Соколиная охота
Шрифт:
— Почему же вы не бросаете это ремесло?
— Голод любого превратит в пирата. У меня жена и четверо детей. Мой надел может прокормить только двух коров и два десятка овец. Луга расположены на таких крутых склонах, что мне приходится привязывать себя веревкой во время покоса. Если этот поход не даст никакой прибыли, я буду вынужден продать двоих старших детей в рабство.
Через тундру мчалось что-то дымно-серого цвета. Арне выхватил меч.
— Это пес Вэланда, — сказал Геро.
— Знаю. Я видел этого зверюгу, когда он наблюдал за нами с гребня холма над лагерем.
Пес остановился в сотне ярдов от них и уселся на задние лапы. Губы Арне зашевелились в каком-то заклинании.
— Чего он хочет? Почему он тут сидит?
— Он, наверное, принес какое-то сообщение. Позволь мне подойти к нему. Я не сбегу.
Арне огляделся вокруг, чтобы убедиться, что никого из его боевых товарищей не видно.
— Давай, только быстро.
Геро опасливо приблизился.
— Хорошая собачка, — пробормотал он.
Пес смотрел прямо на него, грудь вздымалась от учащенного дыхания. К шипастому ошейнику был привязан маленький свиток пергамента. Геро его вытащил.
Дорогой друг!
Надеюсь, это письмо найдет тебя в добром здравии и хорошем настроении. Валлон так обхаживает наших гостей-викингов, что, боюсь, они не захотят возвращаться, когда придет время. До тех пор ты и старина Гаррик всегда в наших сердцах и молитвах. Если появится подходящий случай, дайте нам знать, как вы там поживаете.
Молюсь о твоем благополучном возвращении. Ричард.
У Геро не было никакой возможности ответить. Он похлопал пса по спине, и тот помчался туда, откуда прибежал. Улыбаясь, Геро вернулся с письмом в руке.
— Покажи, — потребовал Арне.
— Это всего лишь послание от моего друга Ричарда. Он выражает надежду, что со мной все в порядке, и сообщает, что с вашими товарищами хорошо обращаются.
Арне посмотрел на письмена, затем смял пергамент и вдавил его в торф.
— Торфинн не должен об этом знать. Он считает, что христианские руны несут губительные заклятия.
— Вам приходилось встречаться с христианскими проповедниками?
— Три года назад священник явился в жилище Торфинна и показал ему руны, которые, как он клялся, были словами вашего бога.
— Библия.
— Он сказал, что этот бог… забыл его имя…
— Иисус Христос.
— Он сказал, что этот бог пожертвовал собой, чтобы искупить грехи всех неправедных.
— Это правда. Иисус был послан своим отцом…
Викинг поднял ладонь.
— Он сказал, что смиренный восторжествует над сильным и что судить и наказывать во власти одного лишь бога. Торфинн спросил его, что же это за бог такой, который отдал жизнь, чтобы спасти трусов и преступников. Священнику бы лучше промолчать, но он начал проповедовать, пока Торфинн не спросил его, достаточно ли тот отважен, чтобы последовать примеру своего бога.
Арне внезапно умолк.
— Нет, тебе лучше этого не знать, — глухо произнес он после паузы.
— Могу себе представить. — Геро слегка вздрогнул.
— Торфинн рассказал священнику о своих жестоких деяниях, о том, как он съедает печень своих врагов и вырезает «кровавого орла» на их телах. После он заявил, что если все, что он услышал об этом боге, — правда, то священник должен быть готов пожертвовать свою жизнь во спасение души Торфинна. Священник был смертельно напуган и взмолился своему богу о спасении. Торфинн его распял.
Геро смотрел в землю перед собой.
— Он смело принял смерть?
— Мужчина может смело принять смерть только в бою, — сказал Арне, вставая. — Мы, наверное, уже слишком долго отсутствуем. Торфинн может что-нибудь заподозрить.
Еще через два дня они обогнули полуостров и вошли в Белое море. В сумерках они встали на якорь в заливе, окруженном чугунно-серыми скалами, увенчанными снежными шапками. В спокойной обстановке Геро с помощью компаса проверял их новый курс. У него сердце ушло в пятки, когда рядом с ним в дерево банки воткнулось изогнутое железное лезвие. Торфинн нагнулся и поднял разбросанные части прибора.
— Что это?
Геро отполз назад.
— Определитель направления. Он может показать путь, когда тучи скрывают солнце.
Торфинн, помрачнев еще больше, навис над ним. Его глаз нервно подмигивал, правая щека оттопыривалась.
— Ты думаешь, я не знаю, как найти путь?
Он швырнул компас за борт. Страх Геро обернулся в ярость.
— Невежественный язычник! — крикнул он по-гречески. — Стоит ли удивляться, что твои походы оканчиваются неудачами.
Арне оттащил его в сторону.
— Идиот! Зубная боль сводит его с ума. Единственная для него возможность от нее отвлечься — причинять окружающим еще большие страдания. Тебе повезло, что он не прикончил тебя на месте.
До конца этого дня Геро так и не смог унять дрожь. Когда он поднялся на борт драккара следующим утром, двое викингов подтолкнули его к Торфинну. Ноги юноши едва не подкосились при мысли, что главарь, возможно, узнал о его участии в поджоге. Торфинн, осунувшись, сидел на банке, щека его была перевязана грязной тряпкой. Он скосил на сицилийца свой здоровый глаз.
— Ты говорил, что умеешь лечить людей.
Геро помял себе горло.
— Но я терапевт, а не зубник. В моей стране зубы вырывают брадобреи.
Бледный глаз Торфинна дернулся.
— Я не в твоей стране, и мне не нужно бриться.
Арне подтолкнул Геро локтем.
— Лучше не спорь. Я видел людей, которые умерли от больных зубов. Если Торфинна постигнет та же участь, он и тебя прихватит с собой, уж поверь.
Геро сжал руки, чтобы справиться с дрожью.
— Мне нужно осмотреть тебя. Ляг на спину.