Слуга. Штучная работа
Шрифт:
В девятом часу шлагбаум опять поднялся. Изнутри по аллее приближалась вереница автомашин с мигающими на крышах фонарями. Первым за ворота высочил «Мерседес» ГИБ ДД, притормозил на секунду у перекрестка, затем повернул направо и, гавкая на редкие автомашины, понесся в сторону города.
– Дорога перекрыта!
– Вас поняли…
Свистя резиной на повороте, мимо проскочили сразу несколько автомобилей иностранного производства с темными стеклами.
Михалыч выехал со стоянки и направился совершенно в другую сторону. Совсем не обязательно тащиться на хвосте у «Тарзана». Обогнув дачи с северной стороны, он выехал на приличный асфальт,
Вот и он, наш объект. Выбрался из машины и двинул к зданию в окружении мужиков, бормоча и оглядываясь, – к парадному подъезду с квадратными колоннами.
– Милый вы мой! Да неужели! Да ни за что не поверю, что одного агента нельзя поймать…
Он крякал на ходу, словно селезень.
– Стараемся, Евгений Васильевич, – оправдывался медвежьего вида попутчик. Это оказался Тюменцев. Его нельзя было не узнать.
– Поймать Лешего, между прочим, ваша первейшая задача.
Проговорил – и скрылся за колонной. Выходит, Леший и агент – для политика одно и то же. Но это уж слишком. Послушный чиновник не станет вычислять на своей территории человека Москвы.
Утро оказалось удачным. Это так вдохновило Михалыча, что он тут же решил «поступить» к губернатору на работу. Он вышел из машины и пошел к зданию.
Навстречу кинулся, отдавая честь, долговязый старшина-полицейский. Что полковнику нужно? Какие у него вопросы? Перевод по службе? Хорошо, полковник может пройти к окошечку и оформить пропуск.
Старшина потерял к Кожемякину интерес и теперь разговаривал с дамой, расставив ноги, сцепив пальцы рук и вертя головой по сторонам.
Михалыч оформил пропуск, поднялся на второй этаж. Налево и направо от лестницы пролегал широкий коридор. Тут же висел на стене список должностных лиц, часы приема, а сбоку, чуть выше, – схема эвакуации людей на случай пожара, утвержденная губернатором.
«Е. Безгодов», – значилось в схеме.
Отдел кадров помещался в правом крыле. Губернаторское гнездо – в левом.
Пройдя сотню метров, Михалыч уперся в стену с широкой двустворчатой дверью. В двери сидел за столом, развалясь, пухлый мужик лет тридцати. Ему подошел бы спортивный костюм, однако одет он был в оливковую полувоенную форму, а-ля «US Army». Его напарник торчал у окна, глядя на улицу.
– Неприемный день, – произнес сидящий. Он умудрялся говорить, не раскрывая рта.
Это была частная охрана. Значит, есть чего бояться Политику…
Взглянув на часы, Михалыч развернулся и пошел в обратном направлении. Уперся в дверцу со скромной табличкой «По кадровым вопросам с 8-00 до 17-00».
Внутри сидела столетняя старуха, пережившая, может быть, многих секретарей бывшего обкома, а также и губернаторов. Перебросившись со «службой персонала» парой слов и произнеся «пардон», Михалыч протянул для отметки бумажку. Любопытный экземпляр эта бестия. У нее не оказалось вакансии для отставного юриста.
Выйдя от старухи, Михалыч спустился в вестибюль. Тяжелые двери с трудом выпустили из здания и вновь затворились. Михалыч летел наискосок через площадь. Он буквально скакал от радости: охотник решил добыть себе Лешего и был теперь известен в лицо. Возможно, он не знал историю о ночном попутчике, сапожных клещах и пригоршне
Рука сама собой включила передачу, и дизель потащил Кожемякина к речному вокзалу, к гостинице. На мгновение машина показалась живой. Она словно чувствовала, чего от нее хочет водитель.
На часах было около десяти. К сожалению, в гостинице речного порта вместо дамы-спасительницы сидела старушка. Свет клином сошелся сегодня на старухах. Вторая по счету за одно утро.
Михалыч шевелил пальцами, вспоминая имя коридорной дамы, что помогла недавно сбежать от погони.
– Она будет только завтра, – догадалась сменщица. – Она говорила о вас.
Она улыбнулась, показав два ряда ровных зубов.
– Значит, завтра…
– Выходит, что так. Но я предупреждена… – Она сомкнула губы, словно растягивая удовольствие. – Я должна вас поместить в номере без оплаты. Так просили…
– Кто просил?
Старуха опять улыбнулась:
– О ком же мы говорим-то! Простая, казалось бы, история – сделать даме предложение, но нет…
Старуху понесло. Сейчас она вспомнит старые времена и героев-любовников.
Михалыч шевельнул пальцами:
– Я устал… Мне бы ключик…
Женщина поднялась, открыла шкафчик с висевшими там ключами.
– Вот!
Подав ключ, она отвернулась. Она исполнила долг. Больше ее ничто не интересует.
Михалыч отправился в комнату, быстро разделся и лег в кровать, несмотря на притязания голодного желудка. Он твердо знал, что желудок непременно успокоится. Лучше спать голодным, чем бегать в поисках пищи с опухшей от бессонницы головой.
Проснулся в четвертом часу дня. За это время никто не беспокоил. Было бы слышно, если бы в коридоре кто-то шумел. Бритье и умывание заняли минут сорок. С пистолетом под мышкой и деньгами в кармане, он вышел из гостиницы, направляясь к Миллионной улице – бывшей имени Ленина. Старое название возвратили в надежде на лучшие времена. От Миллионной теперь зависела судьба целой губернии. Повернул на Дворянскую (бывшую имени Кирова), опустился в погребок «У Яноша», заказал двойной шницель и принялся ждать, будучи абсолютно уверенным, что всё у полковника будет теперь хорошо. И что если вдруг кончатся деньги, то грабить награбленное – не такое постыдное дело: в интересах государства такое всегда допустимо.
Вскоре кельнер поднес заказ и удалился. Зал был наполнен наполовину. Скрипач с пианистом исполняли заунывную мелодию. Рядом с ними, на возвышении, трудилась, виляя задом и держась за полированную трубу, стриптизерша. Трудилась – это слишком громко сказано: она даже не вспотела, слегка приседая и поднимая по очереди обнаженные ноги.
Михалыч стал ужинать, поглядывая в сторону стриптизерши – у той вряд ли был муж, поскольку представить себя мужем при такой супруге просто невозможно. Кому нужна барышня со стальным инструментом меж ног…
Но девица оказалась закаленная, и всё мельтешила – дикая лань с трепетными ноздрями. И била копытцами перед диким горным козлом. В этом мире лучше быть упертым бараном, чем благородным оленем…
Шницели были прекрасны. К ним стопка водки была бы как раз. Но секундное замешательство тут же пропало – не для того прибыл в город полковник Кожемякин.
Расправившись с пломбиром, заправленным ложкой варенья, он расплатился и вышел из погребка – ближе к свежему воздуху, подальше от млеющей девицы. И пошел в обратном направлении – к речному вокзалу, а оттуда – к набережной.