Сонька. Продолжение легенды

Мережко Виктор Иванович

— Нет, отдал.

— Отдал?!. Кому?

— Господину полицмейстеру. Василию Николаевичу…

— Зачем?.. Почему ему?

— Вы опасались этого камня, а я не знал, куда его подевать. К тому же его высокопревосходительству бриллиант нужен был для дела. — Никанор опустился на колени и, продолжая плакать, стал целовать подол ночной сорочки девочки. — Простите меня великодушно, барышня… Или велите убить. Не могу я больше жить с таким грехом на душе!

Девочка силой заставила его подняться, вытерла ладонью мокрые

щеки.

— Признался, облегчил душу, и слава богу. Только держи этот секрет при себе. Не смей никому говорить ни слова.

— А кому, барышня, кроме вас?.. У меня ведь родней никого нет на этом свете… Спаси вас Боже.

Следователь Егор Никитич Гришин дождался, когда полицмейстер примет его, поклоном ответил на приглашение секретаря войти и перешагнул порог огромного и богато обставленного кабинета.

Василий Николаевич сухо поздоровался с ним, так же сухо показал на кресло, сел за стол.

— Что это за поножовщину устроили вы на Дворцовой площади? — спросил он, неприязненно глядя на следователя.

— Поножовщину устроил не я, Василий Николаевич, а воры. Прошу все-таки проводить разницу между вашими подчиненными и преступными элементами, — довольно жестко ответил Егор Никитич.

— Вам удалось задержать этих самых воров?

— Нет, не удалось.

— Почему?

— Слишком слаженно было все организовано.

— Вами?

— Ворами. Они прирезали нашего наводчика и ловко скрылись на подогнанных извозчиках.

— Ну а вы-то куда смотрели?!. Ваши агенты?

— Мы, господин полицмейстер, смотрели в нужном направлении и действовали так же. Но была толпа, и мы не желали ненужных жертв.

Полицмейстер вышел из-за стола, остановился напротив следователя.

— Ваш наводчик… этот обезумевший тип… едва не лишил жизни мадам Матильду!.. Чем вы вообще занимаетесь?

— Мы работаем, Василий Николаевич, — как можно спокойнее ответил следователь и вынул из папки фотографию Соньки.

Полицмейстер взглянул на снимок, положил на стол, молча уставился на Егора Никитича.

— Вы знаете, кто это, господин полицмейстер? — улыбнулся тот.

— Объясните…

— Это две дамы в одном лице… Ваша симпатия, Василий Николаевич, и госпожа Сонька Золотая Ручка.

— Вы так считаете?

— Это почти доказано.

— Любопытно. Дальше?

— Особа на фотографии — воровка в натуральном виде. А мадам, с которой вы совершаете променад по магазинам, та же воровка, только в гриме… Получше любой артистки.

Полицмейстер снова взял снимок, довольно долго всматривался в него, затем положил на стол.

— Все?

— Полагаю, этого достаточно, чтобы взять аферистку под стражу.

Полицмейстер грузно встал из-за стола, прошагал из угла в угол, остановился перед следователем.

— Не смейте!.. Слышите, не смейте производить никаких действий!

Это не вашего уровня и не вашего ума дело!.. Даму… эту даму я беру под свое личное расследование! Я не хуже вашего знаю, кто она и за что следует ее брать под стражу! И если вы своим сапогом влезете в это тонкое дело и сорвете его, то с вас слетят не только погоны, но и голова!.. Примите это к сведению, Егор Никитич!

— Принял, господин полицмейстер, — мрачно ответил следователь и покинул кабинет.

Агеев вернулся за стол, какое-то время снова изучал лицо на фотографии, снял телефонную трубку:

— Отель «Европа». — Выдержал паузу, попросил: — Номер мадам Дюпон. — Трубку на том конце провода сняли почти сразу. — Госпожа Матильда? — пророкотал полицмейстер. — Приятно, что вы в номере, а не на прогулке. Ваши планы, мадам, на вечер?.. Хочу пригласить вас в дом. Да, жена с детьми на даче. Я тоже рад этому… Отлично, завозим мадемуазель на Фонтанку к княжне, а сами отправляемся в интересное путешествие. Да, сюрпризы будут, мадам… Конечно интригую!.. Бриллиант?.. Тот, о котором я рассказывал?.. Непременно покажу. Я также сгораю, но надо потерпеть…

Полицмейстер повесил трубку, распрямил плечи, потер ладони в предвкушении чего-то необычного, волнующего, громко крякнул.

Сонька тоже повесила трубку в номере, озабоченно посмотрела на дочь.

— Вот оно и начинается, — произнесла задумчиво.

— Что, мамочка? — не поняла дочка, выглянув из ванной комнаты.

— Господин полицмейстер пригласил меня домой. Говорит, семью отправил на дачу.

— Думаешь, тебя там могут взять?

— Не исключено.

— Может, собирать вещи?

— Прихвати самое необходимое. И главное — не забудь паспорта.

— А княжну я еще увижу?

— Ты побудешь с ней, пока я разберусь с Василием Николаевичем. Надо довести с ним игру до конца.

Зазвонил телефон, Сонька сама сняла трубку.

— Княжна?.. Что случилось? Да, собираемся к вам.

— Мам, мне тоже не по себе.

— Все будет хорошо, Миха, — подмигнула ей воровка. — Разве нам впервой гонять шашки на доске?

Карета полицмейстера стояла во дворе княжеского особняка, сам Василий Николаевич сидел в экипаже, нетерпеливо ждал, когда Сонька выйдет из дома.

Поодаль прохаживался привратник Семен, поглядывая на полицейского чиновника с почтением и страхом.

Воровку тем временем остановил дворецкий, молча вручил ей письмо, оставленное ночью Таббой.

— Что это? — спросила она.

— Письмо.

— От кого?

— Ночью привезла госпожа Бессмертная.

Сонька пробежала глазами написанное, нахмурилась.

— Госпожа Бессмертная? — переспросила она, не сразу поняв, кто это. — Ах да, прима оперетты.

— Совершенно верно.