Собрание сочинений в шести томах. т.4
Шрифт:
Кстати, задумано было отснять на профсоюзные деньги телефильм-агитку, как бы превращающий мечту райкомовского утописта о растоплении вечной мерзлоты в торжество новой экологической реальности, в которой тетки-мороженщицы будут на каждом шагу торговать не эскимо на палочках, но общечеловеческими ценностями. Приватную часть переговоров о съемках агитки на бесплатной натуре уже вела в Сухумской колонии для подопытных приматов подружка Дебелова – Клара. Предполагалось также, что московские мультипликаторы из кругов, близких к шедевру века «Ну, погоди!!!», изобразят эволюцию превращения временной, оказывается, гримасы мерзлоты в вечно теплую улыбку советской власти с человеческим лицом и в приятную прохладу социалистического свободного рынка.
Вырученный же на эту прибыль лишний атмосферный холод, не говоря уж о потоках чистейшей ледяной воды, грезилось конденсированно направить на укрепление дружбы народов в жаркий и безводный азиатский наш регион, чтобы детишки, сборщики хлопка, хотя бы не так уж термодинамически изнурялись, то есть меньше потели, и могли слегка ополоснуть свои личики после рабочей смены от распыляемых в воздухе пестицидов и геноцидов.
Все это диалектически сохраняло бы в детских и женских коллективах хлопкоробов трудовую энергию, а также предупредило бы катастрофу века, связанную с русофобским проектом переброски великих рек Севера и Сибири в бесполезные пески враждебного фундаментализма мулл, где воды этих великих рек сразу же будут зверски выпиты сионистами Израиля, жадными, как известно, на влагу белого и красного цвета.
После появления подвальной статьи Дебелова в «ПРАВДЕ»с угрожающим названием «Энтропия? Нет- бесхозяйственность!»,а также его странноватой на вид реплики в «Советской России» «От хлопкороба до русофоба – один шаг вперед, два шага назад»процесс собирания пожертвований, как некогда говаривал наш бывший Президент, пошел. Более того, он понесся со страшною силой. Это ведь было в ту пору, когда получки не только не задерживались по полгода, но выдавались, например, перед праздниками, на пару дней раньше.
Все собранные на дирижабль бабки не сдавались в банк, как это было принято в эпоху железной финансовой дисциплины, а хранились в райкоме вместе с партвзносами. Дебелов, сокрушенный предчувствием неминуемой гибели партаппарата, частями уносил их на квартиру любовницы…
Напомним, что 25 августа дядя вручил племяннику денежные сокровища и щедро отстегнул на бытовые расходы десять тысяч рублей. Тут же была подана машина. Германа отвезли на военный аэродром, откуда транспортный авиалайнер ВВС доставил его в послемятежную столицу агонизирующей нашей Империи.
3
Прошло 4 месяца после объективно удачного и в некотором роде даже чудесного бунта попутчиков, как Герман называл самых верных и преданных соратников Президента.
Как не сказать тут буквально пару слов о явленном всем нам спасительном чуде, зримых очертаний которого никто не мог предвидеть и за минуту до того, как оно произошло! Как не восхититься фактом более чем поразительным – фактом того, что спасли Президента минимум от двух видов смертей сразу люди, и ему ненавистные, и ненавидящие его самого вместе с его марксистски подкованной супругой, то есть принципиальные его враги!
Это вдохнуло в массы просвещенных людей надежду на то, что в манеры отечественных наших политиков робко начинают вкрадываться наиболее непостижимые нравственные максимы христианства насчет всепрощения и любви к врагу. Идея возрождения России враз стала казаться вполне рабочей исторической идеей даже завзятым пессимистам, уверенным, что после семидесятилетнего прививания гражданскому нашему обществу ленинско-ста-линских каннибальских учений и жутковатой большевистской морали речь может идти исключительно о формах дальнейшего умертвления в массах людей нравственности буржуазной.
Небеса, как видно, с октября 17-го года ждали момента безрассудно неосторожного оголения большевиками лубянской ахиллесовой пяты и еще одной, менее интимной, но тоже бронированной части тела КПСС, почему-то называвшейся Старой площадью даже в самые бешено авангардистские периоды жизни этой живоглотской организации.
Так что Троянский конь жутковатой Утопии, в брюхе которого Ильич с товарищами перемахнули – в качестве порохообразных потрохов – из Цюриха в Петроград, сей Троянский конь был окончательно изобличен в бесчеловечном историческом коварстве на асфальтовой лужайке у Белого дома, затем бесстрашно обуздан и препровожден вскоре в авгиевы конюшни совковой истории славным жокеем прогресса и демократии Ельциным и выбитым из седла Михаилом Сергеевичем, генеральным наездником странного, бздиловатого кентавра, иначе говоря, социализма с человеческим лицом.
Между прочим, при вскрытии в брюхе Троянского коня не оказалось ничего, кроме того же вяленого Ленина, долговых расписок партии, безответственно данных вождями оболваненному ими народу, и невообразимого множества – даст Бог, постепенно разрешимых! – трагических проблем. Брюхо дохлого Троянского коня вновь заштопали видные общественные патологоанатомы. Но в затхлой брюшной полости коня как бы сами собой и исключительно ради дальнейшего торжества на Земле идеи многообразия видов начали вдруг самообразовываться различные трупные партии и партишечки красно-коричневого толка. К скорбной атмосфере трудной постсовковой российской жизни процесс внутрибрюшного размножения партий не прибавлял, к сожалению, ничего, кроме удручающего зловонья…
Обо всем таком, как и о многом другом, частенько думал в те дни Герман, начитавшийся всякой зарубежной антисоветчины и родной самиздатчины. Книжками подобного рода снабжал его знакомый гэбэшник, партнер по картежным играм и крамольным беседам в финской бане райкома партии. Отвлечемся, однако, от всей этой навязчивой публицистики. Вернемся к ранней, очень сложной постсовковой действительности.
4
Очухавшись, часов в пять утра, 23 декабря, в квартире тещи дяди, Герман принял решение резко порвать все связи с поганой личной жизнью на земле и под землей.
Стоит ли жить, думал он, приглядываясь к массивному крюку, на котором висела антикварная люстра, стоит ли жить, если в брюхе Тройного коня не осталось даже «Троянского одеколона»?.. Не стоит. Так жить нельзя…
Пардон, но тут необходимо еще одно небольшое отвлечение, и никуда нам от него не деться…
Все в Москве произошло так – в подробности этой драмы мы вдаваться не будем, – что, во-первых, Герман сначала ухитрился проиграть в одной малине в «очко», а также пропить десять тысяч своих карманных денег. А уж тогда, с невероятно страдающей совестью и с отчаянной, карамазовской широтой, свойственной натуре русского человека, запутавшейся в жизненных обстоятельствах, закрутился он, ко всему прочему, и в дамском вихре.