Сочинения
Шрифт:
Ты пишешь в сказках поученьи.
– Напротив того, императрица Екатерина в часы отдохновения ее от дел забавлялась веселостя-мн, свойственными просвещенному ее веку; она писала, хотя не весьма удачные, но шутливые комедии, как то: “Федул с детьми”, “Недоумение” и проч., также сказки, как выше сказано, “Царевича Хлора”, “Февея” и другие. Для царевичей Александра и Константина сочинена азбука, в которой, между прочим, сие точно есть нравоучение, что, не делая ничего худого, можно и самого лютого порицателя сделать презренным лжецом.
Который брани усмирил.
– Сей куплет относится на мирное тогдашнее время, по окончании первой турецкой войны в России процветавшее, когда многие человеколюбивые сделаны были императрицею учреждения, как то: воспитательный дом, больницы и прочие.
Который даровал свободу // В чужие области скакать.
– Имп<е-ратрица> Екатерина подтвердила свободу, дворянству данную Петром III, путешествовать по чужим краям, чего прежде делать не смели.
Сребра
– Издала указ о свободном промысле дорогих металлов владельцам в собственную пользу, которые прежде принадлежали короне.
Который воду разрешает.
– Позволила свободное плавание по морям и рекам для торговли.
И лес рубить не запрещает.
– Сняла запрещенную порубку лесов, бывшую сперва под присмотром вальдмейстеров. Развявывая дм и руки, // Велит любить торги, науки и проч.
– Разрешила свободное производство всех мануфактур и торга, чего прежде без сведения мануфактур и коммерц-коллегии делать не можно было.
Примечание. Оде сей, как выше сказано, поводом была сочиненная императрицею сказка Хлора, и как сия государыня любила забавные шутки, то во вкусе ее и писана на счет ее ближних, жотя без всякого злоречия, но с довольною издевкою и с шалостью. При всем том автор опасался, чтоб не оскорбить их -сим сочинением; то призвав своих друзей: покойного Н. А. Львова и Капниста, прочел им оное сочинение, которые также согласились с ним, что нельзя ее выдать в свет; вследствие чего осталась она известною только между ими, заперта была и год в сокрытии находилась. Но в одно утро занадобились автору некоторые бумаги, в бюро его лежащие, где была сия ода; он, разбирая прочие, выложил ее на стол; Козодавлев, жив,ший с ним в одном доме, взошел нечаянно, увидел ее; прочетши несколько строк, просил его неотступно поверить ему на час для прочтения тетке его г-же Пушкиной, которая страстно любила стихотворство, а паче творения автора; не мог он отговориться, под клятвою отдал ему, чтоб никому не показывать; прошло час или два, он ему возвратил. Несколько дней спустя И. И. Шувалов, покровитель автора, у которого он был под начальством во время его учения в Казанской гимназии, присылает к нему человека просить его убедительно к себе аа крайнею нуждою. Автор не мог отговориться, едет к нему, наводит сего почтенного человека в крайней тревоге, который его ” прискорбным видом спрашивает, что ему делать: отсылать ли ему стихи его кн. Потемкину, который тогда был в чрезвычайной силе во дворе и их просит. Автор, удивяся, спрашивает: “Какие стихи?” - “Мурзы к Фелице”.
– “Как вы их знаете? как они у вас?” - “Г. Козодавлев по дружеству дал мне их”.
– “Не как КН. Потемкин их узнал?” - “Вчера у меня обедала компания господ, как то: гр. Безбородко, гр. Завадовский, гр. Шувалов, Стрекалов и прочие, любящие литературу; при разговоре, что у нас еще нет легкого и приятного стихотворства, я прочел им ваше творение, а гр. Шувалов из подслуги к кн. Потемкину рассказал ему все, что там насчет его писано. Не переписать ли и выбросить те куплеты, которые к нему относятся?” Автор, подумав, сказал, что нет: изволъте отослать как они есть, - рассудя в мыслях своих, что ежели что-нибудь выкинуть, то показать тем умысл на оскорбление его чести, чего никогда не было, а писано сие творение из шутки насчет всех слабостей человеческих. Между тем поехал домой с крайним прискорбием; призвав г. Львова, который был домашний человек у гр. Безбородко, пересказал ему все случившееся с ним и просил, чтоб он узнал графские мысли и предупредил его на случай, ежели императрица спросит о сем сочинении, что к писанию сего сочинения никакого оскорбительного умысла ни на чей счет не было, но писано оно из шутки и оставлено для друзей, но нескромностию г. Козодавлева вышло в свет. Г. Львов исполнил просьбу автора; неизвестно, посылал ли Шувалов к Потемкину, но только еще несколько времени сочинение сие было безвестно; но в 1783, в летних месяцах, сделана княгиня Дашкова директором Академии наук, а Козодавлев при ней советником; она, хотев восстановить российскую литературу, вознамерилась издавать от Академии журнал. Козодавлев тотчас принес ей, без авторского соизволения, сие стихотворение для помещения в том журнале, который назван “Собеседником”. Княгиня, не сказав никому ни слова, приказала в нем оное напечатать и в первое воскресенье, в которое она обыкновенно езжала к императрице для поднесения ей об Академии своих рапортов, поднесла и тот журнал, на первой странице которого помещена сия ода. В понедельник поутру рано присылает императрица к ней и зовет ее к себе. Княгиня приходит, видит ее стоящую, расплаканную, держащую в руках тот журнал; императрица спрашивает, откуда она взяла сие сочинение и кто его писал. Княгиня сначала испугалась, не знала, что отвечать; императрица ее ободрила, сказав: “Не опасайтесь; я только вас спрашиваю о том, кто бы меня так коротко знал, который умел так приятно описать, что, ты видишь, я, как дура, плачу”. Княгиня ей сказала об имени автора и все, что могла, об нем хорошего. Несколько дней спустя, когда автор обедал у начальника своего, кн. Вяземского, скоро после обеда сказывают ему, что почтальон принес ему конверт; он принимает, видит надпись: “Из Оренбурга от Киргизской царевны
ВИДЕНИЕ МУРЗЫ
<…> И а теремов своих янтарных // И сребро-розовых светлиц.
– В Царском Селе была одна комната убрана вся янтарем, а другая розовая фольговая с серебряною резьбою.
Как будто us улусод дальных.
– Улусом называется селение кочующих народов или несколько кибиток в совокупности, на удобном месте поставленных.
Украдкой от придворных лиц.
– Императрица притворялась, что будто не к ней относится вышеупомянутое сочинение “Фели-ца”, и для того подарок к автору послан был без огласки.
За россказни, га растабары… // И в досканцах червонцы шлют.
– Отношение к тому, что ва упомянутые стихи, или вирши, прислан был вышесказанный подарок. В старинные времена в России табаку не нюхали и потому табакерок не знали, а употребляли наместо их так называемые досканцы, в которых сохраняли мушки, булавки и тому подобные к женским уборам принадлежащие мелочи.
…и жрицей очутилась // Или богиней предо мной.
– Вся сия картина по самый стих: “Держал, как будто бы уснув” - подлинный список с портрета покойной императрицы, писанного г. Левицким, - изобретения г. Львова.
Иа черно-огненна виссона // Висел на левую бедру.
– Описание Владимирского ордена, который императрица, по написании ее учреждения о губерниях, яко награду ва труды свои на себя наложила, объявив себя гофмейстером сего ордена.
Сафиро-светлыми очами… // Богиня на меня воззрела.
– Отношение к тому, что, как выше сказано, представлен был автор императрице в воскресный день, в кавалергардской комнате, при множестве арителей; то, подойдя к нему, в нескольких шагах остановилась и, осмотрев быстрым взором с ног до головы несколько раз автора, подала, наконец, ему руку. Сего величественного вида не мог он никогда забыть: “Пребудет образ веек во мне, // Она который впечатлела”.
Вострепещи, Мурза несчастный!
– Выше сказано, императрица притворилась, будто не разумела, что в оде “Фелице” похвалы к ней относились, а для того и показывала вид важный, что будто она удивляется смелости, с какой сие сочинение написано, и полюбопытствовала видеть автора.
Довольно без тебя людей… // И от сатир щититься злых!
– Пиит сими стихами дает императрице знать, что и без ее притворства многие на него разгневались из вельмож за сии стихи; а особливо, когда она каждому послала по экземпляру, подчеркнув те строки, что до кого относится. Многие происходили толки, и, словом, по всему государству был великий шум.
И словом: тот хотел арбуза, // А тот соленых огурцов.
– Сие относится на прихотливый нрав кн. Потемкина, который тогда только и был доволен, когда чего дожидался, а как скоро получал, то опять находился в скуке: он нередко посылывал нарочных курьеров по империи, как то: в Москву и в другие города за арбузами, за солеными огурцами и проч.
И что не из чужих амбаров // Тебе наряды я крою.
– Сим показывает автор, что ниоткуда он не занимал мысли свои, писавши сии стихи, как из ее добродетели.
НА ВЗЯТИЕ ИЗМАИЛА
Из трехсот жерл огнем дышали.
– Тремястами путчами Измаильская крепость была обороняема.
Нет! свыше пастырь вдохновенный // Пред ними идет со крестом..
– <СПробел> полку священник < пробел> взошел первый со крестом на стену.
Всяк Курций, Деций, Буароз.
– Первый - всадник римский, бросившийся в разверстую бездну, чтоб угишить в Риме моровое поветрие; второй - полководец римский, бросившийся в первые ряды, чтоб одержать победу над неприятелем; третий - капитан французский, взлез во время бури на скалу вышиною в 80 сажен по веревочной лестнице и взял крепость. Читай о нем в “Записках” герцога Сгалли во второй книге, в 6 части.
Горой он море запрудил.
– Александр Великий, отправившийся для покорения Персии, когда не мог взять на пути лежащего города Тира, то чтоб ближе подвесть стенобитные машины или тараны, запрудил он Тирский залив и взял город приступом,
Я вижу страшную годину: // Его три века держит сон.
– Воспоминание несчастного для России времени, когда она около трехсот лет страдала под игом татар.
Как зверь, его Батый рвет гладный.
– Царь татарский, потомок Чингисхана, который покорил Россию.