Собрание сочинений в 10 томах. Том 6. Сны фараона

Парнов Еремей Иудович

— Вы не можете сказать, что это за вещество?

— К сожалению, доктор. Коммерческий секрет фирмы. Я ведь только исследователь.

— В дальнейшем остерегитесь ставить опыты на себе.

— Вы же знаете, что это был насчастный случай.

— Да, вы так говорите… Отключилось электричество, остановился вентилятор, и вы вдохнули пары. Все так просто…

— Очень высокая летучесть. Все действительно просто.

— Псилобицин? Мескалин? ЛСД?.. Или нечто похуже?

— Боюсь, что похуже.

— Тогда почему вы работали без маски, моя ученая сеньора? Зачем сунули головку под тягу?

— У меня нет ответа, — Долорес завела руки за спину, подняла язычок молнии

до самого верха и вышла из-за ширмы. — Глупо получилось, но кто мог знать?

— Что случится землетрясение и станция отключит сеть?

— Нелепое стечение обстоятельств.

— Придраться не к чему. Ваша безупречная логика свидетельствует о том, что с мозгом у вас все в полном порядке. И если бы не этот всплеск альфа-ритма на энцефалограмме… По-моему, нам стоит еще раз побеседовать с профессором Раппопортом. Не возражаете?

— Любимый ученик великого Дельгадо! Это честь для меня. Но я рассказала ему все, что только смогла припомнить.

— Все же давайте попробуем, — задумчиво покачал головой Мендоза и потянулся к внутреннему телефону. Его кресло на роликах развернулось, издав жалобный скрип.

Долорес присела, покорно сложив руки на коленях. Ей и самой хотелось еще раз увидеться с нобелевским лауреатом, прославившим Мексику открытием «биохимии бессознательного», как с легкой руки газетчиков стал называться его экспериментальный метод. С помощью гомеопатических доз алкалоидов и ферментов, закодированных электромагнитными импульсами, Раппопорту удалось заглянуть в невыразимую словом бездну, провидчески угаданную Зигмундом Фрейдом и Карлом Юнгом. Тонкий психолог, широчайший эрудит и удивительно деликатный человек, он с первой встречи покорил Долорес. Она доверила ему самое сокровенное и, пожалуй, была готова влюбиться. Разница в тридцать лет не смущала. Останавливало другое: безошибочное чутье женщины подсказывало Долорес, что она интересна профессору только как пациентка.

Две ночи она провела в камере, облепленная датчиками и подключенная к полиграфу, где на двенадцати дорожках фиксировались волны электрической активности мозга. Всякий раз, когда заканчивалась фаза быстрого сна, ее будил мелодичный звон колокольчика и она наговаривала на магнитофонную ленту свои видения. Все, что смогла припомнить. Но ничего не удавалось унести с собой из той сказочной страны, где золото ведьм оборачивается золой. Так по крайней мер.* казалось Долорес, хотя Хосе Раппопорт, выпытывая нюансы, делал свои выводы. Его присутствие за стеной ощущалось телепатически, на животном атавистическом уровне. И оно волновало, мешало заснуть, дабы вновь пробудиться под хрустальный звон. Датчики, регистрирующие быстрое движение глаз, включали сигнал в тот самый момент, когда занавес глубокого сна гасил залитую потусторонним светом рампу.

Господи, Боже мой! И позабыть жаль, и помнить страшно.

Скандальная сцена в саду, в точности воспроизведенная в наркотических грезах, прочно сидела в памяти, тогда как предшествующие картины — полет в Шибальбу! — были стерты неведомой силой, как утративший надобность файл.

Почему?..

Из литературы Долорес знала, что существуют микроволновые сигналы, инициирующие реакции, аналогичные действию химических агентов. Побуждая организм продуцировать гормоны и медиаторы, они резко изменяют поведение человека. Не требуется ни опиума, ни настоя мухоморов, ни кактуса «пейоте», чтобы вызвать нужный эффект. Электромагнитные волны с точно нацеленной частотой давали полную картину наркотического синдрома. Подбирая строго индивидуальную частоту для каждого пациента, Раппопорт в рекордно короткие сроки добивался ремиссии. Его методика

позволяла устранять многие виды гормональных расстройств и добиться серьезных успехов в излечении наркомании. Собственно, это и принесло ему Нобелевскую медаль. Возможно, он нацелился и на нечто большее, чем медицина, как почему-то подумалось Долорес в их последнюю встречу. И это не мозг, не душа, а то, что скрыто за ними.

«Набраться храбрости и спросить?»

— К сожалению, профессор не сможет принять нас, — Мендоза медленно опустил трубку. — Он очень занят.

— О! — она разочарованно вздохнула. — А я-то надеялась…

— Оставьте мне свой телефон, доктор Монтекусома Альба. Я позвоню, когда представится случай. Профессору тоже будет интересно поговорить с вами.

— Это он сам сказал, или вы просто так думаете?

— Профессор считает ваше состояние вполне удовлетворительным. А личновам, — со значением произнес Мендоза, — он просил передать, что сновидения никогда не занимаются пустяками… Это цитата из Фрейда. Мы будем наблюдать вас, доктор Альба. Кто знает, как оно обернется?

Фернандес поджидал ее в своем «шевроле», припаркованном на стоянке для посетителей. Запустив двигатель, он включил кондиционер, и благодатный холодок овеял разгоряченное лицо Долорес. Столбик термометра под госпитальным навесом поднялся до тридцати семи градусов.

— Спасибо за вашу заботу.

— Не стоит благодарности. Я рад, что все благополучно завершилось.

— Пожалуй, я отделалась легким испугом. Дикий случай!

— Вы имеете в виду землетрясение? — Фернандес вырулил на Нуэве де Хулио и дал полный газ. — К счастью, на сей раз обошлось без существенных разрушений. Было всего два легких толчка… Вы слишком молоды и не помните последней катастрофы, когда город лежал в руинах.

— Не так уж я и молода, сеньор Альфонсо. Просто мы жили тогда в Тустла Гутьересе и узнали о землетрясении из газет. Не дай Бог, чтобы такое вновь повторилось.

— Как бы там ни было, но в нашем центре я поставлю автономный источник. Лучше застраховаться от всяких случайностей.

— Пожалуй… В «Новедадес» пишут, что на плаца Конститусьон провалился асфальт и в подземной дыре нашли статую Коатликуэ?

— Все повторяется в этом мире. Тогда обнажился храм Кетцалькоатла и вместе с Пернатым Змеем явила себя богиня Луны, теперь — Коатликуэ. Вам это что-то говорит? Думаете, это знамение?

— Как знать? — Долорес поспешила перевести разговор. — Когда мне приступить к работе? Я собираюсь переехать в конце месяца.

— Не будем торопиться, доктор Монтекусома Альба. Возникла, причем совершенно спонтанно, новая идея. Дьявольщина! Кажется, мы угодили в пробку? — затормозив перед размалеванным цветами грузовиком, Фернандес огляделся: вся эстакада перед Диагональ-Норте была забита плотными рядами машин, дома и улицы купались в сизом тумане выхлопных газов.

Простоять пришлось минут двадцать. Прежде чем возобновилось движение, Фернандес успел поделиться радостной вестью. Удача, по его словам, свалилась прямо с неба.

Прежде всего, нежданно-негаданно дала знать о себе одна американская фирма, готовая профинансировать раскопки пирамиды на реке Ящерицы, и Торрес уже начал подготовительные работы. Американцы еще отвалили ему кругленькую сумму за право съемки телевизионного фильма. Но если бы только это! Узнав о существовании исследовательского центра, где, помимо всего прочего, будут заниматься магическими снадобьями ацтеков, майя, толтеков, сапотеков и прочих аборигенов Североамериканского материка, генеральный менеджер фирмы тут же предложил совершенно потрясающий контракт.