Сороковник. Книга 3
Шрифт:
По телу проходит знакомая согревающая волна. Это сэр Майкл с верхнего уровня легонько касается моего плеча.
— Рад вас видеть отдохнувшей, дорогая, — говорит негромко. — Совсем недавно мы зафиксировали достаточно сильный выброс энергетики; говоря откровенно, я был обеспокоен. С вами всё в порядке?
— А-а, так это мы только что узнали, что немного беременны, — заговорщически подмигивает Николас. Я чувствую, что неудержимо краснею, и испытываю желание заехать родственничку локтём под ребро. — Женщины, знаешь ли, странные существа и на подобное известие реагируют иногда очень бурно… Но мы справились, Майки.
— Точно?
— Ты же видишь — я жив! — убедительно отвечает Ник. И я готова провалиться
— Хорошо, — удовлетворённо отмечает мой Наставник. — Рад за вас, Иоанна.
— Вы закончили? — негромкий, но удивительно звучный голос Акары заставляет собеседников притихнуть. — Итак, господа и дамы, друзья и коллеги, мы продолжаем. Позвольте, наконец, представить вам новую Обережницу. Клан Обережников самый малочисленный в нашем мире, и это — одна из основных причин нашего вмешательства в дела суверенного Клана Огня. Ванесса-Иоанна, приветствуем вас.
Не знаю, что даёт мне силы встать и уважительно поклониться, прижав руку к сердцу — в другое время я сконфузилась бы, стала донельзя неуклюжей, начала бы цепляться за всё подряд, но сейчас — осознание собственной уникальности, о которой слышу не в первый раз, поддерживает меня на плаву. Совсем недавно я имела счастье лицезреть себя в зеркало и ужаснуться; так вот, чтобы Члены Совета не ужаснулись так же или, не ровён час, не покосились бы с презрением — неужели ради какой-то оборванки мы рисковали? всё, что я могу — подать себя с достоинством. И то, что на меня в этот момент устремлено множество глаз, уже не смущает.
Хорошо, что нет ни аплодисментов, ни каких-либо реплик. Меня всего лишь доброжелательно разглядывают — и кивают приветственно. Но чужие взоры кажутся мне настолько ощутимыми… такое уже было, когда меня оценивал Омар ибн Рахим, словно снимая кожицу слой за слоем. Невольно повожу плечами — и тотчас надо мной проявляется двойная спираль защиты. Неприятные ощущения пропадают. Большинство присутствующих смущённо отводит глаза.
— Легче, легче, господа, — тон Акары полон укоризны, — не увлекайтесь. Понимаю, всем хочется изучить такую специфическую ауру; однако учитывайте степень пережитых нашей гостьей испытаний и её деликатное состояние. В свете последнего мы постараемся не затягивать с тем, для чего мы здесь. — Мага притягивает меня назад на скамью, рука его прочно утверждается на моей талии. — А вас, да Гама, я попрошу пока не снимать защиту. Она может пригодиться.
Мне становится не по себе. Вроде бы — лояльно настроенный Совет, дружелюбные взгляды — и подобное предостережение? Что они задумали?
Зрение осваивается с полумраком, и вот уже я в состоянии как следует разглядеть собравшихся. Ощущение таково, будто с пёстрой городской площади щедро зачерпнули разномастной публики и рассадили здесь: присутствуют и рыцарские латы, и плащи храмовников, и простая городская одежда, и лёгкие доспехи амазонок… Да, здесь и женщины есть. А чему я удивляюсь, если председательствует на этом заседании именно женщина и, судя по почтению, высказанному не так давно Магой, она пользуется и почётом, и уважением? Несколько лиц, промелькнувших неподалёку, кажутся мне знакомыми. Своего свёкра я заметила сразу — он неподалёку от жрицы и, кстати, вместе с самыми представительными представителями кланов (простите за невольный каламбур) занимает место… ну, почти председательское, как, очевидно, и привык. Там, на центральной части трибун, в изгибе "подковы", похоже, и собрались Главы, Архимаги и прочая, а на боковых разместились рангом пониже. Кого из них я знаю? И ведь не одного… Эти чёртовы доспехи настолько преображают, что я никак не могу разыскать среди присутствующих намеренно тех, кого поначалу обнаружила случайною
"Дорогуша", —
— Уважаемые члены Совета, — продолжает Акара вслух, — уважаемые представители кланов! Сегодня мы собрались обсудить деятельность одного из нас, как противоречащую Уставу магического братства и несущую угрозу самому существованию, как отдельных кланов, так и всего сообщества в целом. Предыстория вопроса вам известна, все вы участвовали в нейтрализации Клана Огня и убедились в степени деградации почти всех его членов. Тем немногим, что удостоенным разрешения присутствовать на заседании, предстоит стать ядром обновлённого клана; оставшиеся ответят сполна — как за свои поступки, так и за решения своего Верховного Мага. Однако, господа, в теперешнем виде сам глава клана Огня не сможет ни выслушать обвинительную часть, ни оправдаться, поэтому Совет решил до вынесения приговора восстановить его естественное состояние, частично ограничив в подвижности и блокировав магические способности. Сударь Симеон, вы в состоянии нам это обеспечить?
С трибуны напротив не спеша встаёт, опираясь на витой посох, суровый старик, по виду — настоящий волхв: в длинной холщовой рубахе с ярко-красными каймами обережной вышивки по вороту, рукавам и подолу, в тёмно-алом плаще; седые космы прихвачены серебряным обручем. Сдержан, спокоен. Глаза, выцветшие от возраста, почти белые, с еле заметной голубизной, смотрят бестрепетно. Рядом с ним я, к немалому изумлению, замечаю то краснеющего, то бледнеющего Рорика.
— Заклятье-то я сниму, насколько понадобится, и силу ему перекрою. Но увижу, что бузить начнёт — замкну окончательно, не обессудьте.
"Сударь Симеон, ГЛАВА Обережного Клана", — торопливо поясняет Акара. — "Изумительный стихийник. Явился по первому зову и сразу вычислил и взял под крыло твоего напарника. Тот и сам не знал, что Обережник".
Симеон небрежно наклоняет посох — мне очень знакома его форма — и с навершия срывается крошечный деревянный петушок. Пару раз взмахнув крылами, стремительно рассекает воздух, набирая в полёте объём и краски, и приземляется на верхушку мраморного тюрбана.
"Вот паршивец", — с восхищением комментирует Акара. — "Это ж он издевается, старые счёты сводит. Была у них с Омаром давнишняя распря…"
Петушок-подросток, покрутившись, прицельно клюёт Верховного в нос. Срывается камнем вниз и начинает деловито сновать вокруг окаменевших ног. Он обегает один раз, другой, третий — и концентрические круги-канавки после него заполняются одна — водой, вторая рыхлой землёй, а третья — снеговыми завихрениями. Тройное кольцо защиты от огня.
Верховный, вздрогнув, чихает.
— Сафи! — Ах, да, он же перед самым превращением успел позвать охранника. — Убей… — И замирает. Торопливо оглядывается. Надо сказать, соображает он быстро. Руки, сперва вскинутые в продолжении охраняющего жеста, осторожно опускаются, Верховный Маг величаво расправляет плечи и собирается сделать шаг вперёд…
…и, нелепо взмахнув руками, еле удерживает равновесие. Симеон оживил его не полностью. Ниже колен Омар ибн Рахим всё так же мраморен и хладен.
Он внимательно изучает свои ноги… чересчур долго, угнувшись, дабы скрыть выражение лица. Распрямляется — старенький, немощный, вызывающий жалость всем своим разнесчастным видом, даже спиной, лица-то мне с моего места не видно! И тут я начинаю понимать, почему меня усадили именно сюда, и для чего Акара распорядилась не снимать с меня защиту…