Смерть императора
Шрифт:
– Хозяин быстро подойдет… – сообщил он. Парень, как видно, вообще не глядел по сторонам – иначе бы заметил разводы крови на полу – ковер уже не мог их скрыть.
– Хорошо, я подожду здесь… – улыбнулся Приск. Осушил бокал. Мульс оказался слишком сладким. Потом взял полированный поднос и погляделся в него – судя по всему, вид у Приска был еще тот. Мальчишка потупился – не положено рабу рассматривать свободных господ в упор. – Послушай, парень, отнеси послание верховному жрецу. Я – римский посол, и у меня есть сообщение.
– Меня
– Так отдай кому-нибудь из служителей. Это очень важно – для твоего господина.
Приск взял со стола чистые восковые таблички, стиль и написал по-гречески: «Дионисий Селевкиец сообщает, что отправляется срочно по важному поручению назад в Антиохию».
Деревянный край табличек немного измазался розоватой влагой с пальцев, но будем надеяться, что адресат примет пятна за разбавленное вино.
Приск запечатал письмо печатью Дионисия и отдал мальчишке. Неуклюжая ложь – но, возможно, поможет выиграть время до завтрашнего утра.
Паренек убежал. А следом явился Малыш с мешком, веревками и кожей.
В мешок они затолкали Дионисия и спеленали веревками так, что тот не мог пошевелиться. Сверху обмотали кожей – получилось очень похоже на скатанную небольшую палатку. Если Дионисий не начнет стонать и шевелиться, сверток не вызовет подозрений.
– А теперь нам надо бежать. И как можно быстрее! – сообщил Приск.
Трибун застал Куку за приготовлением поросенка. Запеченный и осыпанный зеленью, вздернув вверх чуток обугленный пятачок, поросенок лежал на блюде, а преторианец поливал его соусом. За время своего легионерства Кука научился неплохо готовить и не брезговал подобной работой. Жаль только, что поварское искусство – удел в основном вольноотпущенников и рабов.
– А вот и чудо, чудо, чудесненько, – приговаривал преторианец, обрызгивая шафрановым соусом румяный поросячий бочок.
– Мы срочно уезжаем! – объявил Приск.
– А… – Кука, кажется, не понял, о чем речь. – Нас же завтра утром должен принять правитель Хатры.
– Должен, но не примет. – Приск даже не стал раздумывать, чем это может обернуться для отношений Рима и Хатры. – Собирайся!
Кука вздохнул:
– Я что же, должен бросить здесь этого чудесного поросенка?
– Разумеется, нет. Бери с собой! А заодно бери плащ хатрийцев и их одежду. Все надеть поверх своей – некогда объяснять! – оборвал Приск, заметив, что Кука раскрыл рот – задать очередной вопрос. – Покинем город – будет время поболтать. Одеяла бери – в пустыне ночью холодно. В баклаги – воды… Факелы. Хлеб и сыр. Вьючными возьмем трех мулов – грузить бурдюками с водой.
– Да что случилось-то? – покачал головой Кука, сливая соус в маленькую баклажану. – Прям пожар.
Канес, начавший было скатывать одеяло, вопросительно взглянул на командира.
Придется все-таки по-быстрому разъяснить.
– Я убил Сабазия! – объявил Приск.
– Эка невидаль – прикончил беглого раба! – фыркнул Кука.
– В Хатре он не раб, а член одного из самых уважаемых домов. Скажи я про его рабское звание в свое оправдание – меня и слушать не станут. Скорее всего, сразу убьют.
– Я всегда говорил, что рабов надо клеймить, – заметил Канес, вернувшийся тем временем к сборам. – Чтоб уж не было никаких сомнений – кто он и чей…
Переодевание было задумано давно – поэтому еще утром Приск отослал легионеров за хатрийской одеждой. Но вот убийство Илкауда и поспешное бегство – как и отказ от встречи с правителем Хатры – совсем не входили в планы. Но скрыть исчезновение Дионисия было никак нельзя – рабы вот-вот его хватятся. Да и с Илкаудом наверняка пришли его слуги.
– Фураж для лошадей брать по одной торбе, – распорядился Приск, когда они отправились в конюшню.
– Поедем по караванной дороге?
– Слишком опасно. Но – скорее всего, да. По пустыне без надежного проводника ехать еще опаснее – молись Фортуне, чтобы до утра нас не хватились. И еще: я связал Дионисия, и мы берем его с собой.
– Да зачем тебе этот Дионисий? – не понял Кука.
– Это наш ключ…
– Какой ключ?
– К воротам Селевкии.
И наше оправдание – мог бы добавить трибун. Неудачное посольство в Хатре теперь можно искупить лишь одним – приглашающе распахнутыми воротами Селевкии. Если честно, Приск так еще и не решил, какую выбрать дорогу. Сейчас главное – как можно быстрее оказаться за воротами города. Трибун натянул хатрийскую рубашку прямо поверх доспехов трибуна. Вид получился довольно нелепый. Однако плащ скрыл странные очертания фигуры. Как и спату, которую Приск повесил на наплечной портупее под плащ.
Менений наполнил бурдюки у фонтана во дворе и навьючил на одного из мулов. На второго навесили торбы с зерном, мешок с сухарями. На третьего предполагалось взвалить Дионисия. К тому же каждый из всадников брал с собой по мешку с припасами, одеяла и воду.
«Как бы этот толстяк в такую жару не задохнулся в мешке и коже», – подумал Приск.
– И куда это вы собрались? – Управляющий Дионисия появился во дворе, когда Менений наполнял водой последний бурдюк.
Это был старый грек – лет на пятнадцать старше Дионисия, но внешне с хозяином очень схожий. Можно было подумать, что они в родстве. А может быть, долгая жизнь в одном доме сделала их почти братьями по виду. И что-то заставило вилика почуять беду и явиться во двор.
Приск к тому времени уже оседлал Урагана, Кука выводил своего коня на улицу. Из навьюченной на мула палатки донеслось сдавленное мычание. Совсем не похожее на рев мула. Управляющий шагнул ближе, прислушался…
– Только что получил письмо от императора со срочным приказом, – соврал Приск первое, что пришло в голову.