Смерть и золото
Шрифт:
Старуха прыгала и скакала перед пленником, ее сморщенное коричневое лицо было искажено гримасой отчаянной злобы, потом она разинула свой беззубый рот и стала плевать ему в лицо. Слюна стекала по его щекам и падала на грудь.
– Пожалуйста, уходите, – продолжал настаивать ли Михаэль.
Она попыталась подняться, но ноги перестали ей повиноваться.
Один из воинов галла, сидевший напротив Вики, вытащил узкий кинжал из роскошных кожаных ножен, висевших у него на бедре. Его рукоять была изготовлена из рога антилопы куду и отделана медной проволокой, лезвие чуть искривленное, с очень острым кончиком, длиной в две мужских ладони. Он что-то выкрикнул, привлекая внимание
Пленник стал извиваться и вырываться, не отводя глаз от кинжала, его лицо исказили отчаяние и страх, но двое высоких стражей крепко его держали, хихикая, как парочка голодных людоедов, и не сводили глаз с клинка.
Старуха испустила еще более пронзительный вопль и бросилась на пленника – ее длинная костлявая рука мелькнула в воздухе, нанося удар и впиваясь кончиком кинжала в сердце осужденного. Но сил у старухи было недостаточно, чтобы как следует вонзить лезвие, клинок попал в кость и ушел вбок, скользнув по грудной клетке и оставив длинный неглубокий разрез, обнаживший кость, на мгновение сверкнувшую белым, прежде чем из раны потоком хлынула кровь. Собравшиеся воины галла хором издали радостно-одобрительный крик, после чего начали насмехаться над мстительницей, издавая язвительные вопли и улюлюкая, словно стая осатанелых шакалов.
Старуха наносила удар за ударом, юноша бился и вырывался, его стражи ревели и гоготали, кровь из неглубоких порезов разлеталась по всей комнате, поблескивая в свете ламп, пятная руку старухи, сжимавшую кинжал, и брызгая ей в лицо, прямо в остервенело орущий рот. От ярости и неудовольствия ее удары становились все менее удачными и слабыми.
Не в силах пронзить пленнику грудь, она стала бить его клинком в лицо. Первый удар распорол ему нос и верхнюю губу, следующий выколол глаз, тотчас превратив глазницу в залитую кровью дыру. И стражи выпустили его, дав упасть на пол.
Старуха прыгнула ему на грудь и, прильнув к обреченному словно огромный страшный вампир, стала с безумным видом пилить ему горло, пока наконец не сумела вскрыть яремную вену, и хлынувшая из нее фонтаном кровь залила ей всю одежду и пол вокруг, по которому они катались. А воины галла продолжали выкрикивать возгласы одобрения и восхищения.
Только теперь Вики сумела сдвинуться с места. Она вскочила на ноги и пробилась сквозь толпу, собравшуюся у дверей, и выскочила в ночную прохладу. Вики прислонилась к стволу дерева, стараясь справиться с приступом тошноты, но безуспешно; потом согнулась вдвое, и ее вывернуло наизнанку. От дикого спазма на глазах даже выступили слезы, она чуть не задыхалась от ужаса.
Этот ужас преследовал ее еще долго, не давая заснуть, хотя тело настоятельно требовало отдыха. Она обессиленно лежала, одна в маленькой комнате, которую для нее приготовили по приказу ли Михаэля, и прислушивалась к рокоту барабанов, крикам, взрывам хохота и песням, доносившимся из лагеря галла, раскинувшегося под сенью деревьев.
Когда она наконец заснула, то совсем ненадолго, и очень скоро проснулась от щекочущих кожу прикосновений ползающих по ней насекомых и от жгучих укусов в живот. Вне себя от отвращения, она откинула единственное одеяло и зажгла свечку. Через всю плоскую и гладкую равнину ее живота тянулась цепочка красных следов укусов, прямо как яркие бусы. Она передернулась, все тело сжалось от этих гнусных ощущений.
Остаток ночи она провела, скрючившись в страшно неудобной позе на
Сара быстро выздоравливала, и хотя была еще очень слаба и ее продолжало трясти в лихорадке, жар спал, и она вновь была в состоянии делиться с Вики своей мудростью и житейским опытом.
Вики сидела возле узкой железной кровати в переполненной больничной палате, где кашляло и стонало множество других пациентов, держа Сару за тонкую горячую руку, с которой, кажется, за одну ночь куда-то исчезла вся плоть, и изливала на нее все ужасы, что по-прежнему продолжали ее донимать.
– Рас Куллах – отвратительный и испорченный человек. – Сара в отвращении скривила губы. – Да-да, отвратительный. Он своих дойных коров опять с собой притащил? – Вики сперва не поняла, о чем речь, но потом вспомнила двух мадонн, сидевших возле Куллаха. – Его люди разбойничают в горах, чтобы все время поставлять ему хорошеньких молодых матерей, у которых много молока – вот! – Она театрально передернулась, и Вики почувствовала, как у нее все переворачивается в еще не до конца успокоившемся желудке. – Это, да еще его трубка с гашишем… и еще вид крови. Он животное. И его люди – животные, они были нашими врагами со времен царя Соломона, и мне стыдно, что сейчас нам приходится сражаться с ними бок о бок. – И она резко сменила тему, в своей обычной живой манере. – Вы сегодня поедете обратно в ущелье?
– Да, – ответила Вики, и Сара вздохнула.
– Доктор говорит, что мне нельзя ехать с вами. И еще долго нельзя будет никуда ездить.
– Я заберу тебя отсюда, как только поправишься.
– Нет-нет, – запротестовала Сара. – Проще будет уехать верхом на лошади. Я сразу прискачу. А пока передайте от меня привет Грегориусу. Скажите, что мое сердце бьется в унисон с его и что он всегда в моих мыслях и мечтах.
– Я так ему и передам, – кивнула Вики, которую очень порадовали чувства и слова, которыми они были выражены.
В этот момент к кровати подошел молодой человек в белом халате; у него было темное лицо древнего фараона и огромные черные глаза. Ему нужно было отметить в журнале состояние Сары – он наклонился над нею, что-то тихо говоря по-амхарски, записал ее температуру и пощупал пульс тонкими пальцами идеальной формы.
Сара тут же превратилась в слабую, томную и капризную больную, она прикрывала глаза и надувала губки, но как только медбрат удалился, она тотчас стала самой собой, довольно захихикала, притянула к себе голову Вики и зашептала ей на ушко.
– Ну до чего красив, правда? Прямо как утренняя заря! Он учился на врача, а скоро отправится в Берлинский университет. И как только у меня нога будет поменьше болеть, я возьму его себе в любовники. – А когда заметила удивленный взгляд Вики, то торопливо продолжила: – Ненадолго, конечно. Только до тех пор, пока не поправлюсь окончательно. Тогда я вернусь к Грегориусу.
Потом появился ли Михаэль, прибывший вместе со своими конниками. Они ждали снаружи, на солнцепеке, а принц зашел в палату попрощаться с дочерью. Его мрачное лицо сразу озарилось улыбкой, едва он обнял Сару и увидел, насколько ей полегчало. После чего он сообщил обеим женщинам: