Смерть ростовщика
Шрифт:
Когда приезжие въехали во двор усадьбы старосты – арбаба Хамида – и все слезли с лошадей, несколько человек окружили Кори Ишкамбу. Успокоив коня, они сняли всадника и на руках отнесли на высокую суфу перед водоемом. Кори Ишкамба испускал при этом душераздирающие вопли, потому что нижняя его одежда прилипла к натертым в кровь ляжкам и каждое движение причиняло нестерпимую боль.
XIII
Заместитель казия со своими служителями расселись на суфе, застланной ковром и мягкими курпачами. Для Кори Ишкамбы, который из-за своих ран не мог сидеть,
Почтенные люди кишлака тоже забрались на суфу, уселись рядом с гостями. Хозяин, арбаб Хамид, приветствуя гостей обычным «добро пожаловать», уселся пониже. Слуги его притащили жирного сосунка-барашка и зарезали на глазах у наиба. Это было знаком особого уважения.
Затем перед гостями расстелили скатерть. На ней разложили большие лепешки из пресного теста, замешанного на молоке, и маленькие сдобные лепешки. Были поданы всевозможные фрукты. Перед гостями поставили чайники с чаем и пиалы.
Заместитель казия обвел внимательным взглядом дехкан в рваных халатах, собравшихся у дома и сидевших на корточках, прислонившись кто к дереву, кто к глинобитному забору. Хамра Рафика среди них не было.
– А где же Хамра Рафик? – спросил наиб. – Не вижу его здесь.
– Он землепашец работящий, времени даром не теряет, наверное, в поле жнет пшеницу!
– Хорошо бы позвать его!
Арбаб послал одного из дехкан за Хамра Рафиком, недоумевая, зачем тот понадобился наибу.
– Что-нибудь узнали про Хамра Рафика? Может, выяснилось, что он убил Турамурада? – спросил он, снедаемый любопытством.
– Нет, – сказал наиб, – у господина Кори договоренность с ним о предоставлении под залог денег. Сегодня, в вашем присутствии, мы оформим окончательно это дело. Составим необходимые бумаги.
Услышав это, арбаб повернулся к Кори Ишкамбе и, сложив руки на груди, слегка поклонился, выразив ему таким образом свое почтение. Однако он не мог скрыть недовольства появлением городского ростовщика. Изменившись в лице, взглянул на наиба и сказал с видимой неприязнью:
– Что ж, очень хорошо! Только есть ведь порядок: когда кто-нибудь собирается продать землю, сад или дом, должен сначала, по шариату, предложить тому, чьи владения рядом. А уж если сосед откажется купить, тогда продающий имеет право найти другого покупателя. Что так велит шариат, вы знаете лучше меня, но раз покупателем является господин Кори, а вы, выполняя обязанности арбаба между покупателем и продающим, облегчили нашу задачу, противодействовать этому делу мы не будем.
– Я совсем не брался за дела арбаба! – примирительно сказал наиб. Он не видел нужды обижать арбаба, своего первого помощника по части ограбления бедняков-дехкан. – Сам Хамра Рафик решил так: оказывается, ему неприятно отдавать землю соседям. Не знаю уж, по чьему совету отправился он в город и договорился там с господином Кори... Вы, конечно, понимаете, что ни господин Кори, ни кто другой из города не будет обзаводиться хозяйством в вашем кишлаке, до города отсюда не так-то близко. Вряд ли Хамра Рафик скажется в состоянии выплатить свой долг вместе с процентами на проценты господину Кори, не продавая земли. Так или иначе земля его все равно окажется вашей или того из жителей кишлака, кому вы сочтете возможным
– Арбаб Рузи, староста кишлака Сангсабз, – сказал арбаб Хамид и, указывая на входившего во двор человека, добавил: – Вот они и сами пожаловали!..
* * *
Как только арбаб Рузи подошел к суфе, все сидевшие встали в знак уважения к нему. Поднявшись на суфу, он поздоровался сначала с наибом, потом с Кори Ишкамбой и со служителями наиба. Наконец подал обе руки хозяину дома. Тот указал ему место выше того, на котором сидел сам. Арбаб Рузи сел, не поздоровавшись со старейшинами кишлака, ограничился легким кивком в их сторону.
Люди арбаба Хамида внесли во двор подарки арбаба Рузи для наиба – высыпали на землю у водоема мешок дынь, а перед наибом развернули скатерть – в нее были завернуты пресные сдобные лепешки, замешанные на коровьем масле, поверх лепешек лежали четыре жареные курицы.
Две из них наиб положил перед собой и Кори Ишкамбой, две другие передал приехавшим с ним служителям. «Щедрость» наиба, видимо, не понравилась ростовщику. Хотя он тут же разодрал на части лежавшую перед ним курицу, глаза его не отрывались от тех двух, которые были разделены между гостями. Он хорошо понимал, что они ему не достанутся, но не сожалеть об этом не мог.
После того, как куры были съедены, на скатерти появилось блюдо с жареным барашком: жирный курдючок и грудинка тоже достались Кори Ишкамбе и его приятелю – наибу....
На вот скатерть убрали, обглоданные кости были брошены собакам, крошки высыпаны курам, объедки – куски лепешек и кости, на которых еще оставалось немного мяса, – отданы беднякам-дехканам, все еще сидевшим вокруг суфы и вдоль забора и глазевшим на пиршество. Хамра Рафик, в честь которого, вернее, в честь ограбления которого состоялось это угощение и которого позвал сам наиб, приглашен на него не был.
Покончив с горячими блюдами, все принялись за дыни. Наиб рассказал о договоренности между Кори Ишкамбой и Хамра Рафиком арбабу Рузи, который мечтал завладеть землей трудолюбивого дехканина. Наконец, когда и дыни были съедены, а дынные корки убраны, Хамра Рафику велели подняться на суфу. Дехканин сел с краю и смиренно опустил голову. Арбаб Хамид, взглянув на наиба, сказал:
– Нас не было при разговоре между господином Кори и Хамра Рафиком. Будьте любезны, расскажите в присутствии арбаба Рузи, о чем они договорились, чтобы это слышали все жители кишлака, чтобы и стар и мал знал, в чем дело.
Наиб, еще раз рассказав о согласии ростовщика ссудить деньги Хамра Рафику под залог земли, спросил дехканина:
– Сколько ты думаешь взять у господина Кори?
– Не знаю... Знаю только, что я был должен содержателю чайханы пятьсот тенег. Этот долг за два дня вырос до пятисот пятидесяти.
– Значит, ты хочешь взять пятьсот пятьдесят тенег?
– Как будто так.
– А для других расходов деньги у тебя есть?
– Ни гроша, – ответил Хамра Рафик и, в свою очередь, задал вопрос: – А какие еще нужны расходы?