Солнечный Песок
Шрифт:
— А как же я приеду завтра? — спросил зоолог.
— Возьмёте такси — я оплачу его вам.
— Уговорили.
4
Аквамариновый мерседес пересёк небольшую лужайку и остановился у парадного входа в белый трёхэтажный особняк колониального стиля. Де Кристо и Рингрин вышли из машины и отпустили шофёра, а сами поднялись на крыльцо. Де Кристо пошумел ключами и, открыв массивную дверь, пригласил зоолога внутрь:
— Прошу, Рингрин, заходите.
— Спасибо.
В большом холле и по всему особняку пошла волна включения света, обогрева, вентиляции – дом был полностью автоматизирован. Включилась классическая музыка, а откуда-то
— А где же ваш обезьяноморф, Алехандро? Не держите его у себя?
— Конечно, нет! Это опытный образец и пока ему не следует покидать лабораторию. Кушать хотите? — Де Кристо скинул туфли и пиджак.
— Не откажусь! — ответил Рингрин, всё ещё удивляясь бегающим тропам, — зачем вам их столько?
— Проходите в столовую. Ну как же! Все они одни из первых моделей. Каждому из них уже по полтора года и я присматриваю за ними.
— Стареют?
— К сожалению, быстро стареют, но в пределах заявленного срока жизни, разумеется. Проходите в столовую, да, туда, направо.
Зайдя в столовую, Рингрин обнаружил там длинный и богато сервированный стол на две персоны. На столе, накрытом бело-синей скатертью, дымились рыбные и овощные блюда, стояли фрукты и большой английский чайник.
— Садитесь, и не церемоньтесь с пищей, — Алехандро налил себе ледяной воды и приземлился за один край стола. — Приходящий повар из местных, по-моему, он неплохо готовит тунца.
Рингрин воспользовался приглашением и сел за противоположный конец стола. Ему сильно хотелось есть, но он успел заметить, что в этой богато убранной столовой, стол рассчитан на двенадцать персон. На всех стенах мягко освещённой столовой висели натюрморты, считающихся лучшими, европейских художников. Густо обмазанные маслом груши, так и норовили скатиться со стен прямо в тарелку. Он взял салфетку и серебряную вилку и, отметив про себя её остроту, начал ужинать.
— Вас заинтересовали картины, — звеня посудой и, кроша хлеб, прокомментировал Алехандро взгляд зоолога.
— Да, немного, — ответил Рингрин и задумался. Его целью являлась тайна тропов, а времени для её выяснения было немного. Пользуясь разговорчивым состоянием собеседника, он хотел наводящими вопросами аккуратно подвести де Кристо к главной теме, чтобы он самостоятельно намекнул на разгадку или дал ключ к ней. Для этого он постоянно следил за словами и плавно подтягивал свои мысли. От картин следовало перейти к философии, а затем и к проблеме «живое-неживое».
— Мне кажется, что nature morte есть аллегория смерти, — начал зоолог издалека.
— Вас, Рингрин, смущают все эти сваренные раки, помятые рябчики и сорванный виноград?
— Меня смущают надкусанные яблоки и препарированная рыба.
— Ого! Так вам не по душе голландские завтраки?
— Знаете, всё это эстетика рыбного супа. Какая красота в кастрюле, где живописно плавают кости и селёдочные головы?
— Позвольте
— Да, но тогда она перестанет быть селёдкой! — раззадорил Рингрин собеседника.
— Увы, за новую форму жизни приходиться дорого платить.
— А чем заплатили неандертальцы? — начал зоолог наступление на главную тему.
— Вы вплотную приближаетесь к нашим секретам, Рингрин. Впрочем, я сам пригласил вас сюда. Как я уже говорил, мне нужен союзник в зоологической комиссии. Дело в том, что без вашего квалифицированного лобби нам, сейчас я имею в виду АВР, будет трудно заселить гоминидами 12-ю тропическую зону. Я понимаю также, что когда речь шла о тропах, это выглядело сомнительно и несколько сумбурно, но в случае с псевдонатуральными шимпанзе, надеюсь, вы не будете категорически против? Подмены одних обезьян другими никто не заметит. Взамен за ваше участие, я открою вам тайну, как мне удалось сделать такую игрушку как антропоморф.
— Вы хотите сказать, что сейчас внутри ваших шимпанзе находятся неандертальцы? То есть это обезьяны с мозгами древних людей? — Рингрин отложил вилку в сторону.
— Да.
— А внутри тропов тоже?
— Внутри тропов находится другое. Заметили, что у них травоядная психология? Они полностью безоружны. Разве неандертальцы стали бы терпеть своё, по сути, рабское положение?
— Сомнительно, — проговорил зоолог и встал из-за стола, — спасибо за ужин, Алехандро.
— Я рад, что вам он понравился, а тунец просто превосходен, — улыбнулся микробиолог.
— То есть тропы — это совсем другая технология, нежели ваши гоминиды в оболочках шимпанзе? Так следует понимать? Но как же Вам всё-таки удалось создать таких гомункулов?
— Заинтересовало? Тогда соглашайтесь на сделку.
— И зачем вам заселять Кольцо неандертальцами? — Рингрин делал вид, что рассуждает вслух, - мне надо подумать над вашим предложением и ещё не хватает кое-какой информации для принятия решения.
Алехандро де Кристо поднялся из-за стола и, пройдя по столовой, движением руки пригласил гостя выйти в коридор:
— Пойдёмте в мою кунсткамеру, там для вас найдётся такая информация.
Выйдя из столовой и направившись вглубь дома, учёные прошли по ковровой дорожке коридора и, отворив в его конце, деревянную дверь, зашли в импровизированный музей. Средних размеров зал являл собой частную биологическую коллекцию. По периметру стен стояли шкафы с полками, стеллажи и столы с расположенными на них биологическими материалами. Ярко горели люминесцентные лампы, а через стёкла на Рингрина смотрели чучела, заспиртованные и реконструированные животные, птицы и рыбы. Рядом стояло разное оборудование, микроскопы, лабораторная посуда и книги. В центре зала стоял, опёршись на стальные спицы, скелет какого-то невысокого гоминида.
— Это одна из моих комнат, в которой я могу уединиться. Все находящиеся здесь существа вам знакомы. В основном тут Африка, Индия и немного Леванта, — блестели стёкла очков де Кристо.
Озираясь, Рингрин успел заметить в углу ящик-клетку с живыми белыми мышами. Они пытались вскарабкаться вверх по вертикальным прутьям клетки, но соскальзывали и начинали снова.
— Вы спросили: зачем запускать обезьяноморфов в дикую природу? Честно отвечаю вам — это эксперимент АВР по выведению новых людей, — сообщил микробиолог и добавил: — Новой расы!