Сокрушитель
Шрифт:
– Лагерь немцев рядом. Я схожу, постараюсь их всех уничтожить. После этого выйду к вам. Соберёте трофеи и понесётесь к мосту. Это вся ваша работа. Всё, ожидайте у ёлки. И ни шума мне.
Я оббежал лагерь немцев, с противоположной стороны от моста вышел к ним, перед этим надев маскхалат, и по-пластунски сблизился. Часовой вслушивался в лес, тянул шею, но особо волнения не было, дымил костерок, булькала похлёбка в котле литров на пять, на лапнике дремало несколько немцев под накидками. В общем, тихо. Пересчитав, обнаружил пятнадцать немцев, включая офицера, одного не было. Скорее всего на охране с другой стороны. Дальше с восьмидесяти метров, тут лес прорежен, используя автомат «Вал», я стал тихо выбивать немцев. В основном в голову, чтобы шуму не подняли. Первым часового, тот повалился, звякнув амуницией, насторожив офицера, тот сидел на повальном стволе дерева и что-то писал на планшетке. Возможно рапорт. Тоже в голову. Пленных я сразу решил не брать, потому и того наблюдателя прирезал, которого взял у моста. Потом пятерых у костра, там один кашеварил, остальные байки травили, один из сказочников успел вскочить и заорать, тут же упав, словив пулю, я тратил по одной пуле на одного немца. Но тот поднял спящих красавцев, поэтому я быстро их отстреливал, только несколько выстрелов, неожиданно громких после моего «ВАЛа», раздалось, да протрещал очередью пистолет-пулемёт, но немцы не знали откуда ведётся тихий и бесшумный огонь, и падали, сражённые пулями. Часовой появился из-за деревьев, тот шестнадцатый, и его снял. Убедившись, что все шестнадцать поражены, я в себе уверен,
Вот так десять минут и все пятеро тяжело нагруженных бойцов направились в сторону моста. Я миномёт нёс, и два ранца с боеприпасами. Другим тоже хватало. Надо было больше бойцов брать. Карабинов было на пять больше, видимо у убитых забрали, да ещё наше оружие. Подошли, когда как раз могилу заканчивали, и мост поправляли, усиливая брёвнами снизу. Пока старшина распределял оружие, я доложился интенданту, сдав документы немцев, там их больше было, офицер собирал со своих погибших. И рапорт его недописанный с планшеткой передал. На этом всё, ожидал, когда дадут сигнал к продолжению движения. Тело пропавшего сапёра, что не нашёл Баранов, обнаружили, сейчас их готовили к погребению.
Пока обозники и бойцы из пополнения бегали и работали, под командованием командиров, я сидел в сторонке, поглядывая на них, но главное слушая лес, чтобы нас не застали тут врасплох, а сам размышлял. Понятно, что таким обозом целую дивизию не накормить и не обеспечить. Нет, тут всё проще. Два полка разместились за озером, там же штаб дивизии и их снабжают по железной дороге, как и другие части, а по этой по сути полк с несколькими отдельными подразделениями. Вот этот обоз к нему и идёт, как и тот что был утром уничтожен. Дивизия сильно ослаблена была, в людях и материальной части, но держалась, тонкая ниточка передовой на них, позади второй линии нет, поэтому обоз обязательно должен дойти, без боеприпасов фронт не удержать. За нами второй обоз формировался, выйдет, я так слышал, но когда, чёрт его знает. По дороге, пока мы заканчивали, вдруг пронёсся кавалерийский эскадрон, мост те осторожно проходили, работы там ещё шли, потом дальше умчались. Командир эскадрона, в звании старлея, пообщался с нашим интендантом, тот гордо сообщил, что одну группу мы побили. Кавалеристов и направили сюда для охраны тыла, как раз против просочившихся немцев. Задерживаться те не стали и ускакали, мы слишком медлительны для них. Эскадрону нужно к штабу дивизии, представится, встать на довольствие, и там уже можно начать работу по тылу. Я с ними решил не идти, да и вообще не подходил, со стороны подслушал. С обозом доберусь.
Обозники торопились, так что закончив, после похорон мы сразу направились дальше. Что по сапёрам, то их документы я нашёл у немецкого офицера, у него вообще сумка полная, интендант, увидев их, за голову схватился. Немало знакомых обнаружил, которые пропали, или о которых, что они немцам попались, ещё не известно было. Среди документов было удостоверение начальника Особого отдела корпуса. Вон он где всплыл. Интендант, оформляя список по этим документам, и его внёс. В общем, если считать уничтожение немцев у их лагеря и похороны, у моста мы пробыли часа два, а это непозволительно много для службы обеспечения, задача доставить как можно быстрее. Пусть с питанием в полку пока проблем нет, а всех побитых лошадей прошлого обоза быстро разделали, бойцы столько мяса и не видели никогда, однако всё равно нужно добраться как можно быстрее. Лошади отдохнули, так что бодро тянули телеги и повозки, бойцы тоже шли бодро, всё лучше, чем у моста работать. Время три часа дня, скоро стемнеет, и придётся искать место для отдыха. Вроде по пути ещё одна деревня будет. Или тот решит ночью идти? Можно конечно, люди-то выдержат, а лошади? Так что поглядим-увидим. Так и шли, половина дороги позади, шестнадцать километров уже отмахали, ещё примерно столько же осталось, я пару раз останавливал обоз, минут по пять, находил следы боёв, тела, что немцы спрятали в лесу, наших и своих. Три телеги брошенных с грузом, лошадей не было. Среди распотрошённого груза я приметил три ящика с патронами для «ТТ», прихватил все три в хранилище, заодно один вскрыл и набил патронами оба диска. Интендант фиксировал на бумаге, пока обоз мимо проходил, к слову, оружие спрятанное находил, сейчас порядка сорока бойцов вооружено, половина пополнения, когда добрались до той самой деревни. А там дымок курится, сожжены хаты. В стороне побитые кавалеристы, не все, восемь убитых. Лежали на земле и семь коней, обозники сразу разделывать начали на мясо. Немцы ушли, их кавалеристы гнали, застав у деревни, оставили тут троих раненых и пять бойцов могилу копать, чем те и занимались на момент нашего прихода. Тут и решили заночевать, рубили лапник на опушке костры разводили, ужинать, мясо отварить обещали, готовились. Деревенские подходили, в лесу прятались, искали вещи среди углей, уцелевшее. Кавалеристы от мяса отказались, они вообще хмуро смотрели как их боевых товарищей разделывают. Что по деревенским, частью немцы их побили, не жалели, хотя в деревне на семь дворов армейских подразделений не было, часть разбежалась. Да и не на самой дороге деревня расположилась, в полукилометре, на берегу речки. Той самой, через которую мы по мосту проходили.
Глава 13. Лесник.
Я тоже не сидел. Сделал круг по лесу, но чужаков нет, немцы и эскадрон далеко ушли. После этого стал рубить лапник с елей, из немецкой плащ-накидки, маскировочной, сделал небольшую палатку, вот теперь там спать можно. Однако у меня её отобрали, старший обоза медикам отдал. Это что за наглость? Медикам конечно не жалко, но у него восемьдесят рыл вон домики из лапника делают, могли бы и медикам сделать. А тому моя работа понравилась. Если бы я с девчатами ночевал, вопросов бы не было. Всё, я обиделся.
– Хочу прогуляться по округе, - сказал я интенданту.
– До утра меня не ждите. Советую посты усилить. Во сколько отбытие?
– В семь утра. На завтрак ждать?
– Нет.
После этого я скрылся в лесу. Отбежал километров на три, нашёл отличный овраг, защищённый от ветра, на дне был снег, но я достал мини-бульдозер, и ковшом сгрёб снег в кучу, потом поставил на очищенную землю домик. Японца убрал. Вокруг оврага расставил растяжки, и подтопив печь, хотя в доме было итак тепло, поужинал, я не ужинал с остальными, мясо там ещё варилось. Каша с мясной подливой была. Вот что-то захотелось. Спать рано ложится, время шесть вечера, поэтому доставая трофейное оружие, что у немцев взял, и занялся чисткой за столом. Свой «ППШ» и «ВАЛ» с «АПБ» тоже почистил, остальное оружие зарядил и в порядок привёл. Достал ящики с гранатами, что прихватил тогда в Бресте, ящики на растопку, а гранаты снарядил и убирал по паре штук в хранилище. Один ящик был с «Ф-1» и два с привычными уже «РГД-33». Вообще стоило бы воспользоваться этой ночью и слетать к немцам, поискать пункты сбора вооружения и утащить гаубицы. Лучше наши. Например, «МЛ-20», у той дальность эффективной стрельбы на семнадцать километров, а максимальная дальность на двадцать километров. Проблема, что та в боевом положении весит семь с половиной тонн, плюс снарядов запас. Мне нужно иметь в хранилище десять тонн свободного места для неё. А там всего двести килограмм. Не стоит забывать про пять тонн моего имущества в катакомбах Москвы. Тоже всё нужное. Так что пока с гаубицей не вариант. Найти схрон тут можно, где часть вещей оставлю, но опасаюсь за сохранность. Это вам не болото с островком у Минска, тем более скоро он будет доступен по льду. Ладно, будет время. А пока оружием занимался, размышлял. Погибнуть не боюсь, я вообще-то воин, путь и невольный, погибнуть в бою, для меня нормально, не страшно, калекой стать да, боюсь. Просто не хочу пока покидать этот мир. Ну заинтриговал меня Сталин. Хочу знать, что дальше будет. Снаружи едва слышно тарахтел бензогенератор, ставни закрыты снаружи, поэтому свет в доме был. К слову, дом-то модернизирован. Ведь генератор всю ночь тарахтеть будет, спать не давать, как раньше у меня было, но сейчас у меня дома аккумуляторы. Дал задание финскому инженеру, и он решил вопрос. А они нужны для насоса, что гонял тёплую воду по радиаторам отопления. На десять часов аккумуляторов хватает, высыпаюсь нормально. Так что сейчас генератор не только свет давал, но и заряжал аккумуляторы. Также и с печкой. Не надо каждые три-четыре часа встать и подкидывать угля или дров. Ночью я просто переключаюсь на газ. Баллонов десять у меня в запасе сжиженного газа. Даже один пока не потратил. Он ночью и подключён к печке, а утром снова на дрова для экономии. Ух как удобно.
Вот так закончив с делами, я где-то в под десятого вечера, погуляв вокруг дома, не подходя к полосе безопасности, ушёл внутрь, где душ принял, заглушил генератор и лёг спать.
Успел я вернуться вовремя, обоз как раз начал движение, так что показавшись интенданту, ушёл в дозор, и дальше так и шагал впереди. Ночь прошла так себе. Хотя по-честному, я вполне доволен. Растяжка сработала, кабанчик подорвался. Осколок серьёзную рану нанёс, так что тот метров на двести отбежал. Час времени потратил на разделку и заготовку мяса и ливера для будущего использования. Потом в баньку, отмылся от крови и дальше спать, восстановив периметр. Так что и выспался, и с мясом, и успел к обозу.
Похоже кавалеристы распугали всех немцев. Как-то так раз и дошли, даже место где другой обоз был уничтожен, прошли. Доложившись местному особисту как прошла дорога, тот к интенданту отправился, документы собрать, что я добыл, получил сопровождающего и тот через болото у озера, почва под ногами натурально так пружинила, сопроводил меня в штаб дивизии. Обоз тут не пройдёт, гать нужно класть, а пешком вполне. Правда, тропа под обстрелом была, снайпер завёлся, но я его снял из винтовки бойца, даже двух, полюс три солдата прикрытия. Страшим у снайперов был в звании капитана. Я оставил сопровождающего на тропе, хотя тот ныл чтобы мы дальше шли, и сбегал за трофеями. И не зря. Не показался мне выстрел знакомым. Заимел отличные трофеи. У капитана была «АВС-36» в снайперском исполнении, у его напарника обычная на вид серийная снайперская винтовка «Мосина», с не штатным ПО. Тут прицел был мощнее, чуть не восемь кратность. С их охраны пулемёт «МГ-34» в виде ручника, с сошками, пистолет с пулемётчика и два карабина с солдат. Два «Вальтера» со снайперов. Отличные маскировочные накидки подобрал, да все трофеи что пулями не побиты. Прибрал. Хорошо и дорого снаряжена эта группа. Она кочующая, повезло её тут на тропе застать. Один пистолет бойцу задарил, за аренду его винтовки. Из-за трофеев мы опоздали, стемнело, и штаб дивизии нашли позже рассчитанного, однако там меня всё равно быстро приняли, оформили, «ППШ» на меня записали, в удостоверение внесли, представили командирам, я доложился устно как дорога прошла, документы снайперской группы отдал, и сообщил, что начальник Особого отдела корпуса попал к немцам в руки. Живой, пусть и раненый, его потом добили. Это вызвало переполох. Меня усадили рапорт писать, пообещав чуть позже ужином покормить, непосредственному командиру, старшему сержанту Бирюкову, меня уже представили. Я входил в штат его отделения. От отделения всего три бойца с сержантом, я четвёртый. Потери понесли, столкнувшись с одной из немецких групп в нашем тылу. Вообще задачи отделения охранять и конвоировать задержанных, иногда участвовать в прочёсывании. Бирюков ещё при допросах используется, мастер кулачного боя.
После того как рапорт написал, мне вдруг поставили задачу на работу по немецким группам в нашем тылу. Те убедились, что я в этом мастер, обозники меня просто нахваливали, мол, без меня бы не дошли, вот и решили, раз я лесовик, как сам представлялся, то работай по этой теме. От помощи я отказался, мол, мешать будут, что начальника Особого отдела дивизии только порадовало, лишних людей у него не было. Даже посетовал, что другие не такие же. А что, удобно, начальства над головой нет, могу долго в лесах пребывать, главное результат дать. Однако мы договорились, что раз в трое суток буду отмечаться или знак давать, что жив. Если две недели меня не будет, то всё, считай уже не будет. Вообще, хотели крайний срок неделю назначить, но я попросил две, мало ли раненым буду, или обездвижен. Пошли на встречу. Так что я даже не ночевал с бойцами отделения, только познакомился со всеми, и прихватив запас продуктов на три дня, патроны, и в полночь ушёл в лес. Работа не ждёт, нашего главного особиста раком постоянно ставит командование, из-за этих немцев в нашем тылу. Они как кость в горле. Кавалеристов прислали, но один эскадрон, он не разоврётся. Да и потери понесли. Воевать с такими группами те не умели. Моя удача с уничтожением немцев, в два десятка рыл, стало глотком свежего воздуха, вот и заткнули мной это направление, а я только рад, как уже говорил. Ух я поработаю.
***
Я стоял у окна и любовался парочкой, что кружилась снаружи на льду. Все ранбольные нашего госпиталя любовались. Девушка и парень на катке пруда очень красиво скользили на коньках. Костыли опирались подмышки, а я смотрел. Новый Год, через два часа наступил Новый тысяча девятьсот сорок второй Год. Чёрт, я обнаглел, вот и поплатился, накрыли артиллерией. Осколок мелкий, но противный. В игру левой ноги. Немцы настолько на меня разозлились, почти два батальона пехоты потеряли в нашем тылу от моей работы за три недели, что подставили под меня одну группу пехоты, и обнаружив меня, навели артиллерию. Целый полк работал. Не смог уйти. Только рванул с места, убирая «ВАЛ» в хранилище, как близкий разрыв кинул в овраг, это меня и спасло, рвались снаряды на краю оврага, а вниз ничего, только осколки. Ещё и оглушило, хорошо без контузии обошлось, очень неприятная штука. Однако успел почувствовать мой осколок, удар и онемение. Я его, по-моему, даже видел, лицом в небо лежал. За эти три недели я изрядно поработал, особисты в дивизии даже к ордену представили, у меня отчётность, подтверждал документами убитых немцев, оружием, а получил его только неделю назад, генерал прибыл награждать. Не только меня. Орден «Боевого Красного Знамени». За восемь дней до ранения я слетал в Москву и забрал из схрона, всё что оставил. А было куда. У меня трагедия произошла. Я вертолёт несколько раз использовал, нарабатывал практику применения, по тылам противника. Той дивизии, что стояла против нашей Сто Семьдесят Второй. Шесть налётов по ночам нормально, в седьмой раз попал в зенитную ловушку. Две батареи вроде «Эрликонов» отработали так, что «Ми-24» у меня просто рухнул на землю изрешечённым. Как сам выжил, хотя кабине тоже досталось, я не понимаю. Посадка жёсткая, машина на бок завалилась, я выбрался, убрал в хранилище, а то у немцев в тылу упал, потом затопил корпус в болоте. Булькнул только так. Как видите и на меня нашлась управа. Отбили ночные налёты, что серьёзно потрепали их тылы, артиллерию проредил и запасы, а ведь я всегда в новом месте работал, каждый раз, у меня прибор ночного виденья, видел, что атакую. А тут ещё артиллерией накрыло и ранило. Повезло немцам.