Смотри на меня
Шрифт:
— Два, блядь, года! — в соседнюю стену летит стакан и разбивается на осколки, заставляя меня всю сжаться и зажмуриться.
Понимаю, что лицо мокрое. Слёзы начинают течь помимо моей воли.
— Два года ты думала, что не нужна мне, — кажется, он тоже начинает задыхаться. — Два грёбаных года я думал, что не нужен тебе.
— Это не так. Я умирала без тебя! Я так хотела, чтобы ты пришёл! Почему ты не пришёл?! — тоже срываюсь на крик. — Зачем послушал эти дурацкие просьбы? Ты всегда делал по-своему. Мне было плохо, Егор! Мне
— Снова, блядь, ты со своей дружбой! — его эмоции ослепляют меня. — Я тебе не друг, Конфета, вкури ты уже это!
Резко идёт ко мне, а я интуитивно отступаю, но он настигает быстро.
— Я как подумаю, что он делал с тобой, — почти рычит. — Как представлю! Убивать хочу, понимаешь? На куски рвать.
— А ты сам разве лучше? — отталкиваю его, и он, на удивление, поддаётся. — Сколько их было за два года? Ты хоть вспомнить можешь?
Мой эмоциональный лимит максимально превышен. Я просто задыхаюсь. Мы оба виноваты и оба нет. Бросаемся горькими претензиями, хотя ни одного из нас обвинить нельзя. Такой вот парадокс.
Мне нужен воздух. Передышка. Минута, прежде чем сражение продолжится. Не знаю, чем оно закончится — либо оба сгорим, либо выплывем. Тоже оба. По одному не суждено.
Но мне действительно нужна минута.
Я отворачиваюсь и почти убегаю. Не знаю куда, просто по коридору.
— Давай, Конфета! Сбегай! Ты только так и можешь.
Вижу две узкие одинаковые двери. Предположив, что это туалет и ванная, толкаю одну из них и не ошибаюсь. Ванная.
Вхожу и включаю свет. Опираюсь на раковину, включив воду, и поднимаю глаза в зеркало. Щёки аллеют пятнами, глаза лихорадочно блестят, губы приоткрыты от учащённого дыхания. Здоровые люди так не выглядят.
Кажется, будто кожа горит не только на лице, но и по всему телу. Я срываю с себя украшения, потрошу пальцами причёску и подставляю руки под ледяную воду. Вздрагиваю, слыша шум ломанной мебели и битого стекла за стеной.
— У меня никого после тебя не было, — спустя несколько секунд слышу голос за спиной. Даже относительно ровный и спокойный. — Никаких тёлок больше двух лет, Конфета. Клянусь.
Вертинский подходит вплотную, заставляя дыхание в который раз сбиться напрочь. Заключает в ладони моё мокрое лицо и прижимается лбом к моему, опьяняя своей близостью.
— С ума схожу, когда представляю тебя с ним, — голос у него садится. — Но мне плевать, Юля. Я лучше. Со мной лучше.
— Кроме тебя у меня никого не было, — снова предательские слёзы туманят взгляд. — Мы с Сергеем не были близки.
Мне сложно поверить, что у Вертинского за два года не было секса, ему тоже сложно мне поверить, я ведь замуж собираюсь. Собиралась.
Он сомневается всего секунду, но потом прикрывает глаза и выдыхает резко.
— Даже если бы это было не так, мне всё равно. Я люблю тебя, Юля.
В моём организме словно запускается ядерная
— Я тоже… тоже тебя люблю.
Всё вокруг сливается просто в единую массу, когда его губы накрывают мои. Удивительно, но крушащий шторм в груди вдруг рассеивается. Воздух проникает в лёгкие резко и оглушает ощущением полноты.
Боже, как мне это было нужно!
— Я не отпущу тебя, даже если будешь просить, понимаешь? — целует меня в лицо и шею, заставляя таять в его руках. — Ты только моя, только со мной будешь, моя сладкая Конфета, ты усекла? Посмотри на меня. Посмотри.
— Не отпускай меня больше, — поднимаю глаза и смотрю, как требует. Никуда не убегаю больше.
Он не отпустит, я уверена. Я больше не одна. Я с ним. Задыхаюсь от нетерпения и ожидания, пока стаскивает с меня одежду, берёт на руки и несёт в душевую кабину. Не знаю, как Егор это делает, но он умудряется обнажиться и сам, почти не разрывая контакта.
Сильный, стройный, невероятно красивый. Я прихожу в трепет при виде его крепкой эрекции. Вся дрожу в ожидании. Я так хотела, грезила не раз о нашей близости, раз за разом прокручивала воспоминания.
Когда наши обнажённые тела прижимаются друг к другу под горячими струями воды, а губы снова сталкиваются, я сгораю от нетерпения. С ума схожу просто.
— Знаешь, сколько раз я представлял себе этот момент? — шепчет горячо, проникая пальцами между моими налитыми влагой и желанием складками. — Сколько раз мысленно трахал тебя во всех доступных моей фантазии позах?
В ответ я лишь мычу. Не хочу, чтобы он останавливался хоть на мгновение. Позволяю себе трогать его, наслаждаясь.
— Я всё это сделаю с тобой, Юля. Много-много раз.
Егор приподнимает моё правое колено и прижимает его к своему бедру. Входит внутрь мягко и осторожно. Я зажмуриваюсь от ощущения наполненности. Моя плоть познала его лишь дважды, а потом так надолго забыла, что теперь не сразу получается расслабиться, когда я его принимаю в себя.
Резко выдыхаю, впиваясь ногтями в плечи.
— Егор, медленнее, пожалуйста, — прошу, когда он начинается двигаться.
— Прости, — обхватывает мою талию рукой, — крышу рвёт от тебя, Конфета.
Чувствую, в какое невероятное напряжение приходят его мышцы, когда Егор пытается себя сдержать. Плавно подаётся назад, и так же плавно снова в меня.
Получается расслабиться быстро, и вот я уже сама подаюсь навстречу его бёдрам. Хочу быть максимально ближе, как можно плотнее.
Но мы так долго и так сильно хотели друг друга, что обоим хватает нескольких движений, чтобы забыться в ощущении острого удовольствия.
Это как освобождение. Не только физическое, но и эмоциональное. Когда сносит все стены и преграды, что возводил долго и упорно. Но вместо разочарования это приносит облегчение и чувство свободы.