Сон в красном тереме. Том 1
Шрифт:
– Почему вы до сих пор не налили бабушке чаю? – вдруг обрушилась Юань-ян на служанок.
– Мне только что барышня наливала, я уже выпила, – поспешно сказала бабушка Лю. – Не беспокойтесь, лучше сами кушайте, барышня!
– Давай кушать, – сказала Фын-цзе, беря Юань-ян за руку, – а то опять будешь жаловаться, что голодна!
Юань-ян села за стол. Служанки поставили перед ней чашку и положили палочки.
Когда покончили с едой, бабушка Лю с улыбкой проговорила:
– Гляжу я на вас и дивлюсь: чуть-чуть попробовали, и все! Это, наверное, потому, что вам никогда не приходилось голодать. Недаром вы от одного дуновения ветра падаете!
– Кушаний осталось много, куда ушли служанки? – спросила Юань-ян.
– Все на месте, – ответили ей, – ждем распоряжения, чтобы раздать.
– Им не съесть столько. Положите две чашки закусок и отнесите домой ко второй госпоже для Пин-эр, – приказала Юань-ян.
– Не нужно, она утром хорошо поела, – сказала Фын-цзе.
– Если она не сможет съесть сама, пусть накормит свою кошку, – проговорила Юань-ян.
Одна из женщин тотчас поставила в короб две чашки и унесла.
– Куда ушла Су-юнь? – спросила Юань-ян.
– Она тут, кушает вместе с другими служанками, – ответила Ли Вань, – зачем она тебе?
– Ладно, не тревожьте ее, – сказала Юань-ян.
– Си-жэнь здесь нет, – заметила Фын-цзе, – нужно было бы и ей послать угощений.
Юань-ян тотчас же распорядилась, а затем снова обратилась к служанкам:
– Вы все приготовили для угощения? Все уложили в короба?
– Время еще есть, сделаем, – отвечали женщины.
– Поторопитесь, – приказала Юань-ян.
– Слушаемся!..
В это время Фын-цзе отправилась в комнату Тань чунь, где беседовали матушка Цзя и другие женщины.
Тань-чунь всегда любила чистоту и простор, поэтому в ее доме три комнаты были соединены в одну, перегородки между ними убраны. Посреди комнаты располагался большой мраморный стол, на нем лежали листы бумаги с образцами каллиграфии, стояло несколько десятков драгоценных тушечниц, стаканы для кистей и подставки, в которых кисти торчали лесом. Здесь же стояла жучжоуская фарфоровая ваза объемом в целый доу, а в ней роскошный букет хризантем, напоминавших по форме шар. Посреди западной стены висела картина Ми из Сянъяна «Дымка во время дождя», а по обе стороны от нее – парные надписи кисти Янь Лу-гуна [131] , которые гласили:
131
Янь Лу-гун (Янь Чжэнь-цин) – знаменитый писатель и каллиграф VIII в., получивший от танского императора Су-цзуна титул Лу-гуна.
Под картиной на столике стоял треножник, слева от него на подставке из кипарисового дерева – большое блюдо, на котором грудой лежали цитрусы «рука Будды», а справа, на лаковой подставке, – ударный музыкальный инструмент бимуцин, сделанный из белой яшмы, и рядом с ним маленький деревянный молоточек для игры.
Бань-эр, понемногу освоившийся с обстановкой, хотел снять молоточек и попробовать, как звучит бимуцин, но служанки удержали его. Тогда ему захотелось отведать цитрус. Тань-чунь выбрала один и отдала ему.
– Можешь поиграть, – сказала она, – но только не ешь: это несъедобно.
У восточной стены стояла широкая кровать с пологом из зеленого газа, на котором были изображены пестрые цветы, трава, бабочки и насекомые.
Обрадованный Бань-эр подбежал к пологу и, тыча в него пальчиком, восторженно закричал:
– Вот это кузнечики, а это саранча!
– Паршивый мальчишка, ишь как расшумелся! – прикрикнула на него бабушка Лю и дала ему затрещину. – Тебя пустили посмотреть, а ты озорничаешь!
Бань-эр расплакался. Все стали утешать его, и постепенно он успокоился.
Матушка Цзя через тонкий шелк, которым было затянуто окно, поглядела во двор и сказала:
– Утуны, что растут возле террасы, очень красивы, но немного мелковаты.
Едва она произнесла эти слова, как откуда-то издали ветер донес звуки музыки и удары барабана.
– Наверное, кто-то женится! – высказала предположение матушка Цзя. – Отсюда до улицы все же близко.
– Да разве отсюда можно услышать, что делается на улице? – воскликнула госпожа Ван. – Это наши девочки-актрисы разучивают пьесы.
– Тогда, может быть, позовем их? – предложила матушка Цзя. – Пусть они для нас что-нибудь сыграют. И они развлекутся, и мы повеселимся. Как вы думаете?
Фын-цзе распорядилась позвать девочек и приказала служанкам посреди зала поставить подмостки и застлать их красным войлоком.
– Лучше пусть они играют в «павильоне Благоухающего лотоса», – снова предложила матушка Цзя, – там над водой музыка будет звучать еще красивее. А мы перейдем в «покои Узорчатой парчи», где немного просторнее да и слышно будет хорошо.
Все согласились, а матушка Цзя, обратившись к тетушке Сюэ, сказала:
– Пойдемте! Наша молодежь не любит, когда к ним кто-нибудь приходит, – все боятся, как бы не принесли грязи! Не будем надоедать, лучше покатаемся на лодке, а потом отправимся выпить вина.
Она встала, собираясь уходить.
– Что вы говорите, бабушка? – запротестовала Тань-чунь. – Я так надеялась, что вы хоть немного вместе с тетушкой посидите у меня, а вы сразу уходите!
– Моя третья внучка все же хороша! – улыбнулась матушка Цзя. – А вот две другие хозяйки, у которых мы были, ведут себя отвратительно! Ну погодите, сейчас мы напьемся и пойдем к ним скандалить!
Все рассмеялись.
Выйдя из помещения, матушка Цзя и все, кто ее сопровождал, немного прошли пешком и очутились на «островке Листьев вилларсии». Лодочницы, которых привезли из Гусу, уже успели подогнать к берегу две лодки, сделанные из грушевого дерева. Служанки подхватили под руки матушку Цзя, госпожу Ван, тетушку Сюэ, бабушку Лю, Юань-ян и Юй-чуань и провели их в одну из лодок. За ними последовала Ли Вань. Фын-цзе заняла место на носу и заявила, что сама хочет грести.
– Ты не шути, – предупредила ее матушка Цзя. – Хотя здесь не река, но все-таки глубоко! Иди лучше ко мне!