Солотчинский призрак
Шрифт:
– Нет, вот тут я верить не буду.
– Почему?
– Потому. А теперь спросите меня, откуда у меня это, – Иван Васильевич выложил на стол еще одну улику – сам талисман, те самые три монеты без кисточки, которые Петр Андреевич нашел в томике «Вестника Европы».
– И откуда у Вас это? – практически автоматически вопрошал Вернов.
– Это было в том самом томике «Вестника Европы», который Вы любезно дали почитать моему товарищу.
– Вот делай после этого доброе дело! Это лежало прямо в книге?
– Да, было зажато между страниц. Как можно объяснить, что талисман, который якобы у Вас украли, был обнаружен в Вашей же комнате и в принадлежащей Вам книге? И кисточка именно от этого талисмана была найдена в руках потерпевшей?
Вернов молчал, через некоторое время он, наконец, произнес:
– Я не знаю, как это объяснить. Я и в самом деле не мог этот талисман некоторое время найти, журнал не трогал долгое время. Можно было зайти и забрать, а потом и вернуть.
– Вам не кажется, что это выглядит совсем не реалистично?
– Понимаю, но не знаю, какое еще может быть объяснение. А можно посмотреть поближе?
Зазнаев подвинул кисточку и сам талисман поближе к задержанному, тот взял их в руки, поднес близко к глазам, а потом попросил:
– А у Вас не найдется увеличительного стекла?
Зазнаев возражать не стал, он подошел к двери и попросил сотрудника полиции принести лупу, потом дал ее задержанному. Следователь Зазнаев был сторонником выяснять все до мелочей, а также до мелочей объяснять подследственным. Поэтому если задержанному нужна была лупа, чтобы понять какую-то мысль, то он ее получит.
– Вы думаете, что напавший держал талисман в руках, когда нападал на девушку, а она сопротивлялась, схватилась за кисточку и оторвала ее, и кисточка осталась у нее в руках? – неожиданно спросил бывший дипломат.
Сейчас разговор меньше всего походил на допрос, скорее это напоминало совещание коллег.
– Примерно так. Ведь это логично? – ответил следователь.
– Может, логично, но проблема в том, что эту кисточку никто не отрывал, – бывший дипломат говорил, даже немного торжествуя.
– Не понял! Как не отрывали?
– Так вот. Вы когда-нибудь пытались разорвать шнурок, состоящих из нескольких тоненьких ниточек?
– Нет, а что?
– А Вы попытайтесь. Во-первых, Вам придется приложить немало усилий, чтобы разорвать шелковый шнурок. Шелк – очень крепкая нить, разорвать ее нелегко. Во-вторых, в разорванном шнурке оборванные нитки никогда не будут одинаковой длины, а тут кончик относительно ровный. Этот шнурок не разорвали, а разрезали ножом! Как говорил Лао-цзы: «Беда всего мира происходит из мелочи, как великое дело – из малых». Это я к тому, что на такую мелочь необходимо обратить внимание, она может быть решающей в моей судьбе.
Зазнаев задумчиво молчал, потом так же рассматривал концы шнурков.
– Вы можете провести небольшой эксперимент: купите шелковую нить, сделайте шнурок и попробуйте его разорвать или разрезать, а потом сравните с этими. Я уверен, что после этого эксперимента Вы не будете так легко утверждать, что Дуня оборвала кисточку, – посоветовал Вернов.
Зазнаев задумался. Конечно, в его практике сплошь и рядом случались моменты, когда обвиняемые отрицали свою вину до последнего даже при наличии очевидных фактов. Но в этом случае, пожалуй, подозреваемый и в самом деле говорил вещи, над которыми нужно было задуматься. Но оставалось еще кое-что.
– Скажите, Ваш слуга Ли ведь очень Вам предан?
– Да, на Востоке это так принято. В Китае сознание людей пропитано традициями не только даосизма, но и конфуцианства, а там принято почитать старших, причем не только в плане возраста, а преданно служить господину просто само собой разумеется, – пояснил бывший дипломат. Здесь он явно был в своей тарелке. Восток он знал хорошо, не мог не ощущать определенного преимущества перед людьми, когда говорил о Китае, таинственной восточной культуре. Понять Восток дано не каждому, а если уж получилось, то можно ощущать себя носителем чего-то загадочного и таинственного, что посильно не каждому смертному.
– Следовательно, я правильно думаю, что без Вашего распоряжения он шагу не ступит?
– В общем правильно.
– Тогда скажите, зачем Вы отправили Ли сделать ловушку для мальчика? Колья в песке могли его серьезно покалечить или убить!
– Откуда Вы это знаете? – недоумение задержанного было искренним.
– Мы сейчас говорим не о том, как мы об этом узнали, а зачем Вы это сделали, – уточнил следователь.
– Дело в том, что я не пытался убить Павлика. Скорее наоборот. Понимаете, я не могу не обращать внимания, что в доме происходит что-то странное: убили одного человека, ранили другого. Постоянно происходит какая-то чертовщина: пропадают, а потом появляются вещи, эти разговоры о призраке. Поэтому я приказал Ли присматривать за мальчиком, я же не знал, что этот молодой человек, Петр Андреевич, представляет закон, мне он, наоборот, показался подозрительным. Уж больно любопытный. Ли имел указание смотреть, чтобы с Павликом ничего не случилось. Вот он мне и рассказал, что пошел в лес на Лысую горку и там увидел ловушку. Он решил, что самое просто не ломать ее, а сделать так, чтобы никто не мог вступить в опасное место. Он нашел место, где паслись коровы, и принес несколько лепешек, которые бросил на опасное место.
– А почему он не разрушил ловушку?
– А зачем? Как говорил Лао-цзы: если тебя обидели, то сядь на берегу реки и жди, когда вода принесет труп врага.
Допрос самого Ли не дал ничего. Китаец избрал непробиваемую тактику, на любой вопрос у него был универсальный ответ:
– Ли плохо понимать и говорить по руцки.
Как ни пытался разговорить Зазнаев китайца, у него ничего не получилось. Тот преданно улыбался, кланялся и повторял:
– Ли плохо знать руцкий.
«Он без приказа хозяина слова не скажет», – понял следователь. Пришлось прекращать этот бесплодный разговор. Он оформил документы и распорядился, чтобы Вернова и его слугу отправили в тюремный замок. Пока вопросов было больше, чем ответов. Воскресный день был уже испорчен, поэтому Иван Васильевич добил свой выходной еще одним следственным действием. Он поехал на площадь Нового базара и провел обыск в мелочной лавке. Мышьяка более обнаружить не удалось, но все равно ловкого торговца надо привлекать к ответственности за торговлю опасным товаром, благо здесь доказательства есть: показания самого Вернова и слова Железманова тоже будут приняты судом во внимание. Лавочник был страшно перепуган и с испуга подтвердил, что уже неоднократно продавал мышьяк господину Вернову, но как тот хочет использовать опасное вещество, не знал.
– Он говорил, что ему нужно устроить фейерверки, – испуганно твердил торговец смертельным порошком.
Тут, в торговых рядах, Иван Васильевич приобрел толстую шелковую нить. Вечером у себя на квартире он погрузился в эксперименты. Он сложил несколько нитей, скрутил их и стал пытаться разорвать. Это чуть было не кончилось порезами кожи ладоней. Пришлось искать перчатки. Однако это не слишком облегчило задачу, теперь нитки не резали руки, но рвались крайне неохотно, требовали очень больших усилий. Наконец, Ивану Васильевичу удалось разорвать несколько нитей. Даже без лупы было видно, что нитки разной длины и сильно разлохматились. Потом были использованы ножницы. Ими Иван Васильевич разрезал пару нитей. Край получился намного ровнее и в большей степени напоминал тот, который был у найденной кисточки.