Смерть ростовщика
Шрифт:
– Руки вверх!
Служащим банка пришлось покориться вооруженным бандитам. Некоторые так перепугались, что не могли пошевельнуться, другие без чувств упали на пол. Вытащив из-за пазухи веревки и ремни, грабители связали работникам банка руки и ноги, заткнули им рты, повалили всех на пол. После этого они перерезали телефонный провод и занялись своим делом: взломали кассы, вытащили деньги и ценные бумаги, уложили добычу в специальные банковские мешки, упаковали их в холщовые мешки-канары. Затем, еще раз пригрозив служащим, грабители ушли, оставив двух человек караулить связанных. Тот, кто стоял на страже у ворот банка, открыл калитку, выпустил товарищей, а сам остался «охранять». Через некоторое время спустились
Пока служащие банка освободились от пут и подняли крик, прошло добрых пятнадцать минут. За это время, разумеется, грабители успели уйти далеко.
* * *
На крик и шум служителей банка собрался народ. Узнав о происшествии, явились люди миршаба, помощники кушбеги, казикалана и сам раис. Сломав замок, они проникли в здание банка, расспросили служащих и принялись за поиски. Однако не нашли ни одного подозрительного человека.
Кушбеги выслал в погоню отряд отборных эмирских сарбазов, которые назывались «кавказцами», потому что носили форму кавказских войск. Преследователи поскакали во все стороны, однако им удалось найти лишь пустые банковские мешки, валявшиеся у болота Шуркуль, за Северными воротами города.
Большой отряд сарбазов был послан в северном направлении. Однако и он не напал на след грабителей.
Только одна группа преследователей, искавшая бандитов к юго-востоку от города, наткнулась возле железнодорожной станции Мургак на трех неизвестных. Попытались схватить их, но те открыли стрельбу. После короткой перестрелки одного сарбаза ранило, и остальные отказались от преследования, повернули назад.
Грабителей так и не поймали.
После этого происшествия в работе банков, находившихся в Бухаре, произошли некоторые изменения. Ни один из них не оставлял теперь в городе денег. Сразу же по закрытии банка все наличные деньги отвозились в Каган – там находилась центральная касса, а утром деньги для очередных операций под усиленной охраной снова привозились в Бухару.
После ограбления банка люди стали пугать Кори Ишкамбу, уверяли его, что деньги всех вкладчиков пропали. Он и сам не очень надеялся получить их обратно. Это так сильно повлияло на него, что в его поступках появились признаки безумия.
Однако страхи оказались напрасными. Как только банк открыли, Кори пошел и потребовал свои деньги. Ему тут же их выдали без всяких разговоров.
Тогда доверие Кори Ишкамбы к банкам еще более возросло. Он в тот же день снова сдал свои деньги в этот банк и после того вкладывал туда каждую свободную копейку. Если деньги попадали ему в руки вечером или в конце дня, когда банк уже закрыт, ростовщик впадал в сильнейшее беспокойство. С одной стороны, его огорчало то, что деньги пролежат один день без пользы, не принося процентов, а с другой – он боялся бандитов. Боясь ограбления, он стал искать потайное место, где смог бы прятать деньги.
Постепенно я понял, как тяжела была жизнь этого человека: его терзал постоянный страх, он подозревал каждого встречного, ему казалось, что все следят за ним, что все только и стараются разузнать, где у него деньги, и похитить их.
Одному только человеку доверял Кори Ишкамба – смотрителю караван-сарая «Кавказ». Один он знал, где прячет ростовщик свои деньги, попавшие к нему после закрытия банка.
История того, как возникло это доверие, столь забавна, что стоит рассказать.
Однажды, когда Кори Ишкамба выходил на улицу из караван-сарая «Кавказ», смотритель, желая подшутить над ним, вынул из кармана и бросил на землю пятнадцатикопеечную монету, Кори этого не заметил, Смотритель окликнул его:
– Дядюшка Кори, не вы ли обронили эти
– Где? Где?
Смотритель поднял монету и показал ему. Тот схватил ее, восклицая:
– Да, да, да. Оказывается, карман у меня дырявый, вот и выпала монета! Спасибо тебе! – И он в замешательстве сунул деньги в тот самый карман, который был, по его словам, дырявым. – Пошли тебе бог счастья, братец! – продолжал Кори. – Конечно, будь на твоем месте кто другой, не вернул бы мне этих денег. Оказывается, и в наше время не перевелись люди, которые боятся присвоить себе чужое...
После этого случая Кори Ишкамба проникся к смотрителю безграничным доверием. С тех пор, если ему нужно было получить от кого-нибудь деньги вечером, он обязательно брал его с собой.
Потому и в тот раз, когда Кори получал долг от моего знакомого – сына бая, он тоже привел этого человека, в его присутствии взял деньги и унес вместе с ним в такое место, о котором знали только он да сторож.
Однако доверие к этому смотрителю также продолжалось недолго – произошло событие, после которого смотритель попал в число самых низких преступников, и тогда Кори Ишкамба твердо решил, что в мире нет человека, который удержался бы от соблазна воспользоваться чужим добром. О том, как это случилось, мы расскажем дальше, в свой черед.
XII
В городе Бухаре, где ростовщиков было очень много, Кори Ишкамба не мог получать больше двух с половиной тенег за сотню в месяц. Ссужая крупные суммы баям, он вынужден был довольствоваться даже еще меньшим. Все богатые купцы были связаны с российскими банками, откуда они получали ссуды за восемь процентов годовых, то есть за каждые сто тенег должны были отдавать восемь тенег в год, а не за месяц. Но все же иногда им приходилось прибегать к услугам Кори Ишкамбы и других ростовщиков. Банк выдавал ссуду только в соответствии с состоянием, а это не всегда устраивало торговцев. Так, в период скупки ценных сезонных товаров – шкурок каракуля и хлопка – крупные торговцы, проводящие широкие операции, нуждались в ссудах более значительных, чем даваемые банками, и они обращались к ростовщикам типа Кори Ишкамба и выплачивали им проценты в два – два с лишним раза больше, чем банкам.
В Бухаре знавали в те времена ростовщиков и более богатых, чем Кори Ишкамба. Хотя они называли себя менялами, но ссужали деньгами только самых крупных баев. При наличии таких сильных конкурентов ростовщики меньшего масштаба, каким был и Кори Ишкамба, принуждены были довольствоваться меньшим процентом, чем тот, который они получали от своих обычных клиентов – лавочников и средних торговцев.
В то же время сельские ростовщики выжимали из бедняков-дехкан по десять тенег в месяц с каждой данной им в долг сотни. Кори Ишкамбу душила зависть к сельским ростовщикам, когда он слышал об этом. Как говорится, от зависти извивался, как волос, попавший в огонь.
Но выезжать за пределы городских стен Кори Ишкамба не решался, ведь даже в городе, под защитой эмирских властей, он мучился постоянным страхом, подозревая каждого в недобром умысле против себя.
Его страшили и бедняки-дехкане, и вражда соперников – сельских ростовщиков.
«Я не дурак, чтобы в надежде на крупный доход ехать в кишлак и подвергать там опасности свою жизнь и свои деньги, а деньги для меня дороже жизни», – думал он. Поневоле приходилось довольствоваться двумя с половиной процентами, получаемыми с лавочников и мелких торговцев, да сезонными доходами, которые были не так велики, хотя он и получал их с крупных баев. Вот почему не все его деньги были в обороте, – свободный капитал он вынужден был держать в банке, получая всего пять процентов годовых.