Содом и Гоморра. Города окрестности Сей
Шрифт:
Этот человек раздел ее догола и отхлестал бичом, сделанным из резины от камеры для грузовика. После этого он заключил ее в объятия и сказал, что любит ее. Она снова сбежала и на сей раз пошла в полицию. Трое полицейских отвели ее в подвальное помещение, где на полу был грязный матрас. Когда они с ней закончили, ее стали продавать другим полицейским. Потом ее продавали заключенным за те жалкие песо, которые тем удавалось собрать, порой даже меняли на сигареты. В конце концов нашли ее владельца и продали ее опять ему.
Он избил ее сначала кулаками, потом ударил об стену, сбил с ног и стал пинать ногами. Сказал, что, если она сбежит
– !Mira! — заорал он. — !Mira, puta, que has hecho! [153]
Кость ей вправляла какая-то curandera [154] , и рука с тех пор полностью не распрямляется. Она показала ему.
153
Смотри!.. Смотри, что ты наделала, шлюха! (исп.)
154
Знахарка (исп.).
— Mires [155] , — сказала она.
А заведение называлось «La Esperanza del Mundo» — «Надежда мира». Там грубо накрашенная девочка, почти ребенок, в заляпанном грязью кимоно и с рукой на перевязи, либо молча плакала, либо бессловесно позволяла мужчинам уводить себя в номера, причем денег за это с них брали меньше двух долларов.
От плача он согнулся пополам, не выпуская ее из объятий. Закрыл ей рот ладонью. Она отвела ее.
155
Вот, полюбуйся (исп.).
— Hay m'as [156] , — сказала она.
— Не надо!
Она бы ему рассказала больше, но он снова приложил пальцы к ее губам. Сказал, что его интересует только одно.
— Lo que quieras [157] , — сказала она.
— Te casas conmigo [158] .
— S'i, querido, — ответила она. — La respuesta es s'i [159] . Я согласна.
156
Это еще не все (исп.).
157
Спрашивай (исп.).
158
Ты выйдешь
159
Да, дорогой… Ответ — да (исп.).
Когда он появился в кухне, Орен с Троем и Джеем Си уже там сидели, он кивнул им, шагнул к плите, взял свой завтрак и кофе и прошел к столу. Трой слегка подвинул свой стул, чтобы он поместился.
— Ну что, тяжкие и старательные ухаживания еще не совсем подорвали твои силы?
— Черт побери, — сказал Джей Си. — У него их столько, что, даже если он их подорвет, тебе за этим ковбоем не угнаться.
— Я говорил с Кроуфордом про твоего коня, — сказал Орен.
— Что он сказал?
— Он сказал, что у него вроде бы есть покупатель, вопрос только, согласишься ли ты снизить цену.
— Цифра все та же?
— Цифра все та же.
— Думаю, что все-таки нет.
— Он может немножко приподнять. Но не намного.
Джон-Грейди кивнул. Сидит ест.
— Несколько больше ты мог бы получить, выставив его на аукцион.
— Аукцион только через три недели.
— Две с половиной.
— Скажи ему, что я бы согласился на три с четвертью.
Джей Си встал, унес свою посуду к раковине. Орен прикурил сигарету.
— Когда ты с ним увидишься? — спросил Джон-Грейди.
— Если хочешь, могу поговорить с ним сегодня же.
— Хорошо.
Сидит ест. Трой встал, унес свою посуду к раковине, и они с Джеем Си вышли. Джон-Грейди подчистил тарелку последним кусочком тортильи, съел его и отпихнул назад стул.
— Завтраки — всего-то по четыре минуты, а с профсоюзом неприятностей не оберешься, — сказал Орен.
— Мне надо срочно повидаться со стариком.
Он отнес тарелку и кружку к раковине, вытер руки о штаны и через кухню зашагал к двери в коридор.
Постучал в косяк двери офиса и заглянул туда, но комната была пуста. Пройдя по коридору дальше, к спальне Мэка, постучал в открытую дверь. Мэк вышел из ванной с полотенцем вокруг шеи и в шляпе.
— Доброе утро, сынок, — сказал он.
— Доброе утро, сэр. Подумалось, может, у вас найдется для меня минутка времени.
— Давай, заходи.
Мэк повесил полотенце на спинку стула, подошел к старомодного вида шифоньеру, взял оттуда рубашку, встряхнул, чтобы развернулась, и принялся расстегивать пуговицы. Тем временем Джон-Грейди стоял в дверях.
— Да заходи же, — сказал Мэк. — И шляпу свою чертову надень.
— Да, сэр.
Войдя на пару шагов в комнату, он остановился и надел шляпу. Стена напротив была увешана фотографиями в рамках — лошади, лошади, лошади. На комоде в затейливой серебряной раме фото Маргарет Джонсон Макговерн.
Мэк натянул рубашку, стоит застегивает.
— Да ты садись, сынок, — сказал он.
— Ничего, ничего.
— Давай-давай. У тебя на лице написано, что разговор будет долгим.
По ту сторону кровати стояло тяжелое, обитое темной кожей дубовое кресло; он обошел кровать и сел в него. На одном подлокотнике лежало что-то из одежды Мэка, и он положил локоть на другой подлокотник. Мэк выпрямился, заправил рубашку в брюки спереди и сзади, застегнул брюки, затянул их ремнем и взял с комода ключи и бумажник. С носками в руке подошел к кровати, сел, расправил их и стал натягивать.