить барона. Вечером у Лаевских ожидалось выступление Леондуполоса, на которое был приглашен и Баумгартен. «Попугаева» из «Василька» едет к маэстро и дает тому четкие указания, что должен сказать дух Репетина, когда барон его вызовет.
– Леондуполос с «Попугаевой» – сообщники? – выдвинул предположение Роос.
– Нет, – развел руками Тоннер. – Просто «Попугаева» знала его тайну. Страшную тайну! И пригрозила раскрыть ее, если Леондуполос ей откажет.
– А что за указания? – быстро спросил Налединский. – Вы их знаете? Если да – то откуда?
– От Леондуполоса! Во-первых, на представление надо собрать тринадцать человек. Во-вторых, дух Репетина должен сообщить, что убийца находится среди присутствующих, поэтому сам-де он его разоблачить не может. В-третьих, барон Баумгартен знает, у кого сие можно выяснить. Последняя инструкция пояснений не требует. Не так ли? А вот как объяснить первые две? Выскажу предположение: «Попугаева» действительно знала имя убийцы – Михаила Яроша, но вот под чьей личиной тот скрывался – только догадывалась. Ей хотелось проверить свои подозрения, а для этого на представление надо было под каким-то предлогом затащить швейцара.
– Хватит в кошки-мышки играть! Называйте голубушку! – Ирина Лукинична искоса поглядывала на Змееву.
– Я нарочно рассказываю столь подробно, столь обстоятельно, чтобы… чтобы «мадам Попугаева» убедилась: я все знаю, и более того, имею свидетелей, способных ее опознать! Советую ей не тянуть время и признаться!
– И я про то! Сознавайся, голубушка! – Ирина Лукинична изловчилась и схватила Змееву за руку.
– Это не я! – закричала девушка.
– Отпустите Олю, Ирина Лукинична! – рассвирепел генерал, сидевший между ними.
Старуха закусила губу. Официально, по отчеству, генерал называл ее только в сильном раздражении! Она выпустила рукав из цепких пальцев:
– Продолжайте, Илья Андреевич!
– «Попугаева» лично приводит в эту гостиную Филиппа Остаповича, все представление держит швейцара за руку, надеясь, что тот как-нибудь выдаст себя.
– Софья! – хлопнул в ладоши генерал Лаевский. – Она его за руку держала!
Илья Андреевич продолжил:
– Уж не знаю, поверил ли барон чревовещателю…
– Поверил, – быстро подтвердил Лаевский.
– …Но следующей ночью Баумгартена убили. Визит к Владимиру Лаевскому становился для его друзей последним. Ярош выяснял местожительство жертв, тайком провожая их домой.
Итак, Баумгартена убили той ночью, и на следующий день на встречу с шантажисткой отправились Владимир Лаевский и Александр Тучин.
– Она не пришла! – напомнил Налединский.
– Нет, пришла! – возразил Тоннер. – Только вы ее не заметили. «Попугаева» проезжала в экипаже с Дашкиным…