Слой-2
Шрифт:
– Вы полагаете?..
Они проговорили два часа, и когда Лузгин вышел из кабинета в приемную, на него посмотрели с опасливым неодобрением.
Коллегов сразу набросился с вопросами: ну как, ну что? Лузгин сказал: «Порядок, есть матерьял», – и передал магнитофонные кассеты для распечатки полного текста. – Сам? Я вам не мальчик, найми кого-нибудь. И отпечатайте нормально, хорошим шрифтом, чтоб я глаз не ломал. Будет расшифровка – я вам за день конфетку сделаю на целую газетную страницу.
– Про брата спрашивал?
–
– Вот ты и смотри, – сказал Коллегов.
– Сколько? – спросил Лузгин. Мишка ответил.
– С вами не разбогатеешь.
По дороге домой торопился, скоро встреча с Толиком, мысленно перематывал ленту разговора, ставил себе вешки для будущего монтажа сюжета. Запомнилась фраза губернатора, когда Лузгин расспрашивал его о местной и московской нефтяной мафии. «На буровой мафии нет», – сказал Рокецкий. Хорошая фраза, надо ударно использовать.
У подъезда на скамеечке под бетонным козырьком сидели двое, курили в затишке. Он уже проходил мимо, когда один из сидевших встал и спросил вежливо:
– Извините, вы Лузгин Владимир Васильевич?
– А что, собственно? – удивился Лузгин. – Ну я, я – Лузгин.
Второй тоже поднялся со скамейки, бросил окурок в кусты.
– Вам известен такой товарищ по фамилии Обысков?
– Толян? Ну знаю его немного. А в чем дело?
– Мы не могли бы с вами минут десять поговорить?
– О чем? Ну пошли ко мне.
– Спасибо, это лишнее, – сказал первый. – У нас здесь машина, пойдемте сядем, там теплее.
Лузгин проследил взгляд говорившего, и что-то оборвалось и упало у него внутри: на парковочной площадке и как раньше не заметил, а ведь шел и думал, и ждал, стоял знакомый уже обысковский «мерседес».
– Это же его машина! – оторопело сказал Лузгин.
– Это наша машина, – сказал первый и сделал рукой приглашающее и вместе с тем скрыто-властное движение.
Ему открыли заднюю дверцу, и он втиснулся внутрь; дверца захлопнулась за ним с отчетливым звуком неизношенного импортного замка. Почему-то пришло на ум гдето читанное: японцы долго ломали головы, как придать замкам своих малолитражек объемный стук шикарных лимузинов, и придумали, запатентовав хитрое устройство под названием «Звук большой машины».
Двое заняли места впереди. На заднем же сиденье Лузгина поджидал незнакомый парень лет тридцати, белобрысый, красиво стриженный, в очках, черном костюме и черной же модной косоворотке.
– Вы Владимир Васильевич, – сказал белобрысый.
– А вы? – сказал Лузгин.
– Меня зовут Андрей. А это Степан, – он кивнул переднему сиденью, где уселся тот, что говорил с Лузгиным у крыльца; водитель был просто водитель, без имени. «Сте-пан» – на два такта щелкнуло в голове Лузгина, нечто знакомое, уже выплывало однажды. И было с этим связано что-то неприятное. «Сте-пан...».
– Вы сегодня видели Обыскова?
– Нет.
– Не встречались, не говорили
– Я же сказал: нет. А в чем дело?
– Он должен нам деньги. Мы его ищем.
– Мне тоже, – сказал Лузгин. – Мне он тоже должен.
– И много?
– Не ваше дело.
– Как сказать... Вы договаривались встретиться?
– Допустим, ну и что? Это моя проблема.
– Боюсь, что это уже наша общая проблема, Владимир Васильевич. На сколько вы договаривались?
– На двенадцать. Ну, на час дня. Он обещал...
– Он и нам обещал. И исчез.
– То есть как исчез?
– Вошел в банк и исчез. Не вышел оттуда. По крайней мере, через главный вход. В банке нам сказали, что был и ушел.
– Он получил деньги?
– Этого мы не знаем. С нами отказались говорить.
– Так, – сказал Лузгин. – Сейчас половина первого. Подождем еще немного, я думаю, он придет. Он обещал. Курить можно в машине?
– Можно, – сказал красиво стриженный. – Владимир Васильевич, а не подождать ли нам всем вместе у вас дома? Кофе угостите?
– Ради бога, – сказал Лузгин. – Пошли ко мне. И в самом деле – вдруг позвонит.
– Машину уберешь, – сказал белобрысый Андрей водителю.
– И много он вам задолжал? – спросил Лузгин, когда втроем ехали в лифте.
– Двести миллионов.
Совпадение суммы окатило Лузгина новой тревогой. И пока грел на кухне воду, насыпал и размешивал в чашечках кофе и сахар, дурное чувство не отпускало.
– Вы знаете, Владимир, где он живет?
– Понятия не имею.
– Мы знаем, – сказал Степан. – Мне лучше чай, пожалуйста. – Почему-то именно Степан, невысокий, плотный мужичок с густыми бровями и неменяющимся выражением темных холодных глаз, невнятно тревожил Лузгина. Присутствие Степана ощущалось физически.
– А как ваши дела, Владимир?
– Вы о чем, Андрюша?
Лузгин был у себя дома, и положение хозяина давало ему право на некое превосходство в общении.
– Ну у вас-то, надеюсь, все получилось?
– Что получилось? Выражайтесь яснее, милейший.
Андрей посмотрел на него поверх пижонских прямоугольных очков без оправы.
– Нашими деньгами вы сумели распорядиться?
– Вашими деньгами? – Лузгин рассмеялся. – Ни вы, ни ваши деньги мне абсолютно незнакомы. Вы что-то путаете, Андрюша.
– Мы ничего не путаем, – с внезапно обозначившейся жесткостью произнес белобрысый. – В конце концов, Обысков нам не так уж и нужен. Нам нужны вы, нам нужны наши деньги.
– Погодите. – Лузгин поставил на стол чашку с кофе. – Вы можете мне спокойно и в грех словах объяснить, что происходит?
Белобрысый посмотрел на Степана.
– Ещё и его кинул, паскуда?
– Да бога же ради, хватит глазки строить! – выкрикнул Лузгин, покрываясь крупными мурашками. – Пришли, сидят тут, херню городят!.. Вообще: встали и ушли, я вас знать не знаю. Ясно выразился?