Смертельная жатва
Шрифт:
– Говорю вам, что бывало, – фыркнула толстуха. – Это все виккианцы, будь они неладны.
Ровенна, хоть и не была виккианкой, возмутилась до глубины души.
– Виккианцы не практикуют ритуальных убийств, – не выдержала она.
Женщина обернулась, раздувшись, как рыба-шар.
– А вы, случайно, не из их компании будете?
От усталости, переживаний и скверного настроения Ровенна сделалась раздражительной как никогда.
– Нет, – ответила она. – Но я сатанистка. Мы поклоняемся дьяволу и приносим ему жертвы. Но так, по
Женщина всплеснула руками.
И тут Джереми, выскочив у нее из-за спины, швырнул на кассу деньги, которых хватило бы не только на оплату зубной щетки и дезодоранта, и потащил ее к выходу.
– Она забыла принять свои лекарства, мэм. Простите.
На улице он развернул ее лицом к себе и зашипел:
– Что на тебя нашло? – Его глаза почернели, как небо в бурю.
– Да она готова собрать толпу, чтобы идти линчевать виккианцев! – возмущалась Ровенна.
– Садись в машину, пока тебя саму не линчевали, – велел он.
Она, упрямо набычившись и кусая губы, исполнила его приказание.
По дороге она смотрела вперед, но чувствовала, что он то и дело бросает на нее укоризненные взгляды. Когда они вышли из машины у его дома, она кожей ощутила тревожную мертвую тишину. И темноту.
Он все смотрел на нее, пока они шли к двери.
– Я могу ведь и домой поехать, знаешь ли, – сказала Ровенна. – Вызову такси и поеду.
– Отлично. – Он гремел ключами, открывая замок. – Ты сделала глупость, я разозлился, и ты едешь домой.
– Нет, я хотела сказать, что если ты очень зол, то тогда мне, может быть, не стоит у тебя оставаться.
– Нет, тебе не стоит забывать об осторожности и бросаться на людей. Почему бы тебе не признать, что ты была не права, и не пообещать, что больше такого не повторится? Это гораздо лучше, чем спасаться бегством. тебе не кажется?
Спасаться бегством? От него? Неужели она хотела сбежать от него? Ведь она наконец получила то, о чем мечтала. Столько лет ждать своего принца, и вдруг…
Глупо теперь, когда он с ней, позволить случайным страхам, ночным кошмарам все испортить.
– Хорошо, – сказала Ровенна, поворачиваясь к нему. – Но та дама вывела меня из себя! Такие, как она, раньше и охотились за ведьмами. Ты бы послушал ее! Такое впечатление, что мы живем в Средневековье.
– Ладно, входи, – сказал Джереми, – а то все соседи сбегутся.
Она с облегчением заметила, что он, кажется, больше не злится, и даже улыбка промелькнула на его губах.
Они поднялись по лестнице.
В столовой горел мягкий свет, отбрасывая слабые блики на заднее крыльцо, с которого они вошли. Она вгляделась в его глаза, в его лицо с выражением удивления и отчаяния и, не удержавшись, поцеловала его. Затем ее сумка с новой зубной щеткой упала на пол, и она очутилась в его объятиях. Она
Ей хотелось продлить это блаженное мгновение, сладкое ощущение его тела, его дразнящий поцелуй, жаркий и влажный, возбуждающий воспоминания о страсти, что они недавно делили. Они отстранились и посмотрели друг на друга. На его губах вновь играла улыбка, на одной щеке появилась ямочка. Она снова прильнула к нему, радуясь возможности просто быть с ним, чувствовать его большие сильные руки, держащие ее голову. Она слышала, как бьется его сердце под пиджаком и рубашкой, и, когда он поднял ее подбородок, она обрадовалась его губам, озорному и лукавому танцу его языка.
Затем его руки переместились ниже и занялись ее одеждой. Вскоре их одежда оказалась на полу, а они – в спальне.
Позже, когда их переплетенные тела начал окутывать тихий сон, Ровенна обнаружила, что изо всех сил сопротивляется наступлению дремы. Она часто моргала, боясь заснуть. Конечно, сон был необходим, и все равно она несколько часов провела в борьбе, до своего неизбежного поражения. Проснулась она не оттого, что ей приснился кошмар. Она проснулась от какого-то смутного беспокойства, будто в комнате что-то переменилось.
Это был старый особняк в викторианском стиле. Она не успела осмотреть его, но ей показалось, что он совершенно очаровательный. В кровати – не слишком жесткой и не слишком мягкой – уютно было нежиться под теплым одеялом. Старая мебель красного дерева была натерта до теплого светло-коричневого оттенка. Что же ее беспокоило?
Джереми наверняка не забыл запереть за ними входную дверь – ведь он бывший коп и никогда не забывает о таких вещах.
Но у Ровенны было чувство, что в комнате они не одни. Она уставилась в потолок, боясь посмотреть по сторонам, потом протянула руку и поняла, что Джереми рядом нет. Где же он? Затем она его услышала – он бормотал что-то неразборчивое. Она села, но не сразу разглядела его в темноте. Он стоял у спинки кровати, вытянув руку, будто обнимал кого-то за плечи, и говорил какие-то ласковые, утешающие слова. Но рядом с ним никого не было, он разговаривал с пустотой! И все же… По коже поползли мурашки, ее вдруг пробил озноб. Нет, это в воздухе повеяло холодом. Ледяной стужей.
Это игра воображения, сказала она себе. На дворе осень, ночью сильно холодает, а отопление в доме, конечно, не работает, поэтому и холодно. Но не настолько же!
Она вцепилась в одеяло, не решаясь окликнуть Джереми, заставить его пробудиться от сомнамбулического сна. Но наконец она собралась с духом.
– Джереми?
Он, казалось, не слышит. Потому что, наверное, она едва шептала.
Он тихо рассмеялся, глядя на своего воображаемого друга.
– Все хорошо, я с тобой. Я буду с тобой до конца.