Содом и Гоморра. Города окрестности Сей
Шрифт:
— Нравится. Но Маргарет ездила в два раза лучше меня. Чтобы женщина так управлялась с лошадьми, я и не видывал никогда. Куда мне до нее! Мужчине в этом признаваться трудно, но что ж поделаешь, если это правда.
— А работали вы тогда на ранчо «Матадор» {33} ?
— Да, было дело.
— И как?
— Да как… Тяжелая была работа. Как-как…
— Работа, думаю, с тех пор не изменилась.
— Да нет, все-таки изменилась, наверное. Немножко. Никогда я не был особенно влюблен в скотоводство. Но это был единственный бизнес, в котором я хоть что-то понимал.
33
А работали вы тогда
Сидит курит.
— А можно вас кое о чем спросить? — сказал Джон Грейди.
— Спрашивай.
— Сколько вам было лет, когда вы женились?
— А я женат-то никогда и не был. Так и не нашел женщину, которая бы согласилась терпеть меня. — Он бросил взгляд на Джона-Грейди. — Маргарет была дочерью моего брата. В восемнадцатом году брата с женой обоих свела в могилу эпидемия инфлюэнцы.
— Я и не знал…
— Она родителей практически не помнила. Когда лишилась их, маленькая была. Лет что-нибудь пяти. А ты чего без куртки?
— Ничего, мне нормально.
— Я тогда был в Форт-Коллинзе, Колорадо {34} . За мной послали. Я погрузил в вагоны лошадей и вернулся с ними на поезде. Ты смотри не простудись тут.
— Нет, сэр. Не простужусь. Мне не холодно.
— Сколько я ни старался (а я, видит бог, старался), так и не нашел такую, чтоб подошла для Маргарет.
— Такую — это кого?
— Жену. Такую жену. Ну и в конце концов мы перестали искать. Может быть, зря. Не знаю. В основном ее воспитывала Сокорро. И она освоила испанский лучше самой Сокорро. Ужасно было тяжело. Сокорро сама чуть не умерла. Да она и до сих пор не совсем оправилась. И никогда, наверное, не оправится.
34
Я тогда был в Форт-Коллинзе, Колорадо. — Форт-Коллинз — город на западе США. Основан в 1864 г. как военный форпост для защиты от индейских племен.
— Да, сэр.
— Мы уж как только ее не баловали — вроде должны были вконец испортить, но к ней как-то ничего не приставало. Даже не знаю, почему она стала такой, какой стала. Можно сказать, просто чудо какое-то. Во всяком случае, моей заслуги в этом точно нет, ты меня понимаешь?
— Да, сэр.
— Вон, взгляни-ка. — Старик дернул подбородком в сторону луны.
— А что такое?
— Нет, сейчас не видно. А ну-ка, ну-ка… Нет. Исчезли.
— Кто?
— Птицы пролетели. Прямо по луне. Может, гуси. Не знаю.
— Я не заметил. В какую сторону летели?
— Туда, вглубь пустыни. Наверное, летят на болото, которое вдоль реки около Белена.
— Да, сэр.
— Когда-то я любил скакать ночью.
— Я тоже.
— Ночью в пустыне можно увидеть вещи, которых и не поймешь даже. И конь тоже видит всякое. Может, конечно, и шарахнуться, а может увидеть что-нибудь такое, что вроде и не напугался, а ты все равно поймешь, что он что-то такое увидел.
— Ну, например?
— Не знаю.
— Это, в смысле, духов, нечисть какую-то?
— Нет. Я не знаю что. Просто едешь и понимаешь, что он их видит. Там они есть.
— То есть это и не звери?
— Нет.
— Не то, чего он просто опасается?
— Нет. Это, скорее, что-то ему очень знакомое.
— А нам нет.
— А нам нет. Вот так-то.
Старик сидит курит. Поглядывает на луну. Но птицы больше не пролетают. Помолчал, потом говорит:
— Нет, ну при чем тут привидения? Это я больше о том, какова жизнь. Если ты ее понимаешь.
— Да, сэр.
— Однажды ночью, когда мы стояли на реке Плэт {35} неподалеку от Огаллалы {36} , сплю это я на своей спальной скатке немного в стороне от лагеря. Ночь лунная — прямо как нынче. Холодно. Время года — весна. Просыпаюсь, и такое чувство, будто я слышал их даже сквозь сон: мощное шуршание, как шепот повсюду, а это были гуси, тысячами летящие вверх по реке. Их стая пролетала надо мной битый
35
Река Плэт— главная река штата Небраска.
36
…неподалеку от Огаллалы… — В конце XIX в., когда железная дорога Юнион-Пасифик заканчивалась в Огаллале (Небраска), этот городок был конечным пунктом перегона стад из Техаса. Название происходит от индейского племени оглала-сиу.
— А бывали случаи, когда все стадо бросалось опрометью невесть куда?
— Бывали. Мы тогда направлялись в Абилин {37} — году этак в тысяча восемьсот восемьдесят пятом. Я был тогда совсем еще шкетом. А случилось это с нами по вине одного хмыря из другой компании; он шел за нами следом до того места, где мы, форсировав Ред-Ривер около фактории Доуна, перешли через границу на индейские территории {38} . Он сделал это специально: знал, гад, как трудно будет снова собрать стадо, но мы поймали паршивца, и это был именно он, потому что от него все еще воняло угольным маслом {39} . Гаденыш подкрался ночью, поджег кошку и запустил ее в гущу стада. То есть буквально швырнул ее туда. Уолтер Деверо, помню, как раз в этот момент сменялся с ночной вахты, он первый услышал шум и оглянулся. Говорит, с виду это было будто пронеслась комета, только с диким визгом. Боже, какой поднялся тарарам! Мы стадо потом целых три дня собирали, а когда двинулись дальше, все равно не хватало что-то около сорока голов. Часть из них охромело, часть под шумок было разворовано, да еще и двух лошадей загубили.
37
Абилин— город в Центральном Техасе.
38
…на индейские территории. — Оклахома вплоть до 1890-х гг. была населена индейцами, считалась индейскими территориями и в состав США не входила; штатом Оклахома эти земли стали в 1907 г.
39
Угольное масло— старинный аналог керосина; его получали перегонкой каменного угля.
— А что было с тем парнем?
— Каким таким парнем?
— Ну, который кошку поджег.
— А. Щас трудно вспомнить, но, скорей всего, ничего хорошего.
— Да уж, наверное.
— Ковбои — народ такой, они на все способны.
— Да, сэр. Эт-точно.
— Подольше поживешь, сам увидишь.
— Да, сэр. Я уж и так знаю.
Мистер Джонсон не ответил. И щелчком послал через весь двор окурок, который пролетел медленной красной дугой.
— Загореться там нечему. А ведь я помню времена, когда в здешних местах было столько травы, что случались степные пожары.
— Это я не к тому, что я будто бы все уже повидал, — сказал Джон-Грейди.
— Да я понимаю.
— Просто я хотел сказать, что видел то, чего, вообще-то, не должен бы.
— Знаю. Этот мир преподносит жестокие уроки.
— А для вас какой был самым жестоким?
— Не знаю. Может быть, просто осознание того, что когда что-то ушло, оно ушло. Назад уже не возвратится.