Сочинения. В 2-х томах

Клюев Николай Алексеевич

* * *

Не медушник-цветик поит дрема Павечерней сыченой росою, И не крест — кладбищенский насельник, Словно столпник, в тайну загляделся — Мать-Планида на Руси крещеной От страды келейной задремала. Был ли сон, аль малые просонки, Только въявь Планидушке явились Петр апостол с Пятенкою-девой. И рекли святые: «Мать-Планида, Под скуфьей уснувши стопудовой, За собой и Русь ты усыпила! Ты вставай-ка, мать, на резвы ноги, Повести-ка Русь о супостате. Не бери в гонцы гуляку-Вихря, Ни сестриц Сутемок чернокосых, Ни Мороза с Зоем перекатным: Вихрю пляс, присвистка да присядка, Балалайки дробь — всего милее; Недосуг Сутемкам, — им от Бога Дан наказ Заре кокошник вышить, Рыбьи глазки с зеньчугом не спутать, Корзным стегом выпестрить очелье. У Мороза же не гладки лыжи, Где пройдет, там насты да суметы, В теплых

пимах, в малице оленьей На ходе Морозушко сопреет, А сопрев, по падям, по низинам Расплеснется речкой половодной Звонаря же Зоя брать негоже, — Без него трущоба — скит без била, Зой ку-ку загозье, гомон с гремью Шаргунцами вешает на сучья; Ввечеру ж монашком сладкогласным Часослов за елями читает… Ты прими-ка, матушка Планида, Во персты отмычки золотые, Пробудившись, райскими ключами Отомкни синь-камень несекомый, Вызволь ты из каменной неволи Паскарагу, ангельскую птицу, Супротив стожарной Паскараги Бирюча на белом свете нету!..» От словес апостольских Планида Как косач в мошище, встрепенулась, Круто буйну голову здынула, Откатила скуфью за Онего. Кур-горой скуфья оборотилась, Опушь стала ельником кромешным, А завязка речкою Сорогой…

* * *

Ой люди крещеные, Толико ученые, Слухайте-внимайте, На улицу баб не пускайте, Ребят на воронец — Дочуять песни конец, На лежанку старух, Чтобы голос не тух! Господи благослови, Царь Давид помоги, Иван Богослов, Дай басеньких слов, В подъязычный сустав Красных погрецов-слав, А с того, кто скуп, Выпеть денежек рубь!..

* * *

Тысчу лет живет Макоша-Морок, След крадет, силки за хвоей ставит, Уловляет души человечьи, Тысчу лет и Лембэй пущей правит, Осенщину-дань сбирая с твари: С зайца — шерсть, буланый пух с лешуги, А с осины пригоршню алтынов, Но никто за тысчу зим и весен Не внимал напеву Паскараги! Растворила вещая Планида, Словно складень, камень несекомый, И запела ангельская птица, О невзгоде Русь оповещая: Первый зык дурманней кос девичьих У ручья знобяник-цвет учуял, — Он поблек, как щеки ненаглядной На простинах с воином-зазнобой — Вещий знак, что много дроль пригожих На Руси без милых отдевочат. Зык другой, как трус снегов поморских, Как булатный свист несметных сабель, Когда кровь, как жар в кузнечном горне, Вспучив скулы, Ярость раздувает, И киркою Смерть-кладоискатель Из сраженных души исторгает. Третий зык, как звон воды в купели, Когда Дух на первенца нисходит, В двадцать лет детину сыном дарит, Молодицу ж горлинку — в семнадцать. Водный звон учуял старичище По прозванью Сто Племен в Едином, Он с полатей зорькою воззрился И увидел рати супостата. Прогуторил старый: «эту погань, Словно вошь на гаснике, лишь баней, Лютым паром сжить со света можно…» Черпанул старик воды из Камы, Черпанул с Онеги ледовитой, И дополнив ковш водой из Дона, Три реки на каменку опружил. Зашипели Угорские плиты, Взмыли пар Уральские граниты, Валуны Валдая, Волжский щебень Навострили зубья, словно 1ребень, И как ельник, как над морем скалы, Из-под камней сто племен восстало…

* * *

Сказанец — не бабье мотовило, Послесловье ж присловьем не станет. А на спрос: «откуль» да «что в последки» Нам програет Кува — красный ворон; Он гнездищем с Громом поменялся, Чтоб снести яйцо — мужичью долю.

1915

Песни из Заонежья

146

Ax вы, цветики, цветы лазоревы,

Ax вы, цветики, цветы лазоревы, Алоцветней вы красной зорюшки, Скоротечней вы быстрой реченьки! Как на вас, цветы, лют мороз падет, На муравушку белый утренник, — Сгубит зябель цвет, корень выстудит! Ах ты, дитятко, свет Миколушка, Как дубравный дуб — ты матёр-станлив, Поглядеть кому — сердцу завистно, Да осилит дуб душегуб-топор, Моготу твою — штоф зеленого! На горе стоит елочка, Под кудрявою — светелочка, Во светелке красны девушки сидят, На кажинной брилянтиновый наряд, На единой дочке вдовиной — Посконь с серою мешковиной. Наезжали ко светлице соколья, — Всё гостиные купецки сыновья, Выбирали себе женок по уму, Увозили распригожих в Кострому, Оставляли по залавочкам труху — Вдовью дочерь Миколашке-питуху.

(1914)

147

Вы белила-румяна мои,

Вы белила-румяна мои, Дорогие, новокупленные. На меду-вине развоженные, На бело лицо положенные, Разгоритесь зарецветом на щеках, Алым маком на девических устах, Чтоб пригоже меня, краше не было, Супротивницам-подруженькам на зло. Уж я выйду на широкую гульбу — Про свою людям поведаю судьбу: «Вы не зарьтесь на жар-полымя румян, Не глядите на парчевый сарафан, Скоро девушку в полон заполонит Во пустыне тихозвонный белый скит». Скатной ягоде не скрыться при пути, — От любови девке сердца не спасти.

(1912)

148

Западите-ка, девичьи тропины,

Западите-ка, девичьи тропины, Замуравьтесь травою-лебедой, — Молоденьке зеленой не топтати Макасатовым красным сапожком. Приубавила гульбища-воленья От зазнобушки грамотка-письмо Я по зорьке скорописчату читала, До полуночи в думушку брала. Пишет девушке смертное прощенье С Ерусланова, милый, городка, — На поминку шлет скатное колечко, На кручинушку бел-гербовый лист. Я ложила колечко в изголовье, — Золотое покою не дает. С ранней пташкою девка пробудилась! — Распрощалася с матерью, отцом. Обряжалася черною монашкой, Расставалась с пригожеством-красой… Замуравьтеся, девичьи тропины, Смольным ельником, частою лозой.

(1912)

149

Я сгорела, молоденька, без огня, Без присухи сердце высушила, Уж как мой-то муж недобрый до меня, Не купил мне-ка атласного платка, А купил злодей, коровушку — Непорядную работушку!.. Лучше пуд бы мне масла купил, Подрукавной муки бы мешок, — Я бы пояс с япанечкой продала, На те деньги бы стряпейку наняла, Стряпея бы мне постряпывала, Я б младешенька похаживала, Каблучками приколачивала: Ах вы, красные скрипучи каблучки, Мне-ка не с кем этой ноченькой легчи — Нету деда, родной матери с отцом, Буду ночку коротати с муженьком! Муженечек на перинушке лежит, А меня, младу, на лавочку валит, Изголовьицем ременну плеть кладет, Потничком велит окутаться: «Уж ты спи, моя лебедушка, усни, Ко полуночи квашонку раствори, К петухам парную баню истопи, К утру-свету лен повыпряди, Ко полудню вытки белые холсты, К сутеменкам муженьку сготовь порты, У портищ чтоб были строчены рубцы, Гасник шелковый с кисточкою, Еще пугвица волжоная…» Молода жена — ученая.

(1914)

150

На малиновом кусту

На малиновом кусту Сладки ягоды в росту, Они зреют, половеют На заманку-щипоту. Затрудила щипота От калинова моста, От накладины тесовой, Молодецка долота. Малец кладочку долбил, Долотешко притупил, На точило девку милу Ненароком залучил. Я не ведала про то, В моготу ли долото, Зарудело, заалело Камень — тело молодо… У малинова куста Нету плодного листа, Ах, в утробе по зазнобе Зреет ягода густа. На реке калинов мост В снежный кутается холст, Девке торный, незазорный Первопуток на погост. На погосте мил дружок Стружит гробик-теремок… Белый саван, сизый ладан — Светлый девичий зарок.

151

Как по реченьке-реке

Как по реченьке-реке В острогрудом челноке, Где падун-водоворот, Удалой рыбак плывет. У него приманно-рус Закудрявлен лихо ус, Парус-облако, весло — Лебединое крыло. Подмережник — жемчуга, Во мереже два сига, Из сиговины один — Рыбаку заочный сын. В прибережной осоке, В лютой немочи-тоске Заломила руки мать. Широка речная гладь; Желтой мели полоса, Словно девичья коса, Заревые янтари — Жар-монисто на груди. С рыболовом, крутобок, Бороздит янтарь челнок. Глуби ропщут: так иль сяк — Будешь ты на дне, рыбак.