Смерть ростовщика

Айни Садриддин

Наиб выбрал другой документ.

– Этот на имя Шадмана, можно начинать с него?

– Можно! – ответил арбаб. – Первые деньги от господина Кори я ссудил именно ему. Это – поспевший раньше других плод с привитого нами дерева, первый результат нашей совместной деятельности.

Наиб приказал своим людям ввести Шадмана.

Один из служителей принес небольшую циновку и бросил ее у двери в ту комнату, где сидел наиб. Затем тот же служитель нашел среди дехкан, ожидавших за воротами, Шадмана и усадил его на циновку. За Шадманом вошли

во двор и остальные дехкане. Они встали за его спиной.

Наиб обратился к арбабу:

– Сядьте на циновку и вы, рядом с тем, против кого возбуждаете тяжбу.

– Разве так уж необходимо и мне садиться на циновку? – недовольным голосом спросил арбаб.

– Да, уж тут ничего не поделаешь! По шариату, каждый, кто бы он ни был, при разборе иска должен сидеть рядом с ответчиком.

Арбаб Рузи, почесывая в затылке, с презрительной усмешкой нехотя вышел из комнаты и сел рядом со своим должником – Шадманом.

Наиб пробежал глазами документ.

– Кто Шадман, сын Юсуфа? – спросил он.

– Я, господин! – ответил дехканин.

– Верно ли, что ты три года назад взял у арбаба Рузи в долг тысячу тенег?

– Верно, господин!

– Верно ли, что за эту тысячу тенег ты заложил четыре танаба своей земли арбабу Рузи, а потом взял у него эту землю в аренду, с условием уплачивать ежемесячно восемьдесят тенег?

– Верно, господин!

– В закладной написано, что ты дал обещание вернуть деньги по первому требованию, а если не сможешь вернуть долг или внести арендную плату, обязан отдать арбабу свою землю. Верно ли это?

– Верно, господин!

– Теперь арбаб Рузи предъявил иск, в котором он пишет: «Если Шадман не вернет мне своего долга и арендной платы за год, прошу передать мне его землю». Вот ты в должен вернуть ему деньги или отдать землю. Что ты скажешь на это?

– Господин, – обратился к наибу Шадман. – В течение этих трех лет проценты на долг арбабу Рузи...

– Не говори «проценты», говори «плата за аренду земли»! Казикалан и его заместитель не разбирают тяжб по взысканию процентов, проценты запрещены законом ислама. В документе написано «плата за аренду земли»!

– Слушаюсь, – проговорил ответчик. – Все годы я выплачивал за аренду вовремя. Кроме того, я помогал арбабу по хозяйству, одалживал и своего быка, и осла, и серп, и кетмень. Прошу арбаба принять во внимание мои безвозмездные услуги и дать мне отсрочку недели на две, чтобы я успел снять урожай и уплатить долг!

– Что скажет арбаб? Дадим ему отсрочку? – спросил наиб арбаба.

– Нет, – заявил тот. – Не дам ни одного дня! Или пускай вернет мне деньги в вашем присутствии, или же передаст документы на землю.

– Истец не согласен дать тебе отсрочку, ты должен сейчас уплатить ему долг или же отдать землю – иного выхода нет! – вынес заключение наиб.

– У меня нет наличных денег.

– А где ты возьмешь их через две недели?

– У меня есть танаб трехлетней марены [36]. Урожай с него почти покроет

долг арбабу. А еще один танаб земли засеян у меня хлопком, он раскрылся, стал как цветник. Через некоторое время я соберу хлопок и продам, тогда у меня появятся деньги!

– Дайте уж ему отсрочку, если не на две недели, то хоть на десять дней! – предложил наиб арбабу. – Пусть ваш должник соберет урожай и добудет деньги,

– Нет! – сказал тот. – Как бог один, так и слово у меня одно. Не дам ни часу отсрочки!

– Делать нечего, – проговорил наиб. – Согласно документу, ты, Шадман, должен сейчас же отдать им деньги или землю!

– Чтобы отдать землю, надо ведь снять с нее урожай! – сказал Шадман.

– Господин, позвольте сказать! – обратился к наибу арбаб Рузи.

– Говорите!

– Будьте любезны, прочтите еще раз закладную. Если в ней написано, что земля передается мне после снятия урожая, тогда я соглашусь, чтобы Шадман передал мне пустую землю, если этого в запродажной не сказано, то я требую, чтобы вы сейчас же оформили передачу земли со всем, что на ней растет.

Прочитав документ еще раз, наиб посмотрел на Шадмана и сказал:

– В закладной такого условия нет. Поэтому движимое имущество вроде кетменя, топора или сохи ты можешь взять, если они там, а собрать урожай не имеешь права, обязан передать арбабу землю со всем, что на ней растет.

– Не передам! – воскликнул Шадман решительно. – Не подчиняюсь такому несправедливому решению. Это грабеж! Не соглашусь, даже если сто раз отрежут голову!

– Что ты сказал? – грозно закричал наиб. Он привстал и снова сел. – Что ты называешь несправедливым, грабительским? Мое решение, согласное с шариатом, или требование арбаба Рузи? Что ты имел в виду?

– Мне все равно, кто решил, кто требует? Это несправедливо, грабеж это! – упорствовал Шадман.

– Верно он говорит, несправедливо это, не по закону! Грабите вы его! – заговорили дехкане, стоявшие за спиной Шадмана.

– Что кто за люди? – спросил наиб у своих помощников, указывая на дехкан.

– Тоже должники арбаба, дожидаются разбирательства своих дел, – ответил один из служителей.

– Сгоните их с суфы, вытолкайте за ворота! Когда придет их черед, вызовете по одному. Никто их не просил защищать тут интересы Шадмана!

Служители побоялись удалить дехкан силой, они обратились к ним вежливо, уговорили их сойти с суфы и выйти за ворота.

Когда дехкане удалились, наиб обратился к Шадману.

– Приговор шариата будет исполнен независима от твоего желания. Четыре танаба земли со всем не снятым урожаем переходят к арбабу Рузи, а ты попадешь в тюрьму за то, что поносил шариат, заместители казикалана и такого уважаемого человека, как арба Рузи! – И он тут же распорядился: – Заприте пока этого преступника в конюшню арбаба Рузи, вечером заберем его с собой, а завтра отправим с сопроводительным письмом к господину защитнику шариата – казикалану.